Четыре месяца назад, 14 сентября, в Дивногорске (город-спутник Красноярска) 14-летний восьмиклассник на перемене с ножом напал на 12-летнего. В этот же день стало известно, что в самом Красноярске (в Ленинском районе в хозяйственном помещении) шестиклассник надругался над первоклассником — совершил, говоря языком СК, НДСХ (насильственные действия сексуального характера). Двое детей, 7 и 9 лет, удерживали жертву. Поскольку фигуранты не достигли возраста уголовной ответственности, дело было прекращено одновременно с другим подобным: в Златоусте (Челябинская область) 9-летнюю изнасиловал 13-летний.

Полтора месяца назад в больнице Красноярска скончалась восьмиклассница, избитая тремя своими сверстницами после уроков за гаражами. Отличница, из благополучной семьи. За избиением наблюдало не менее 20 школьников. В Иркутске тогда же на спортивной площадке школы № 4 в микрорайоне Юбилейный 16-летний зарезал 15-летнего.

В октябре 2016-го тоже за одну неделю, как сейчас, в одном Красноярском крае — три случая детской поножовщины. Семиклассник зарезал ножом-бабочкой ровесника; шестиклассницы в Дивногорске устроили разборки в лесополосе, и одна из них 10-сантиметровым кухонным ножом изрезала (не насмерть) двух одноклассниц; в Шушенском 17-летний подросток под наркотиками зарезал 15-летнего.

Потом у деток три недели покоя, если не считать, что в Сосновоборске (еще одном спутнике Красноярска) пятиклассник разбил голову учительнице русского языка и литературы, метнув стул. 6 ноября двое 15-летних убили топором и монтировкой в поселке Нижний Ингаш трех односельчан, дом подожгли. О них никто ничего не узнал, они не вели трансляций, страна через неделю наблюдала в «Перископе» за трагедией других 15-летних — в Стругах Красных.

И снова на какое-то время затишье. А до этого, в одну неделю мая 2015-го, в лицее в Борзе Забайкальского края — два самоубийства. До этого еще два — в октябре и ноябре 2014-го. И еще были две попытки. Это на 400 подростков.

Страна уже давно спасается от подобных новостей отключением болевых рецепторов: если все воспринимать, как подобает, то есть всерьез, — сойдешь с ума. И впечатление, что, повышая порог восприимчивости, мы переходим к жизни уже скальной, земляной, неорганической. А там законы простые, там — круги на воде, цепная реакция, каменная или снежная лавина. Бесконечное повторение одного и того же. Та самая серийность. Уже не больно.

Возможна ли координация в соцсетях этих школьных нападений? Вот полпред президента в Сибирском федокруге Сергей Меняйло увидел в происходящем связи и планирование. Цитирую по РИА Новости:

(Напомню: предшественник Меняйло на этом посту генерал Рогожкин углядел в катастрофических пожарах 2015 года в Забайкалье диверсионную деятельность специально обученной оппозиции.)

Самая популярная среди школьников соцсеть «ВКонтакте» меж тем заявила, что участники нападения на школьников в Улан-Удэ не посещали ее уже несколько лет.

Тем не менее замглавы Минкомсвязи Алексей Волин сообщил, что группы в соцсетях, побуждающие к насилию в школах, будут блокироваться по той же схеме, как и сообщества, побуждающие к самоубийству. Ряд групп зачистили уже 19 января. В Думе намерены рассмотреть очередной запрет — на регистрацию в соцсетях до достижения 14 лет.

Смысловая нагрузка и эффективность всей этой активности — разговор отдельный. Даже если обнаружится связь «посредством соцсетей» Перми и Улан-Удэ, что это поменяет? Все эти бесконечные разговоры про закрытые аккаунты и группы подростков нужны, похоже, лишь затем, чтобы не говорить о главном. О реальной жизни, что идет прежде пабликов с «мемесами». И дети сначала набираются впечатлений от нее. Потом уже приходят в соцсети и ищут то, к чему расположилась душа. А тайные сообщества янгстеров, детские тайные языки, детский argot были всегда (см., например, очерки об этом — как раз на прибайкальском и забайкальском материале — Г. С. Виноградова, изгнанного в 1929 году из Иркутского университета, где он с М. К. Азадовским создал крупнейший этнографический центр).

В Перми подростки были подписаны в ВК на группы о Колумбайне, в Улан-Удэ их сверстник носил футболку с лого той же рок-группы, что носили убийцы-колумбайнеры. Но и подражательные убийства и самоубийства, «эффект Вертера» появились не после массовой бойни, устроенной двумя отроками в школе Колумбайн в день рождения Гитлера в 1999 году, а, как бы сказать помягче, задолго и до этого, и до интернета, и вообще до электричества.

Между тем за 16 путинских лет (2000—2015), статданные которых обработали-осмыслили-обнародовали, преступления несовершеннолетних упали более чем втрое: со 195 426 до 61 153. В эти же годы сократился почти вдвое и удельный вес несовершеннолетних среди преступников. Исследователи говорят о снижении уровня насилия во всем мире и об общих тенденциях в России и США:

Не бунтари, всё позже пробуют алкоголь и начинают курить или не начинают вовсе, позже и ответственнее начинают половую жизнь (ВОЗ свидетельствует о снижении подростковых беременностей во всем мире).

