Компас и ложка политрука Скиды

В эти апрельские дни начинаются очередные поисковые экспедиции, цель которых — найти, установить имена и похоронить солдат, оставшихся на местах боев Второй мировой войны*. У поисковой работы множество смыслов, создаваемых как самими поисковиками, так и властями, и эти смыслы различны.

Владимир Путин в последние годы регулярно встречается с участниками поисковых отрядов и отправляет им приветствия в связи с началом «Вахт памяти». Поворот к поисковикам со стороны президента совпал с презентацией патриотизма в качестве национальной идеи, наполненной преимущественно военным содержанием. По словам Путина, поисковики показывают, что такое настоящий пат­риотизм и что означает гордиться родной страной, а их работа связана с укреплением Отечества сегодня и созданием благоприятных условий для развития в будущем. Во время недавней встречи на Невском пятачке президент сообщил, что особое впечатление на него произвел рассказ поисковика об обнаружении останков солдат с оружием, направленным в сторону противника: «Они никуда назад не отступали, смерть их застала с оружием в руках в бою, когда они шли вперед, наступали. Именно такое отношение к Родине, к Отечеству — в характере нашего народа. И именно это мы должны зафиксировать на долгие-долгие годы вперед для всех будущих поколений».

Однако сами поисковики говорят о своей работе и о войне по-другому. Во многих отрядах существует традиция общего разговора о поиске в начале и в конце экспедиции («свечка» или «кружка»). Патриотическая риторика во время этих разговоров не используется. Вместо этого часто говорится о несправедливости, о том, что все те десятилетия, когда страна праздновала победу, на полях сражений лежали миллионы непохороненных неизвестных солдат.

Поисковики действительно находят солдат, погибших в бою с оружием в руках — с винтовками и гранатами, в которые ввернут запал. Но множество раскопов — это раскопы, в которых обнаруживаются лишь фрагменты останков. Останки часто бывают разнесены, перепаханы, раздавлены тяжелой техникой при послевоенной вспашке полей и посадке лесов. У тех, кто работает в поисковых экспедициях, часто возникают вопросы: почему воевали «числом, а не уменьем»; почему у советских солдат были такие недолговечные смертные медальоны (бумажный вкладыш в капсуле); почему и они были отменены в конце 1942 года; почему солдаты не были похоронены после войны или хотя бы в течение ближайших десятилетий; почему поля распахивались, а ельники сажались прямо на останках; почему так долго отрицался тот факт, что на полях, в степях, лесах, горах лежат миллионы непогребенных солдат? Такое отношение к солдатам не может быть основанием для «гордости Отечеством», о которой говорит Владимир Путин. Как писал новгородский поисковик Сергей Котилевский, «вызывает сомнение, что молодой человек станет пат­риотом своей Родины, видя, как Родина обходится со своими сынами».

Поисковая работа показывает, какой бессмысленной кровавой мясорубкой часто были боевые действия и каким бездумным было отношение к жизни солдат. В августе 2013 года наш отряд у деревни Мясной Бор Новгородской области нашел останки младшего политрука Константина Кирилловича Скиды из Сумской области, пропавшего без вести в начале июня 1942 года. Имя удалось установить по надписи на ложке. Вскоре на Украине разыскали родственников, они приехали на похороны, на воинском мемориале им передали ложку, чернильницу, компас, перочинные ножи политрука. До войны Константин Кириллович был агрономом, его жена и маленький ребенок оказались в оккупации и погибли от бомбежки в 1943 году во время боев за городок Короп Черниговской области. Александр Добров, командир артиллерийской батареи из соседней 305-й стрелковой дивизии, рассказывал о первом бое 165-й дивизии 1 июня 1942 года, в котором, скорее всего, погиб Константин Скида: «Им приказали занять исходное положение около железнодорожного полотна станции Мясной Бор. Задачу поставили так: наступать прямо и только вперед. И подняли в атаку. А наши окопы были на километр-полтора впереди, где держали оборону воины другой части. Местность открытая, довольно ровная, немцами пристреляна. Как только 165-я стрелковая дивизия пошла с этого рубежа в атаку, противник открыл ураганный огонь, начались потери личного состава. С криками «ура!» бойцы добежали до Теремца Курляндского. У кого личное оружие выходило из строя, бросали его, хватали у убитого товарища и бежали вперед. За Теремцом Курляндским начался склон, а метрах в двухстах — лес. И вот тут на склоне к лесу оказались окопы, а в них наши бойцы держат оборону. Они спросили воинов 165-й стрелковой дивизии: «Это вы куда же бежите?» Те отвечают: «Идем в атаку!» Так ведь в атаку-то ходят вон оттуда! И показывают вперед к лесу на нейтральную зону метрах в ста. А дивизия в такой бестолковщине уже потеряла треть состава и залегла». Таких рассказов много среди воспоминаний фронтовиков. Есть в них и упоминания о заградотрядах, стоявших за нашими войсками.

Не раз мне приходилось слышать от участников поисковых экспедиций, что они рады уезжать в леса и поля в эти дни и не слышать слова о героизме и патриотизме, которых так много в начале мая. На личных страницах поисковиков в социальных сетях можно встретить не только лаконичные сообщения об экспедициях и поиске родственников солдат, но и ремарковские слова о войне: «Это отчаяние, смерть, страх и сплетение нелепейшего бездумного прозябания с безмерными муками. Я вижу, что кто-то натравливает один народ на другой, и люди убивают друг друга, в безумном ослеплении покоряясь чужой воле, не ведая, что творят, не зная за собой вины», а иногда совсем простое: «С 9 Мая! Пусть в наших сердцах и на всей земле царствует мир». Если это патриотизм, то совсем не в том смысле, в каком это слово использует президент.

Искандер Ясавеев, старший научный сотрудник Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ, участник поискового отряда «Снежный десант истфака КГУ — гимназии 122» (Казань), — для «Новой»