В пятницу в прессе появились детали отчета минфина США, в котором оцениваются последствия распространения санкций на облигации российского суверенного долга. Американские чиновники пришли к выводу, что запрет на операции c новыми выпусками ОФЗ и деривативами на российский госдолг не только ударит по интересам американских инвесторов и управляющих компаний, но и потенциально может привести к «негативным побочным эффектам для глобальных финансовых рынков». Как и Госдеп, ранее призвавший ограничиться действующими санкциями, казначейство негативно оценило перспективы ужесточения санкционной политики в отношении России, хотя информационный статус отчета сохраняет возможности для принятия любого решения. Если же конгресс прислушается к доводам правительства, то в 2018 году российские госбумаги, около трети которых сейчас принадлежит нерезидентам, останутся в числе наиболее привлекательных активов на фондовом рынке, а курс рубля при прочих равных будет более крепким.
При всей «геополитической напряженности» последних лет большое количество западных компаний продолжают получать прибыли на российских рынках, работать с российскими партнерами и вкладываться в рублевые ценные бумаги. Падение доходов населения и девальвация рубля в значительно большей степени повлияли на внешнеторговые связи России, чем санкционные войны. Важнее политических дрязг оказалась даже холодная зима, на фоне которой французская энергетическая компания в конце января отправила в США первый танкер с российским сжиженным газом — несмотря на то, что производитель газа, завод компании «Новатэк» «Ямал СПГ», давно находится под американскими санкциями.
Сегодня последствия санкций сильнее всего ощутимы внутри отдельных секторов российской экономики, связанных с сотрудничеством в области ОПК, участием в энергетических проектах по глубоководной добыче нефти и газа и привлечением банковского фондирования. Не до конца понятны перспективы ряда российских мегапроектов — в частности, строительства газопровода «Северный поток‑2», который позволил бы увеличить поставки российского газа в Европу в обход транзита через Украину. Второй маркер повышенного риска санкций — географический: серьезной опасности подвергаются компании, работающие с Крымом или Донбассом, как показал скандал с поставкой в Крым газовых турбин компании Siemens (которая, впрочем, не подозревала о конечном пункте назначения своей продукции). Наконец, российские антисанкции и другие меры политики импортозамещения вытеснили с рынка ряд европейских продовольственных компаний. В остальном действующий между Россией и Западом санкционный режим все еще крайне далек от «иранского сценария», предполагающего отключение от системы межбанковских платежей SWIFT и полную экономическую изоляцию страны.
Признаки того, что ситуация может измениться в худшую сторону, появились прошлым летом, когда Конгресс США принял новый закон о санкциях. В нем американские законодатели ввели понятие «вторичные санкции», которые позволяли распространить риски наказания на любых контрагентов компаний из санкционного списка: банков, подрядчиков, поставщиков. Теоретически это означало, что под санкциями может оказаться вся российская экономика, включая банковский сектор и филиалы зарубежных компаний. Под запрет для иностранных инвесторов мог также попасть любой международный проект, в котором участвуют российские энергетические компании.
По некоторым оценкам, американские нефтяники потеряли бы на этом до $100 млрд в течение 10 лет, не говоря уже об имеющем гораздо более плотные связи с Россией европейском бизнесе.
Самое опасное в законе о санкциях — это почти неограниченные возможности для интерпретации. Например, штрафы могут следовать за «сделки на значительные суммы» с предприятиями ОПК и за любые денежные переводы между финансовыми институтами, перечень которых определяет Минфин. Продажа товаров в рассрочку может быть расценена как запрещенное санкциями долговое финансирование — по этой причине два официальных дистрибьютора Microsoft недавно ввели ограничения на продажу софта для 200 российских компаний.