Год русской истории

В ушедшем году много говорили об итогах русской драмы XX века - сказывалось давление юбилея. Книги, которые хотелось читать и обсуждать, в основном складываются вокруг этого сюжета: наша тирания, наша свобода, перспективы перестройки одного в другое — и обратно.

Авен написал байопик, масштабное биографическое полотно, посвященное одновременно Березовскому, новейшей российской истории, себе самому, и тому, что с нами всеми случилось за последние тридцать лет. Организатор советской науки Борис Березовский еще в 70-е получил премию Ленинского комсомола, после чего составил подробный план, касающийся премии Нобелевской. С Нобелевским комитетом Березовский рассчитывал договориться, и уже начал поиск нужных для этого людей. С таким планом в кармане Березовский бомбил на московских улицах за рулем купленной в складчину “шестерки”, а однажды был задержан в аэропорту Махачкалы с грузом дефицитных женских туфлей, которые вез на продажу. Времена быстро менялись, и производственные связи Березовского с ВАЗом (сотрудники его НИИ ездили на завод внедрять рациональные предложения, а попутно помогали руководству завода с защитами диссертаций в Москве) трансформировались в совместное предприятие «ЛогоВАЗ». Изначально СП занималось автоматизацией производства, но очень скоро Березовский приходит к выводу, что это не интересно. Главным видом его бизнеса становятся различные «договоренности»: он контролирует активы, от «Аэрофлота» до ОРТ, которые формально принадлежат государству. Если 2017-й был годом русской истории, то Авен пишет ее печальный некролог: из советского общества в новую Россию на глазах автора десантируются токсичные мутанты.

Мьевиль — всемирно известный писатель-фантаст, придерживающийся левых взглядов и даже названный своими родителями в честь маоистского Китая, — написал свою историю русской революции. Этот текст демонстрирует дистанцию между событиями 1917 года и сегодняшним днем, — дистанцию, которая все еще не заметна нам, обреченным на постсоветское существование. Мьевиль — литератор, и рассказывает о русской революции словно пишет очередной роман — перед нами книга о надежде, разочаровании, предательстве и верности, главными действующими лицами которой становятся персонажи русской истории столетней давности. Если у вас есть сомнения в компетентности автора, стоит вспомнить, что за плечами у британского фантаста степени Кэмбриджа и Лондонской школы экономики. Анекдот, демонстрирующий нынешний статус русской культуры в мире: на юбилейной конференции в честь столетия русской революции в Европейском университете было модно перейти на русский, потому что «это язык Ленина и Троцкого».

Многолетние усилия просветителя из МГУ, научного редактора сайта Антропогенез.ру и автора “Постнауки” резюмированы двухтомным трудом, посвященном современным представлениям о происхождении человека. У Дробышевского, который до этого опубликовал, кажется, лишь несколько специализированных брошюр, очевидный талант к объяснению эволюции приматов для неспециалистов, и вот первый том его книги посвящен «обезьянам и всем-всем-всем», а второй - нам, сапиенсам. Для пресловутого недостающего звена между более ранними приматами и человеком места больше не осталось, благо палеонтология ежегодно открывает все новые виды гоминидов.

Антрополог Джеймс Скотт в течение своей карьеры изучал Юго-Восточную Азию, совмещал профессиональные интересы с политическим активизмом — Скотт яркий представитель современного анархизма. Первая книга Скотта, переведенная на русский язык, — «Благими намерениями государства» — рассказывала историю о том, как современные государства раз за разом совершали одну и ту же ошибку, предполагая, что могут вмешиваться в жизнь людей и изменять ее к лучшему. В «Искусстве быть неподвластным» Скотт показывает, как государства веками писали свои истории, а тех, кто уклонялся от государственного контроля, называли варварами, отсталыми народами, нуждающимися в просвещении (т.е. в обложении налогами и поставке рекрутов в метрополии). В центре исследования — горные районы Юго-Восточной Азии, жители которой веками избегали контактов с властью. Скотт пишет анархическую историю региона, и большое удовольствие состоит в том, чтобы применять его выводы к истории России.

Классическая работа о системах знания раннего Нового времени, наконец, опубликованная на русском. Коллега знаменитого Мирчи Элиаде, Кулиану, пользуется масштабной метафорой “системы воображения”, объединяющей магию, религию и науку, для того, чтобы продемонстрировать связь между этими понятиями, которые оказываются связанными эросом - влечением к знанию. Введение в текст Кулиану читается неожиданно актуально на фоне дискуссии о научном просвещении, которая развернулась в 2017 году между социологом Виктором Вахштайном и биологом Александром Панчиным: первый обвинил последнего в некритическом восприятии научной рациональности. Кулиану показывает аномальный генезис научной рациональности в Новое время — предельно отличающийся от истории борьбы просветленных умов с церковниками и мракобесами, к которой мы привыкли со школы.