От бурятских чиновников услышать содержательные комментарии затруднительно, констатация фактов не сопровождается их трезвой оценкой. Опираться на личные впечатления от наших деток (ведь наши — все хорошие) — тоже не вариант. Поэтому — к науке. Однако попытки запихать отечественную школоту в западные рамки, подладить их под описания центениалов не могут заменить качественные исследования российских подростков. А найти таковые (например, о детях Забайкалья и Прибайкалья) не удалось. Из корпуса работ на платформе eLIBRARY.RU (крупнейшей в РФ электронной библиотеки научных публикаций) складывается впечатление, что исследователей более всего интересуют суициды этих подростков — работ полно. Живых изучают куда меньше.

А к впечатляющим статданным о резком падении преступности несовершеннолетних есть опрокидывающие их сноски и комментарии. Старший научный сотрудник НИИ академии Генпрокуратуры Дамир Ережипалиев (Всероссийский криминологический журнал, 2017, т. 11, № 1) отмечает, что качественная характеристика подростковой преступности из года в год ухудшается. Вот некоторые положения из его анализа:

- с 2010-го по 2015-й число детей, совершивших преступления в состоянии наркотического опьянения, выросло более чем втрое; - растет доля рецидива; - складывается тенденция значительного омоложения детской преступности; - растут особо тяжкие преступления, нередко отличающиеся «исключительной жестокостью, глумлением над потерпевшими, цинизмом». Все больше распространяются виды преступлений, ранее присущие в основном взрослым, в т.ч. с использованием пыток; - высоким остается удельный вес числа несовершеннолетних, совершивших групповые преступления. В 2010-м — 40,9%, в 2015-м — 42,2%. «Жестокость, импульсивность, интенсивность и ситуативность групповых преступлений, совершаемых детьми, отягощают их последствия, часто доводят их до уровня более высокого в сравнении с тем, который наблюдается даже в результате противоправных действий взрослого населения».

Троекратное падение преступности — мнимость. Оно обусловлено двумя вещами. Сокращением численности подростков уголовно наказуемого возраста на 45,8%: с 9 712 563 в 2000 году до 5 267 535 человек в 2015-м. И — значительным числом преступлений, укрытых от учета и регистрации, снижением активности по их выявлению. «Подростковая преступность регистрируется только на основании данных о раскрытых преступлениях. […] Существующая официальная статистическая отчетность препятствует реальной оценке криминальной пораженности учащихся, что, в свою очередь, снижает эффективность профилактической работы».

Лишь один пример. В том же научном журнале (только это публикация 2012 года) доцент кафедры уголовного права и криминологии Байкальского госуниверситета экономики и права Анна Бычкова разбирает, как может вводить в заблуждение раздел 2 (строка 36) существующей формы отчетности — она содержит сведения о количестве «вынесенных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении несовершеннолетнего в связи с недостижением им возраста уголовной ответственности». Так вот, в Бурятии и в Забайкальском крае это число за все анализируемые годы превышает число подростков, материалы по ООД (общественно опасные деяния) которых рассматривались. В Иркутской области — все иначе: таких несовершеннолетних значительно больше, чем вынесенных в отношении них постановлений. Бычкова доказывает: практика учета не позволяет определить фактическое число ООД подростков.

После резонансного убийства минувшим летом в Бурятии на байкальском берегу молодого спортсмена Юрия Власко и внезапного обнаружения чрезвычайной популярности у местной молодежи практик АУЕ какое-то время чиновники в Улан-Удэ только и талдычили о необходимости профилактической работы. Особенно в школах.

Еще цитата из Бычковой: «В Бурятии и Забайкальском крае в некоторые годы повторность общественно опасного поведения «несубъектов» (т.е. подростков, не достигших возраста уголовной ответственности.— А. Т.) превышает 80—90%».

Есть статистика Главного информационно-аналитического центра МВД и главного же организационно-аналитического управления Генпрокуратуры с разбивкой по федокругам и регионам. И из нее следует: сокращение вдвое удельного веса несовершеннолетних среди преступников — это общая температура по больнице. В азиатских регионах эта температура выше среднероссийской до полутора раз и даже вдвое. То есть детей действительно стало вдвое меньше, но их участие в общей преступности осталось тем же или снизилось незначительно. Исключительно на Дальнем Востоке, в Сибири и на Урале. Забайкальский край, Хабаровский, Сахалин, Тува, Амурская, Новосибирская, Иркутская, Свердловская области и т.д. Расхождение с благополучными регионами европейской России — разительное.

Почему так? Россия живет за счет Сибири, российский экспорт на 70% состоит из ее продукции. При этом уровень жизни в азиатской России с европейской ее частью сравнивать трудно. Я не только о бюджетных тратах на душу населения. Хотя и они даже в богатом и благополучном по сибирским меркам Красноярском крае в прошлом году составили лишь 75,1 тыс. рублей. Это не только в разы меньше московских расходов, это меньше и показателей напрочь дотационных регионов.

