Аты-баты, пришли халаты

Практически за неделю, пока Елена Мисюрина сидела в камере, на ее защиту поднялись тысячи врачей. По большому счету, битва началась не за справедливость приговора, а за защиту профессии.

Врачебные коллективы в полном составе (и из ведущих московских клиник, и из районной глубинки) фотографировались с напечатанным на бумаге хэштегом #ЯЕленаМисюрина и выкладывали снимки в интернет. Собственно, именно эти фотографии людей в белых халатах, с достоинством смотрящих в объектив, то есть на всех нас, оказались самым сильным и действенным орудием протеста.

В течение нескольких дней (беспрецедентная скорость!) был решен вопрос о пересмотре меры пресечения. Прокуратура Юго-Западного округа Москвы потребовала отменить приговор и отправить дело на пересмотр.

Медицинское сообщество, в том числе и большое медицинское начальство, оказалось абсолютно единодушно в деле защиты коллеги. Свою позицию публично высказал заместитель мэра по социальным вопросам, врач Леонид Печатников, а президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль лично пришел в суд поручиться за коллегу и выступил с заявлением о необходимости срочно законодательно закрепить независимую медицинскую экспертизу в качестве самостоятельного института.

Несколько комментариев центральным телеканалам дал и самый уважаемый гематолог страны — 90-летний академик Андрей Иванович Воробьев. Еще в начале процесса он нашел в себе силы появиться в суде. В инвалидной коляске. Его мнение в защиту Мисюриной суд не учел, и это, кстати, тоже было расценено врачами как профессиональное оскорбление.

В минувшие выходные протестную акцию планировал провести независимый профсоюз медработников «Действие», но не удалось согласовать с мэрией место проведения митинга: закрытая площадка в парке Сокольники активистов не устроила.

Градус напряжения по делу Мисюриной достиг предела: ему были посвящены ток-шоу Андрея Малахова на канале «Россия 1» и телеканала «Культура», практически никогда не совпадающих в повестке дня.

Возмущение такой амплитуды неизбежно (а так всегда бывает, когда в ход идут сильные эмоции) подменило суть проблемы. В студиях и Сетях дискутировали до крика о том, виновата или нет доктор Мисюрина в смерти пациента, а не о том, что любой врач в России становится после этого прецедента уголовно уязвимым. Как верно подметил один из гостей Малахова, теперь «если сделал пункцию и получил осложнение — сядешь, не сделал, опасаясь осложнений, — тоже сядешь за неоказание помощи». Круг замкнулся, врач становится заложником уголовного правоприменения при любом нештатном сценарии. Но этот самый главный месседж медицинского сообщества — сохранения права на ошибку без угрозы уголовного преследования — в пылу дискуссии как-то заиграли.

Леонид Рошаль предложил срочно создать единую базу врачей страны и исключать из нее тех, «кто нарушает профессиональные рекомендации и этические нормы, с потерей права заниматься профессиональной деятельностью в дальнейшем». До тех пор, пока не эта норма, а уголовная ответственность будет определять будущее врача, дело Елены Мисюриной, независимо от его исхода, будет проиграно.