Очередь за весной,

Такой поистине морозной очереди за прекрасным я не наблюдала с легендарных времен Серова на Крымском Валу. 23 февраля в «Аптекарском огороде» на проспекте Мира открылась выставка «Репетиция весны», в рамках которой и по технологии выгонки тюльпанам, гиацинтам, крокусам и прочим сакурам разрешили расцвести на два месяца раньше — в одной из оранжерей. Москва, в которой весна в марте наступает только в глянцевых журналах, надела все самое теплое, прихватила подружек, кавалеров, детей и дедушек и потянулась на запах тепла.

311 лет назад на это самое место явился Петр I. Собственноручно высадил ель, пихту и лиственницу (жива до сих пор) и, как вспоминают, изрек: «Для наущения граждан в их различии». Название огород получил по назначению — когда-то здесь выращивали преимущественно лекарственные травы. 1 апреля 1805-го огород за 11 тысяч рублей серебром приобрел Императорский московский университет и топоним «Аптекарский» исчез с карт на почти добрые два века, чтобы победоносно воскреснуть в начале века двадцатого.

Сегодня «Аптекарский огород», который все также остается подразделением МГУ, а именно его биофака — одна из топовых достопримечательностей Москвы и почти культовое молодежное место. Не только сад, но мощная культурная площадка — с выставками, мастер-классами, концертами звезд уровня «Ла Скала» и единственным в мире собственным для ботанического сада репертуарным театром «С.А.Д.»…

Суровой, праздничной мужской пятницей я тоже отправилась в «огород» — выпытать рецепт успеха, а заодно выяснить, почему «Аптекарский», рискуя навлечь на свою голову страшную месть большинства женщин России и профсоюзов Голландии призывает не дарить на 8 Марта цветы.

— Вы инстаграм наш уже добавили? Добавляйте, — сразу взял меня в пиар-оборот директор «Аптекарского огорода» Алексей Ретеюм. Подготовку к экскурсии мы начали в приграничном ресторане Юлии Высоцкой. Было около двух. Огородное солнце золотило депутатский значок на карманчике бело-голубой, в стиле кэжуал рубашки директора, который, расцветая прямо на глазах, стремительно листал в телефоне фотографии цветов, котов, грибов и Николая Баскова. У инстаграма «Аптекарского огорода» — 300 000 подписчиков. — На данную секунду мы на 99 тысяч опережаем следующий по популярности инстаграм учреждения науки и культуры — Большого театра. Позади — ВДНХ, Парк Культуры, Эрмитаж. Наш инстаграм — самый популярный среди вообще всех садов и парков мира, включая Централ парк. Недавно нас внезапно заблокировали, так это стало топом в новостях «Яндекса». Рособрнадзор на блестящем английском обратился к Цукербергу, нас кто только не поддержал — звонили даже президенты не самых больших стран, — заразительно рассмеялся директор. — Меньше чем через сутки нас разблокировали.

Ретеюм возглавил Ботанический сад двадцать пять лет назад, тогда ему и самому было всего двадцать пять:

— В самом начале 90-х, после окончания университета я познакомился с тогдашним директором сада профессором Тихомировым. Сад больше походил на лесопарк, который посещало от силы 10 человек в день. Деградировало все — ландшафтная структура, ботанические экспозиции. Не по вине моего предшественника, а в силу изменения общественно-экономической формации и долгих лет застоя. Я предложил программу «ренессанса», превращения сада не только в научно-образовательный, но и в культурный центр. Нашел увлеченных людей, начал формировать команду. Тихомирову программа очень понравилась и буквально через год-два он предложил мне возглавить парк.

Ни административного, ни управленческого опыта в 25 у Алексея не было. Посоветовать, как восстанавливать памятники садово-паркового искусства на обломках страны Советов тоже было некому. Поэтому трое: молодой Ретеюм, ректор МГУ Садовничий и ректор МАРХИ Швидковский отправились в большой заграничный вояж — сначала в Великобританию, потом во Францию. По результатам вояжа укатил учиться в Эдинбург научный сотрудник Артем Паршин — ныне один из лучших ландшафтных архитекторов России. В Москву по контракту прибыли английские садовники — «чуть ли не первые со времен Екатерины II». Потянулись из московских институтов в «огород» и родные фанатики от ботаники.

А еще — спонсоры. Первым еще в 90-е стал гигант BP (British Petroleum), с которым сотрудничают по сей день — год назад получили новый транш на создание экспозиции дальневосточного сада. Yves Rocher проспонсировало высадку розоцветных растений, создание хвойных горок и экспозиции «Флора средней полосы России», оцифровку огромной старинной библиотеки ботанических книг. Société General в лице «Росбанка» деньгами корпорации и рабочими руками сотрудников высадил гортензиевый променад и кустарниковый миксбордер, а в этом году стал партнером проекта по сбору дождевой воды с крыш для полива растений и выиграл в корпоративном конкурсе на лучший пиар. А Ретеюм уже читает лекции по пиару в университетах.

