Солидарность? Нет, не слышали!

В день выборов (который одновременно был и Днем Парижской коммуны, и Днем политзаключенного) в Театре.doc прошел спектакль «Пытки 2018»: читка протоколов и дневников по «пензенскому делу». Оно утонуло в потоке политических новостей и предвыборной агитации, поэтому коротко напомню, в чем суть.

В октябре прошлого года в Пензе задержали группу молодых антифашистов. Их обвиняют в создании террористического сообщества под условным названием «Сеть». Под пытками почти все они дали признательные показания, сказали то, что от них требовали.

А недавно, впервые в истории, сотрудники ФСБ признали факт использования шокеров при допросе питерского антифашиста Виктора Филинкова. По их версии, это были не пытки, а необходимость – якобы задержанные пытались убежать.

Арестованные — единомышленники Стаса Маркелова и Насти Бабуровой, убитых в 2009 году в центре Москвы неонацистами. Их память каждый год отмечают шествием по Бульварному кольцу.

Прошло меньше десяти лет, и вот перед нами рецидив: нападение на антифашистов со стороны государства.

Шершавый язык протокола выразительнее любой публицистики. Дмитрия Пчелинцева пытали каждый день — вешали вниз головой, подключали ток к разным частям тела. Василий Куксов был сильно избит: лицо разбито, одежда порвана и испачкана кровью. Врачи диагностировали у Игоря Шишкина, задержанного в Петербурге, перелом нижней стенки глазницы, многочисленные гематомы и ссадины. Зафиксированы множественные телесные повреждения, в том числе ожоги от электрошокера. Илью Капустина вывезли в лес, били электрошокером и угрожали переломать ноги.

Пензенские ребята (им нет и тридцати, старшему — 29) занимались страйкболом, слушали независимую музыку, читали анархистские книжки. Этим занимаются тысячи молодых людей. Теперь любого из них при желании можно привлечь по статье «терроризм».

Алексею Полиховичу (он отсидел три года по «болотному делу»), поставившему этот спектакль в «Доке», ничего придумывать не пришлось, никаких монологов-диалогов, да такое и не придумаешь:

«Я был в панике, — читает текст Виктора Филинкова левый активист Алексей Сутуга. — Я сказал, что ничего не понимаю, после чего получил первый удар током. Это было невыносимо больно. Я закричал, и тело мое выпрямилось. Человек в маске приказал заткнуться и не дергаться. Удары током в ногу он чередовал с ударами током в наручники. Иногда бил в спину или затылок. Ощущалось как подзатыльники. Когда я кричал, мне зажимали рот или угрожали кляпом. Кляп я не хотел и старался не кричать, получалось не всегда».

— Наверно, это самое страшное, что происходит сейчас в России, — сказал мне Полихович после спектакля. — Но не существует рычагов воздействия на сотрудников ФСБ. Все жалобы на них переправляются им же. То есть они должны проверять сами себя. Естественно, они не будут этого делать. Единственное, что может спасти ребят, — общественное давление.

— Тут важна локация. В Петербурге и Москве есть выработанные механизмы помощи. Есть независимые журналисты, правозащитники. В Пензе ничего похожего нет. Имеет значение и среда. «Болотное дело», по которому село много леваков, в том числе я, было важным для всей либерально-демократической оппозиции. Это история, понятная среднестатистическому журналисту из столицы.

Пока Москва молчала и отделывалась скупыми абзацами новостей, дело, бывшее изначально пензенским, распространилось сначала на Питер, потом на Челябинск, а в марте уже и на столицу. Несколько человек (ОВД-инфо сообщает о девяти) задержали после акции в поддержку пензенских антифашистов.

Московский анархист Святослав Речкалов, отпущенный под подписку, рассказывает «Новой»:

— Мне на голову надели мешок, после чего били током, постоянно увеличивая мощность разряда и длительность, и требовали, чтобы я дал признательные показания.

Протесты против пыток идут в основном по принципу идеологической близости. Протестуют анархисты, протестуют антифашисты. Акции солидарности прошли в Копенгагене, Торонто, Берлине, Нью-Йорке. Финские анархисты и антифашисты устроили демонстрацию у российского посольства. В Стокгольме на пути от метро до посольства развесили дневник Виктора Филинкова, одного из фигурантов пыточного дела, и плакаты с хештегом #stopFSBtorture. В Питере в небольшом баре прошел концерт в поддержку арестованных антифа. Удалось собрать 42 500 рублей. Для сравнения: год назад на аналогичном концерте в пользу Ильдара Дадина, которого пытали в карельской колонии, было собрано 29 тысяч. Но тогда обошлось без инцидентов, а в Питере инцидент был. В зал ворвались ультраправые активисты, затеяли драку.

В Москве приехал бы ОМОН или силовики позвонили владельцу клуба с убедительной просьбой все отменить, как это было с антивоенным «Дезертир-фестом». А в Питере пришли правые. «Ситуация стала напоминать середину нулевых, — говорил редактор музыкального портала Sadwave Максим Динкевич, — когда нападениям подвергался каждый второй панк-концерт».

И в Москве, и в Петербурге прошли пикеты в поддержку антифашистов, и, вероятно, еще пройдут. Но все-таки большого резонанса эта история не получила. Массовой аудитории интересней обсуждать разногласия Собчак и Навального, а анархисты — ну что с них взять.

Власть тестирует нас, проверяет пространство возможного. Если сейчас смолчим, не вступимся друг за друга, значит, можно продолжать в том же духе. Уже сейчас видно, что дело антифашистов будет расширяться. Задержания из локальных становятся массовыми. Механизмов давления на пыточные органы у нас нет, нет инстанции, которая могла бы дать им по рукам. Единственный способ — максимальная огласка и общественное давление, только это может хоть как-то удержать силовиков от дальнейших арестов и пыток.

На фейсбуке существует проект #117 (по номеру статьи УК, карающей за применение пыток), там аккумулируется информация по пензенскому и другим анти-антифашистским делам. Там же — шесть видео деятелей культуры, записанные в поддержку задержанных: Дмитрий Быков, Андрей Макаревич, Дмитрий Шагин, Кирилл Медведев, Артем Лоскутов, Артемий Троицкий.

Хочется верить, что уже в ближайшее время таких обращений будет не шесть, а шесть тысяч. А то ведь так и передавят поодиночке.

«Совершенно гулаговские картины удушений, избиений, похищений. Эти истории стали повторяться с угрожающей частотой. Возвращение к пыточной практике — рецидив самого кондового, самого мрачного периода российской истории».

«Если у нас молодых антифашистов пытаются представить террористами, возникает вопрос: а кто эти люди сами? Ребята, вы с ума сошли?»

«Для меня для самого это пытка. Пытая этих парней, они пытают всех нас».

«Антифашисты подвергаются репрессиям со стороны власти, которая уже несколько лет позиционирует себя как самая антифашистская власть в мире. Разве это не лицемерие?»

«Если меня задержать и бить электрошокером, я сознаюсь в терроризме, в сатанизме и в чем угодно. И если фээсбэшников пытать, они тоже сознаются в чем угодно. Антифашизм — это не преступление. И анархизм — это не преступление. А вот пытки — преступление, и еще какое».

«Пытки — это свидетельство того, что дело шито белыми нитками. Были бы доказательства — не пытали бы».