Есть еще одна составляющая беды. О ней совсем не говорят, а аккуратно изучали ее в Сибири, похоже, только в советское время. Есть гений места (genius loci) и есть атмосфера места, химия места. Вопрос — в ее влиянии на психику, мозговую деятельность. Химия и жизнь. Одна из версий, почему в мире снижается уровень преступности, — улучшение качества бензина. Меньше свинца в его выхлопах — меньше агрессии. А если в атмосфере не только свинец, а вся таблица Менделеева? Например, в Красноярском крае, по данным из последних обнародованных госдокладов, уровень заболеваемости детей и подростков психическими расстройствами (с впервые установленным диагнозом) превышает показатели по РФ в полтора и более раз.

В последний призыв военно-врачебная комиссия краевого комиссариата зарегистрировала рекордное число юношей с психоотклонениями. Их стало больше на треть, теперь это больше 30% от общего числа нездоровых призывников.

Если оперировать позднесоветскими и начала 90-х данными, похожая картина — во всем Восточно-Сибирском экономическом районе.

Можно на экономическую статистику наложить статистику Роспотребнадзора. Получается вполне наглядно — о колониальном бытие. Насколько больше среднего россиянина средний красноярец дает стране, настолько же ниже его стандарты жизни и настолько меньше страна заботится о нем и его здоровье, разрешая крупнейшим бизнес-корпорациям здесь дикие объемы выбросов, не укладывающиеся ни в какие нормативы. Краевой ВРП на душу населения стабильно превышает средний уровень российских регионов — в разные годы от 10 до 40%. И стабильно, из года в год, Роспотребнадзор, ссылаясь на Федеральный информационный фонд, фиксирует: край превышает средние по РФ показатели заболеваемости населения злокачественными новообразованиями органов дыхания в 1,1…1,4 раза. То есть ровно в той же мере.

У Путина минувшим летом на встрече в Сочи в образовательном центре «Сириус» дети спрашивали: почему премии призерам Всероссийских олимпиад платятся только в том случае, если это школьники из Москвы?

Так скоро это и будут только школьники из Москвы.

Это все я к тому, что мы не можем изменить природу человека, и всегда найдется псих или пара психов, которые с винтовкой или топором придут в школу. Мы не можем изменить и этот мир, глобальные тенденции и логику его развития. Такие массовые бойни в нем случаются. Но мы в принципе, поскольку у нас демократия, могли бы попробовать менять страну — снижать ее токсичность, возвращаться от унитаризма к декларированной Конституцией федерации, менять межбюджетные отношения, заниматься деколонизацией Сибири. Чтобы и в Улан-Удэ тоже занимались детьми. Ими надо заниматься. Но в Сибири на это нет денег.

Центениалы — это, быть может, про Москву, и то очень выборочно. А в Улан-Удэ, Перми, Челябинске — другое. Если наши ученые не в состоянии описать вступающее в нашу жизнь поколение, поищем аналоги у западных исследователей. В 1977 году английский антрополог П. Уиллис описал подростков с окраин, «рабочих парней» (lads): они не верили в справедливость капитализма и отвергали образование, ведь их удел — ручной труд, как ни бейся. Дж. Огбю в 1978-м пришел к похожим выводам, изучая в школах США поведение этнических меньшинств: те не принимали социально одобряемые нормы и ценности и формировали «оппозиционную культуру», поскольку учеба не гарантировала им успеха и не обещала повышения общественного статуса.

При этом без эксцессов не обойтись. Подростковое чувство справедливости — ярче, чем у детей и взрослых. А у подростков-преступников потребность в справедливости куда сильнее, нежели у их правопослушных сверстников. Причем в современной России есть особенность, ее зафиксировала Надежда Астанина (кафедра психологии МГЭИ). Вера в справедливость мира связана со склонностью заключенных к контролю гнева — наличие своего рода «договора» человека и мира о взаимном бережном отношении. Об этом говорит исследование К. Дальберт (C. Dalbert) в колониях Германии. У преступной же юности России — совсем не так. У нее «искажена композиция веры в справедливый мир: вера в общую справедливость преобладает над верой в справедливость по отношению к себе, что может ассоциироваться с «обойденностью судьбой», и обострять желание восстанавливать справедливость, в т.ч. криминальными способами».

То есть справедливости к себе ждать нет смысла, за нее надо бороться. В том и состоит, видимо, наша любимая и ненавистная родовая травма.

И не надо спрашивать, что с ними происходит, вопрос один, еще Шукшиным заданный в 70-е: что с нами происходит?

И если нам жалко сжигать Останкино, не под силу ограничивать беспредел бизнеса в регионах, если совсем никак выполнять Конституцию с ее положениями о федеративном устройстве, надо искать деньги. Не на Сирию-Донбасс-чемпионаты-универсиады, а на психологов в школах. В том числе школах деревни Смольное и поселка Сосновый Бор.