— Сложно, на самом-то деле, — Ретеюм сделал первый глоток уже давно остывшего с начала встречи кофе. — Мы уделяем огромное внимание эстетике. Делаем ли мы экспозиции из растений, выставки, постановки в театре, мы стараемся привлекать специалистов, которые обладают безупречным вкусом. Быть современными в тонкости, деликатности подхода. И правильный пиар, не без этого. Вот соцсети. Как подразделение МГУ, мы должны стремиться к безупречности стиля, русского языка, но с другой стороны, этот язык должен быть не скучно-академическим, а живым, местами слэнговым. Плюс фишки. Наш главный кот по имени ГЦК — уже один из самых известных котов России. Пиар-директор Ольга Архипова, к слову — золотая медаль школы и красный диплом журфака МГУ — ведет соцсети 7 дней в неделю, 18 часов в сутки. Я сам живу здесь без выходных. Да даже то, что я в депутаты пошел. Мне предложили, сказали, может, это вам как-то поможет. Я ради сада в президенты РФ соглашусь. В 24-м году, не сейчас.

— Ну, у нас там по правилам считается, что хорошо бы носить, — объяснил директор и все-таки признался: — Мне приятно, что местные жители проголосовали за меня несмотря на то, что у нас иногда бывают какие-то «терки» — нашумели с концертом или вот вход у нас платный. У нас ведь нет бюджетного финансирования. Наши основные доходы — это плата за вход и мероприятия. Также к нам по распоряжению ректората МГУ возвращается часть арендных платежей от павильонов у входа. Ну и спонсоры время от времени. На эти деньги мы можем ремонтировать постройки, закупать растения, платить зарплаты. Мы в первую очередь научно-образовательное учреждение. Мало того, что мы можем сохранить и показать некоторые исчезающие виды растений, это еще и важный аспект для понимания разных пластов русской культуры. Часто, встречая упоминание растения в литературе, дети, да и некоторые взрослые даже не знают, о чем идет речь. Ну а мне работа депутатом помогает чуть конструктивнее общаться с некоторыми чиновниками.

— Система проведения расходов чудовищно сложна, — вздохнул Ретеюм. — Для тех, кому все равно, что растения погибают или что снег не убирают, кто не прочь подождать месяц, год, а потом и вообще ничего не сделать, эта система хорошая. Но если ты придумал что-то сегодня и хочешь, чтобы заработало завтра, то система все ужасно смертельно тормозит. Те же средства, что год назад пришли от BP, до сих пор не освоены. Потому что это сначала миллион бумаг, потом кто-то выиграет тендер и не придет — у нас же все через тендеры. Все это ухудшает экономику государства, гасит инициативу руководителя.

Инициативы руководителя, который, к слову, замахнулся сделать всю Россию «такой же уютной, как «Аптекарский огород» мы обсуждали еще минут двадцать. Разнотравные луга вместо газонов: «Да, это затратнее на первом этапе, но потом растения натурализуются, будут питаться за счет атмосферной влаги, там будут жить пчелы, шмели, мухи, появятся птицы». Дорожки во дворах из щепок или опилок вместо бетона и плитки: «Вода будет равномерно распределяться по всему двору, питая корни деревьев, уменьшится нагрузка на ливневую канализацию. Постепенно испаряющаяся вода в жару будет охлаждать двор». Траву на крышах: «Плодородный слой до 10 см уложится в расчетную мощность конструкции, а главное, если УФ-излучение рано или поздно разрушает любую поверхность, то для растения это — источник энергии».

— Ладно, потом вручу вам брошюру — все, что мы печатаем можно использовать без ссылок и копирайта, — пообещал мне директор, всунул руки в рукава короткого пуховичка и, толкнув ресторанную дверь, устремился в Грохольский. — Как-то один человек выставил на продажу потрясающую коллекцию суккулентов — всю жизнь ее собирал и решил продать по частям, но нам, конечно, захотелось ее всю. А денег нет. И мы спросили у Юлии Высоцкой — нет ли у вас 10 000 долларов прямо сейчас? Она сказала: «Конечно, раз Ботаническому саду нужно». Коллекция сохранилась целиком и перешла в общественное пользование. А Николай Басков подарил нам уникальную воллемию.

— Лучше композиции с луковицами в горшках, — пояснил он. — Их можно потом пересадить в грунт, и они будут жить вечно. Срезанные цветы не экологичны — их тоннами везут самолетами из Голландии, загрязняют атмосферу. И вообще их жалко. Я вот не дарю. Считайте, это наш тренд. Ой, здравствуйте! Познакомьтесь — Александр, он как раз отвечает за всю культурную программу.

