«Товарищи лошади! Вы должны расти большими и круглыми»

Валюша

В низине пасутся лошади. Высокие, рыжие, шелковые. Шерсть на солнце блестит золотом, именно за этот отлив дончаков и называют золотом донских степей. Кобылы, некоторые из них жеребые, копытами разрывают тонкий снежный наст — добывают себе пищу, которой служит скудная степная растительность. Большая желтая лошадь с белой длинной мордой по-особенному выделяется среди своих рыжих товарок. Не только мастью и формами. Стоит ей повернуть голову и слегка сменить направление движения, как весь табун делает разворот сначала налево, потом назад, а затем снова приближается к чужакам, которые пришли на них посмотреть. Удивительно, что эти несколько десятков кобыл, которые никогда не ходили под седлом, подпустили меня к себе, дали потрепать им гривы. Даже эта грозная желтая — Валюша. Полное имя — Валенсия, но все ее зовут по-домашнему Валюша.

Валюша живет в этом табуне всего пару лет. Принадлежит начкону (начальнику конной части) Казачьего конезавода Ирине Крицкой и в общем-то всегда была домашней лошадью. Когда 5 лет назад Ирине предложили новую работе под Иловлей (Волгоградская область), свою Валюшу она привела в табун. И через некоторое время кобыла вдруг стала главной.

— Причем она не такая главная, кто всех бьет ногами. У Валюши ноги-то больные, она не может бить. И как заставляет лошадей себе подчиняться, непонятно, — говорит Ирина. — Валюша попала сюда из моего огорода в табун старых конематок, в сплоченный коллектив с устоявшейся иерархией. Это все равно что какую-нибудь учительницу на зону закинуть, а зэчки матерые вдруг начнут ее слушаться. Так и тут. Валюша только прижимает уши и все — никто не дерется. А если она заболевает и я забираю ее домой, то в табуне начинается анархия: бои, тумаки…

Была у Ирины еще одна любимица в табуне — Грация. Прожила на вольном выпасе почти 20 лет. Недавно ее продали в Воронеж. И спустя пару месяцев кобыла спокойно стала катать детей-инвалидов.

Вообще покладистость и доброжелательность к человеку — одна из особенностей донской породы лошадей. История дончаков насчитывает три сотни лет. Эту породу специально выводили «для войны» донские казаки, чтобы конь не боялся шума боя и взрывов. Лошади неприхотливы в уходе, пригодны и для работы, и для дальнего похода, и для скачек.

Сто лет назад дончаки были главной составляющей российской кавалерии. В советские годы разведением донской породы занималось с десяток конезаводов. По данным НИИ коневодства России, в 1995 году насчитывалось более тысячи конематок дончаков. Спустя всего 30 лет маточное поголовье — залог сохранения породы, сократилось в разы.

В результате сейчас по всей стране едва наберется полторы сотни конематок. Большая часть из них находится на двух конезаводах — в Ростовской области (знаменитый имени Буденного) и здесь под Иловлей — район в Волгоградском регионе, где всегда жили донские казаки.

Спасти лошадей

Судьбу табуна из Казачьего конезавода с натяжкой, но все же можно назвать счастливой. Попали они сюда из Зимовников (Ростовская область) в 2013 году. Бывший государственный конезавод вместе с пастбищами и лошадьми приобрела некая датская агрофирма. Но разведение дончаков не входило в планы ее владельцев, им нужны были тысячи гектаров земли.

Некоторых кобыл приобрел конезавод «Донской», другие животные попали в частные руки. Почти полсотни конематок выкупил один из волгоградских предпринимателей. Именно он организовал Казачий конный завод на хуторе Кондраши Иловлинского района, куда и пришла работать Ирина Крицкая вместе со своим мужем. Но год назад бизнесмен стал нести финансовые потери и расстался с непрофильным активом своего бизнеса. Хорошо, покупатель появился быстро. Иначе коней ждал бы, возможно, и колбасный цех.

