Мой способ думанья не нов, но не хочу его менять я: я ненавижу пацанов. И слово это, и понятье. Пускай я буду порицан (или, по-русски, порицаем) — но слово гнусное «пацан» сравню я только с «полицаем». В нем слышен поц, пасюк, ватсап и прочие подсказки — отсос, подсос, сатрап, стартап, кацап базлает по-пацански… «Пацан» — позор в устах детей и ужас старших генераций. В нем слышно клацанье когтей и грязный треп с подъездной цацей. Давно усвоила страна — предупреждал же Мережковский!* — весь этот комплекс пацана, весь этот кодекс мужиковский, он безнадежно зажился и до сих пор не намахался. В нем синтез мелкого жлобства, бахвальства, тупости и хамства. Кто не служыл — тот не мужык. Кто не сидел — не нюхал жызни. Жыд даже хуже, чем таджык, хохол — кретин, пиндосы — слизни, Европа — сукины сыны, от них останутся останки. Уместны только пацаны и их отвязные пацанки. Всё те ж они, по существу, хотя названия менялись: мы помним, как на всю Москву звучало «любер юбер аллес», потом фанаты, например, и АУЕ еще приметим, и ЧВК, и ДНР, и ФСБ торчит за этим.