Познакомились с молодым культурным Александром с красивой спутницей и отправились на деликатный штурм очереди желающих репетировать весну. Думаю, желающие ожидали на минус тринадцати не менее часа.

— Протеи настолько необыкновенно выглядят, что не любить их просто нельзя, нарциссы какие изящные, а вон магнолии цветут, — пробирался внутри павильона по забитым посетителями аллейкам директор. Посетители набрасывались на весну с телефонами. — Ой, здесь прямо Рай. Можно сделать немыслимо красивые фотографии.

К слову, профессиональная фотосъемка — еще один источник дохода парка. И это не только многочисленные свадьбы на открытом грунте, но и доступная круглый год тропическая оранжерея, с помощью которой можно свозить моделей на острова за 6000 рублей в час. Мы тоже отправились из весны в лето, вернее, в «Тропическую зиму» — уже традиционная зимняя выставка продлится в саду до 8 апреля.

— Вот самый вонючий цветок в мире, — директор кивнул на неблагоухающий в царстве орхидей, пальм и насекомоядных огромный малиновый конус. Конус расцвел всего на неделю, к 23 февраля. — Понюхайте, он пахнет трупами — привлекает мух. Amorphophallus konjac — надо с латыни переводить?

«Коньяк! Коньяк!» — закричал рядом предательски краснощекий мужчина и потянулся на цыпочки. Он потом еще что-то кричал, но мы уже общались с куратором коллекции суккулентных растений Дмитрием Валерьяновичем.

— Дмитрий Валерьянович, в каком ранге наша коллекция по количеству таксонов? — спросил на лестнице к колючему царству директор.

— В тройку первую в России входит, а по состоянию — лучшая, — ответил куратор и добавил для меня. — Мы вот иногда ругаемся, но условия нам дирекция создает. Поэтому растений такого качества вы нигде больше не увидите. 90% — уникальные коллекционные экземпляры и все доступны публике. Вот Царица ночи, больше 20 видов в мире, 18 у нас уже есть, — мы притормозили у тянущихся вверх по железной сетке стеблей: — Ну, страшненькие они, можете не бояться меня обидеть. Обычно их выращивают просто скрюченными в горшке, а нам надо найти способ сделать их более эффектными.

— Они страшненькие до поры до времени, — заступился за Цариц директор. — Но, когда они цветут — это феерическое зрелище. А цветут они всего два-три часа, ночью — огромными белыми цветами под названием Лунный кактус или Selenicereus. В это время сад работает до глубокой ночи, выстраиваются огромные очереди. В 1920-х годах о цветении объявлялось в московских газетах.

— Кстати, Алексей Александрович не в курсе — мы тут устроили дегустацию плодов 15-ти видов кактусов после Нового года, — вдруг признался Дмитрий Валерьянович. — И был плод одного Selenicereus — единственный завязавшийся.

— И что, вкусный получился? — поинтересовался директор.

— Вкуснее всех из 15-ти, — довольно улыбнулся куратор.

— Вкуснее, чем опунции?

— Вкуснее, безусловно. А вот пройдемте, — решил сменить тему куратор и мы переместились в небольшой отсек с коллекцией композиций из совсем маленьких суккулентов — квадратик к квадратику, живое лоскутное одеяло. Оказалось, «вязали» одеяло не только ботаники, но и художники. — Мы стараемся посадить растение так, чтобы было интересно, но в композиции оно должно чувствовать себя не хуже, чем в обычном горшке. Суккуленты требуют индивидуального, экспериментального и увлеченного подхода. Поэтому для меня не понятен сотрудник, который приходит в 9 и уходит в 18. Кактус еще может перетерпеть, а вы исправиться, но вот ликопсы или живые камни — после одной ошибки вы не увидитесь с ними никогда. Я занимаюсь этим 50 лет — 20 книжек написал, пару сотен статей о кактусах — и не всякий раз знаю, что и как надо правильно сделать, это как воспитание детей. Вы можете читать Спока, но жизни по инструкции не получится. Вы должны с растением постоянно общаться, чувствовать его.

— А любимые «дети» есть? — спросила я, и куратор сразу разволновался, — А что, бывают любимые дети? Есть незнакомые группы, которые будоражат, хочется разобраться, поработать, начинаешь в интернете искать какие-то необычные формы, контакты. Вот эту штуку мы отняли у коллеги из Института физиологии растений, — кивнул на ничем не примечательный с виду кактус Дмитрий Валерьянович, — Мы приехали туда втроем, коллега был один и просто отняли. Вот. Я боялся, что кактус там погибнет. Недавно этот коллега был у нас, я ему росточки предложил, но он отказался, сказал, у нас им будет лучше. А вот поехал я на рождество на Мальту…, — куратор стремительно направился в другой конец оранжереи, к огромному, обернутому в коричневую бумагу колючему листу. — Ну не мог я удержаться. Они там растут свободно. Отрезал кусочек и привез. Вот так бывает — просто бзик какой-то. Уже дает корешочки. Руки прочь от растений! — рядом демонически захохотало чье-то чадо, куратор вздохнул: — Дети тянутся к кактусам, потому что они напоминают им зверушку, мультяшку. Попробуйте заинтересовать ребенка какими-нибудь петуньями! А еще кактусы — одна из немногих групп, которой на 90% занимаются мужчины, так как это серьезный объект коллекционирования.

