Запах и женщины

Объединив в одном пространстве полсотни портретов жен российских живописцев — Ильи Репина, Михаила Врубеля, Валентина Серова, Бориса Кустодиева, Игоря Грабаря, Петра Кончаловского, Бориса Григорьева, Кузьмы Петрова-Водкина, Александра Дейнеки и др. — кураторы выставки в Музее русского импрессионизма сформулировали любопытную задачу: показать женщин, которые во многом помогли стать своим мужьям выдающимися людьми. Кроме того, взглянув глазами художников на их возлюбленных, посетитель увидит, как менялось само восприятие женщины с 1880-х годов до середины XX века.

На выставке — живопись, графика, пластика. У некоторых картин стоят устройства, источающие запахи моря, сада после дождя, полевых цветов. Методом неслучайных ассоциаций они будто затягивают зрителя внутрь картины.

К жанру «портрет жены» обращались такие разные мастера, как Рембрандт, Рубенс, Гойя, Айвазовский, Шиле, Пикассо и многие другие. Для всех них, часто работавших на заказ, это был еще и способ обрести свободу, расширить поле художественного поиска. И, конечно, свою роль играла особо прочная связь между художником и моделью. Порой отраженная в намеках, но чаще — яркая и нескрываемая.

Заглавной картиной выставки заявлен двойной портрет Игоря Грабаря «Васильки». Под сенью лип живописец изобразил сестер Мещериных в счастливый период жизни. Сквозь идиллическое настроение полотна видно, как Грабарь любуется своей молодой огнегривой женой, еще не подозревая о редком расстройстве, которое приведет к трагедии. Валентина ушла из дома и пропала навсегда. Ее сестра Мария стала ухаживать за своими племянниками и впоследствии стала второй женой художника.

Этот портрет вступает в диалог с карнавальной, немного зловещей шарадой Сергея Судейкина «Моя жизнь», на которой изображены не только две жены, но и любовник художника.

Еще одну интересную смысловую пару образуют скульптурный портрет Маргариты Конёнковой, жены «русского Родена» Сергея Конёнкова, и работа скульптора Паоло Трубецкого «Мать и дитя». Конёнкова, советская шпионка и последняя любовница Эйнштейна, хрупкая и изящная, но с осанкой оловянного солдатика девушка, контрастирует со вторым, более монументальным образом.

У Трубецкого — неуловимо похожая на Чёрную Деву Монсерратскую — женщина в одежде, нисподающей резкими складками, мягко обволакивает руками единственного сына этой пары, автора и модели. Мальчик умер за год до завершения скульптуры.

А далее видно, как формировался образ твердой и решительной советской женщины. Похожий на икону портрет жены Николая Ионина «Женщина в красном» и картина Александра Монина «Физкультура — залог здоровья!» воплотятся в бесчисленных работниц и крестьянок на советских плакатах.

Роберт Фальк представлен на выставке портретами трех из четырех его жен. Очень интересно наблюдать, как менялись типажи его спутниц и восприятие живописцем женской красоты.

От светлого, солнечного портрета первой жены Елизаветы Потехиной 1907 года (ради женитьбы на ней еврей Фальк принял православие) до портрета четвертой, Ангелины Щекин-Кротовой, «В белой шали», законченного в 1947 году.

Фальк часто повторял: «Я хочу довести лицо до лика». И во время сеансов Ангелина Васильевна читала про себя стихи Ахматовой, Мандельштама, Пастернака для поддержания нужного художнику душевного настроя. На преображение женщины из плоти и крови в бесплотное видение у него ушло почти два года. Лишь когда модель простудилась и надолго слегла в постель, Фальк понял, что портрет закончен.

Очень разные судьбы и характеры обессмертили картины выдающихся художников, обеспечив им вечную жизнь «в оковах из формы и цвета».

Михаил Кутырев, для «Новой»