Снимаем шляпу

Выставка открылась в московском Доме актера. «Снимаю шляпу» — это фото знаменитостей и в шляпах, и без, и в больничной шапочке в поддержку детей, победивших рак.

Длительное пребывание в больничной изоляции, физические страдания, смерть других детей рядом накладывают… Этим ребятам очень трудно вернуться к нормальной жизни, стать обычными.

Ирина Попова, мама двоих детей, с которой мы знакомимся на сборе двадцать третьей смены лагеря:

«Я узнала о диагнозе Матвея в день, когда родила Мишу. Матвею было два с половиной года, когда ему поставили лейкоз. Одновременно наш папа решил, что это не его путь, и ушел. Сейчас Матвею десять, а Мише восемь.

Матвея мы лечили три года, победили рак, а потом еще несколько лет боролись с последствиями химии. Все их детство прошло по больницам, почти не было друзей. О «Шередаре» мы узнали от других родителей в Российской детской клинической больнице. И я решилась отправить Матвея. Не сразу, конечно, страшно было отпускать».

Сегодня Ирина с Матвеем провожают в лагерь Мишу, младшего. Потому что 23-я смена «Шередаря» для сиблингов: братьев и сестер болевших детей. Они вместе со своими семьями пережили страшную травму и социальную изоляцию. И также нуждаются в реабилитации, хотя физически здоровы.

Ко мне подходит Матвей, старший сын Ирины, который наблюдал за нашим с мамой разговором со стороны

«Знаете, когда я был маленький и болел, у меня была Мышь. Плюшевая. Но она болела вместе со мной. Всегда была рядом. Когда делали гастроскопию, ей тоже вставляли трубочку, анализы нам брали вместе. Я очень ее любил. Однажды, когда я уже выздоровел, я случайно забыл ее в магазине, оставил на полке. Мы очень ее искали, даже расклеили везде объявления, что пропала Мышь. Не нашли, конечно. Я очень плакал… Но потом вдруг подумал, что раз она мне очень помогла, пока я болел, а теперь я выздоровел, то пусть теперь она поможет кому-нибудь другому».

Мы приезжаем в «Шередарь» на шестой день смены. Директор реабилитационных программ Владислав Сотников показывает нам жизнь в «Шередаре».

У ребят очень плотный график: по четыре мастер-класса в день, шестиразовое питание и совместное мероприятие вечером. Дети живут в коттеджах по командам. В этой смене 8 команд, примерно по 10 ребят в каждой, они подбираются по возрасту. С каждой командой постоянно живут четверо-пятеро волонтеров, их ласково называют здесь «шери». Другие волонтеры проводят мастер-классы: по стрельбе из лука, актерскому мастерству, моделированию из дерева, рисованию, батику, фризлайту (рисование фонариком в темноте) и многому другому. Всего в этой смене 74 ребенка и 65 волонтеров.

В лагере есть конюшня, там живут пять лошадей, а в одном из денников еще и четыре ручных кролика, каждая смена придумывает им новые имена.

С первой командой постоянно работает «шери» Варо Моханад, он из Йемена, для детей его зовут Гарри, чтобы им проще было запомнить имя. Моханад учился в РУДН, потом проходил ординатуру в Москве: «Мое государство платит мне стипендию, чтобы я учился на хирурга. Позже я хочу поехать в Германию, чтобы продолжить обучение, а потом вернуться домой работать. Мне всегда нравилось заниматься волонтерством. Однажды друзья мне рассказали про «Шередарь», и я решил подать заявку. Мне здесь очень нравится. Очень круто: команда волонтеров веселая, всегда радостно и тепло, хотя иногда и трудно. А дети… Они такие классные!»

Мы заглядываем еще на два мастер-класса — по лепке из полимерной глины и по моделированию из дерева. Ребята вместе с мастерами создают очень красивые вещи, учатся работать в команде. В конце каждого мастер-класса есть этап, который называется «рефлексия», ребята фиксируют свои эмоции. Самые частые слова здесь — «круто» и «радость».

Директор территории «Шередаря» Надежда Топал проводит экскурсию. Жизнь здесь продумана до мелочей еще на этапе строительства. Ничего не должно напоминать больницу, чтобы не травмировать детей. Даже медицинский корпус называется «Дом здоровяка», там постоянно живет медицинский работник Сережа. Его дети и называют здоровяком. В «Доме здоровяка» стены и потолок разрисованы, как в сказочном домике.

В лагере 26 жилых коттеджей, каждый рассчитан на команду и двух волонтеров. Бревенчатый дом, в котором все время светло и пахнет деревом, как в сказочной избушке. Хочется сесть в гостиной и пить чай с малиновым вареньем.

Есть отдельная ванная комната для гостей с особенностями мобильности. На нее не обратил бы внимания человек, никогда не сталкивавшийся с передвижением на инвалидной коляске. Я хорошо помню, как после аварии и множественных переломов в больнице привыкала вписываться на коляске в узкие двери туалетных комнат. А еще жуткое чувство беспомощности, когда тебе нужен посторонний даже для того, чтобы надеть носок или пересесть с коляски на стул в душе.

С особой гордостью Надежда Михайловна рассказывает об очень маленькой, но крайне важной детали: в каждой раковине предусмотрен кран, который обычно устанавливают в операционных, чтобы врач в стерильных перчатках мог открыть его любой частью тела.

«Однажды к нам на кинофестиваль приезжал взрослый участник, он передвигался на коляске, и у него не было кистей рук. Когда он только приехал, я показала ему ванную комнату, он вышел оттуда, расплакался и обнял меня. А потом он сказал: «Я только что первый раз в России смог умыть лицо без посторонней помощи». И я тоже расплакалась».

В Москве встречаюсь с основателем «Шередаря» Михаилом Афанасьевичем Бондаревым. Он владелец сети языковых школ «ВКС», успешный бизнесмен, который в 2012 году основал фонд «Шередарь», а в 2015 году на свои деньги построил реабилитационный центр во Владимирской области.

Меня в этом человеке не удивляет щедрость или скромность. Многие бизнесмены жертвуют крупные суммы на благотворительность и не любят давать интервью. Меня удивляет системность и вовлеченность. Каждый человек способен на порыв: растрогаться и помочь. Не каждый способен делать это долго и постоянно. Михаил Афанасьевич, помимо бизнеса, семь лет руководит фондом, активно участвует в подготовке каждой смены, лично работает с программной командой и волонтерами. Но почти не взаимодействует при этом с детьми. На мой вопрос, почему, коротко отвечает: «А что я им скажу? Что я тот самый дядя, который дает деньги? Лагерь делают волонтеры, а я делаю свою часть работы».

Напоследок я задаю заезженный вопрос, а получаю нестандартный ответ, который не похож на домашнюю заготовку:

— Зачем вы занимаетесь благотворительностью?

— Это то же самое, если бы мы вот сейчас с вами сидели, вы бы ели апельсин, а я бы спросил: зачем вы это делаете? И вы бы мне ответили, конечно: зачем спрашивать, попробуйте сами, вам понравится!