— Так, с понедельника я отдаю первый транш, — заторопился директор, к которому уже приехал очередной соискатель сотрудничества — представительный мужчина с книгами «История российского предпринимательства».

— Подождите, не могу остановиться, — перебил его Дмитрий Валерьянович. — Смотрите, какие у нас бывают посетители замечательные. Пришла девушка вроде вас, походила. А через два года привезла нам из Швеции десять сортов кактуса шлюмбергер. Вот они висят, один уже плоды завязал. Коллекция более чем наполовину составлена из дарений — с 11-го года более 2000 растений. «Лишние» дарим победителям школьных олимпиад, отдаем маленьким ботсадам.

Потом Дмитрий Валерьянович все-таки отправился захватить часть мужского праздника дома, а мы, спустя 15 минут директорской встречи, — в субтропики.

— Вот фрагменты металлических опорных конструкций середины ХIХ века с уникальными рисунками на капителиях, предположительно ХVIII века кирпич, белокаменный цоколь, — мы стояли внутри закрытой год назад на реконструкцию оранжереи. Огромный современный стеклянный купол, накрывший старинные постройки из красного кирпича и металла. Легкий запах цитрусовых. Полная тишина. Оторвавшийся от ветки и зашуршавший в луче солнечного света мотылек-листочек. Это было очень стильное волшебство. — Наш сад станет еще и архитектурным музеем — его элементы могут рассказать о развитии садово-паркового искусства на протяжении более чем трех веков. Швидковский предполагает, что после пожара 1812-го над садом работала команда Жилярди. Мы сняли большой слой накопившегося культурного грунта, чтобы восстановить пропорции архитектурных построек, обжигали, зачищали, покрывали лаком колонны. Вот здесь будут кипарисы и горное туманное болотце с самой большой в России экспозицией хищных растений, здесь — листопадный лес с подлеском из гигантских однодольных, в том отсеке будут цвести азалии, камелии, гибискусы, цитрусовые… Ой, миллион планов, на самом деле! Вот, потрите пальцами, — директор оторвал от низкорослого деревца листочек — лавр, возбуждает аппетит. А вон бергамот, может даже полакомиться удастся. Нет, все плоды уже кто-то съел.

Потом, уже почти на бегу, в соседней Викторной оранжерее — 100% влажность, 28 градусов, восстановлены при помощи компании «Иннопрактика», — директор представил мне легендарную Викторию Амазонскую — громадную кувшинку, которая когда-то тоже соревновалась с Царицами за полосы газет. — Очень красивое цветение — первый день цветок белый, потом уходит под воду и возвращается розовым, а потом снова уходит под воду уже навсегда. Вот какао, гуава, кардамон, имбирь, папайя…

В холле административного здания очередной молодой модник — узкая полоска белой кожи между гриндерами и короткими черными брючками, сережка в ухе — распаковывал свою коллекцию масок ручной работы. Презентация «Частиц» от Димы Шабалина пройдет в «Огороде» вечером:

— Нужно больше масок для оранжереи, кстати, сегодня показывал их Князеву, ректору «Щуки», — улыбнулся Диме директор. А потом, этажом выше, надев белые перчатки, раскрыл жемчужину книжной коллекции сада, которая собиралась столетия. «Книга лекарска», древнечешский, 1517 год. С маргиналией на титульном листе — с вычетом в столбик: 1771 — 1517. 247 лет назад кто-то выяснил, что книге — 254 года. Наверное, это было бы хорошим завершением статьи, но я не могла пройти мимо легендарного Главного Цветочного Кота. Тем более, что местом любимого обитания ГЦК мудро выбрал кассу.

— По окрестным ресторанам находился, там владельцы выпустили специальное распоряжение, чтобы ГЦК пускали в любое время. Иногда пытаешься его, например, с Днем кота поздравить, и то морду воротит, — попытался оправдать сонного, недовольного, извлеченного из картонной коробки девушкой-кассиром кота директор и отправился поздравлять женщин и сопровождающих их мужчин с 23 февраля — в ранге конферансье вечернего оперного концерта в камерном зале. — Ну что, до свидания и приглашаю всех смотреть на мартовские цветы. Только лучше в будни.