Актуальный британский философ Кричли недавно приезжал в Россию рекламировать свою книгу о Дэвиде Боуи. Параллельно на русском вышло его замечательное эссе, посвященное умиранию философов. В «Книге мертвых философов» заложена как минимум двойная метафора. С одной стороны, Кричли обыгрывает повсеместно распространенный тезис о «смерти философии» и ее превращения в историю дисциплины. С другой, автор рассуждает об особых отношениях, будто бы установившихся между философами и смертью, ведь еще со времен Сократа известно, что философия есть искусство умирать. Особенно увлекательно читать часть книги Кричли, посвященной аналитическим и континентальным философам XX века — времени, когда жизнь мыслителей вновь, как и в Античности, не отличалась спокойствием. Показательно, что свои интеллектуальные счеты со смертью были даже у позитивистов — тех, кто в течение жизни думал будто бы лишь о научном методе и логическом анализе языка.

Самой обсуждаемой книгой в серии ЖЗЛ, вышедшей в 2017 году, стала фундаментальная и фэнтезийная история Льва Данилкина о Ленине. Однако у серии были другие важные достижения: так, филолог Алексей Вдовин написал несоветскую биографию литературного критика Николая Добролюбова, постоянного участника отечественной школьной программы и автора выражения “луч света в темном царстве”, умершего в 25 лет. Вдовин показывает контекст становления Добролюбова как критика российского авторитаризма и делает смелую для российского исследователя попытку связать личное и политическое в жизни своего героя. Освобождение от тирании у Добролюбова происходит параллельно с его собственной борьбой за сексуальную свободу, и для обыкновенно бесполых героев-революционеров из советского литературного канона это скандал.

Книга британского историка, написанная в 2014 году, дает панораму событий, связанных с трансформацией мира после Первой мировой войны. Темы Туза — это рост влияния США на фоне кризиса Британской империи, появление массовых идеологий, рабочее движение, формирование новой финансовой системы, гиперинфляция и Великая депрессия. Текст Туза уникален как по стилю изложения, так и по умению автора связывать и объяснять в одном нарративе сложные процессы - в последнем отношении он напоминает Эрика Хобсбаума. Разумеется, в этом контексте становится понятнее, что случилось с Россией.

Яркий памфлет шведской журналистки Катрин Марсал, оспаривающей разом всю традицию политической экономии. Марсал обвиняет сторонников свободного рынка в том, что они не заметили примерно половину реальной экономики - той, в которой стирают, гладят, воспитывают детей и готовят ужин. Рыночный человек, рассуждает Марсал, - это по-преимуществу мужчина, именно о его проблемах и потребностях рассуждает Адам Смит и его последователи, когда изучают мир торговли. Благосостояние мужчины, ищущего рыночную прибыль, основано на неоплачиваемом женском труде. Марсал иногда излишне сгущает краски в риторических целях, но все же ставит важные вопросы о роли женщин в экономике. Стороннику рынка Смиту, кстати, обед готовила его матушка - вероятно, бесплатно.

Нынешний редактор легендарного The New Yorker получил за «Могилу Ленина» Пулитцеровскую премию еще в 1994 году, но тогда его работа так и не была переведена на русский. Кажется, читать американскую историю о том, как распадался СССР, никому не хотелось. К 2017 году мы, наконец, можем позволить себе применить оптику «новой журналистики», совмещающей исторические обобщения и репортажные заметки автора, к самим себе.

Вообще, в год юбилея русской революции не было недостатка в ярких книгах об отечественном XX веке - при желании эту десятку можно было составить только из них. Архитектор Марк Меерович продолжает исследование феномена советского жилища в работе «Градостроительная политика в СССР (1917-1929): от города-сада к ведомственному поселку», и отвечает на вопрос о том, как стандартом нашей жизни стала квартира в «спальном районе», а не малоэтажный дом в жилищном товариществе. Молодой историк Анна Иванова издала свою диссертацию о советской валютной торговле - «Магазины «Березка»: парадоксы потребления в позднем СССР». После знакомства с текстом Ивановой становятся понятнее: уже к 70-м годам советские люди разделились на тех, кому были доступны блага западной цивилизации, и всех прочих. Наконец, важный вклад в дискуссию о русском XX веке вносит ревизионистская работа профессора университета штата Огайо Дэвида Хоффмана «Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм 1914-1939». В этой книге предпринимается попытка нормализации советского опыта: автор утверждает, что СССР вполне может быть описан в ряду других государств эпохи модерна, каждое из которых было убеждено, что должно воспитывать своих граждан и ставить перед ними цели.