— Это было сложное время. Для меня главное было не допустить продажи маточного поголовья поштучно в частные руки, — говорит Ирина Крицкая. — Племенным животноводством невозможно заниматься, когда поголовье разрозненно. Для этого кобылы должны быть сконцентрированы в одном месте и правильно содержаться. Ведь надо не только родить лошадь, но и вырастить. Молодняк должен выгуливаться с утра до вечера, получать моцион на пастбище. Редко кто из частников может такое организовать. И стоят кони по сараям — ноги кривые, спины косые. Не видят неба, не общаются с другими лошадьми. И сходят с ума, ведь дончак — животное степи, а не хомячок в аквариуме.

Новым владельцем конезавода стал местный фермер Александр Егоров. Так что кобылам и жеребятам не пришлось переезжать на новое место.

— А новый хозяин надолго? Не надоест ему или, в случае проблем, не избавится ли от табуна?

— Надеюсь, надолго. Он уже занимался конезаводством — разводил орловских рысаков. Понимает, во что ввязался.

Дончаки атамана

— Без этой лошади нельзя говорить о сохранении казачьих традиций, — отвечает Александр Егоров на мой вопрос, зачем он приобрел табун дончаков.

Егоров, кроме того, что он крупный фермер, который выращивает хлеб, еще и атаман Иловлинского юрта. Правда, к своей общественной должности относится скептически.

— У нас атаманы закончились в 1920 году. И уже сто лет все атаманы — это фейк. Да и казаки… Настоящих нет, извели всех. Сейчас те, кто называет себя казаками, ходят в брюках и ботинках по асфальту. А вы видели на старых фотографиях казаков в брюках и ботинках? И я атаман таких вот казаков. А настоящие казаки жили совсем в другом измерении, жили по совести.

Сам Егоров — потомственный казак. Он просто не может не разводить коней.

— Знаете, раньше говорили: если казак коня бросит, ни одна молитва не дойдет до Бога.

Лошадьми Александр Владимирович стал заниматься в 2003 году. Его орловские рысаки — высококлассные — получали награды на бегах и выставках, но со временем, признается, понял, что орловцы не совсем для местных условий, да и не казачья это порода.

— Упряжная лошадь специфическая, немножко не наша. Пришлось потратить 13 лет, чтобы понять, что нужно заниматься другой породой. Мы и раньше держали несколько дончаков. А когда я узнал, что племенной табун, расположенный недалеко от моего хозяйства, вот-вот разойдется по частникам и можно будет потерять казачьих коней навсегда, принял решение о покупке кобыл.

Сейчас на Казачьем конезаводе содержатся 120 дончаков, из них 60 конематок, три жеребца-производителя. Многие кобылы довольно приличного возраста. И от качества ухода за ними зависит и рождаемость, и здоровье жеребят. К счастью, дончаки очень неприхотливы в питании, хорошо переносят холод и жару. По словам Ирины Крицкой, за все годы ее работы в табуне не было падежа.

Но только получать и продавать жеребят для сохранения и развития донской породы недостаточно. Необходимо ее продвигать.

— Дончак был востребован для войны, а сейчас война — это ракеты. Наш конь проигрывает английским породам, которые скачут по кругу, но как универсальной лошадке ему цены нет.

Вырастить коня стоит недешево — примерно сто тысяч рублей в год. При этом затраты на содержание практически не окупаются. А выручить за него при продаже можно примерно те же деньги и только при условии, что конь прошел испытания, то есть принимал участие в скачках и показал хоть какой-то результат.

— Но вы же фермер, предприниматель, а, значит, считаете каждую копейку. Зачем занимаетесь лошадьми, раз это не приносит прибыли?

Егоров только пожимает плечами: не все меряется деньгами.

Последние могикане

Солнце — к закату, значит, кобылам и жеребятам, которые пасутся отдельно, пора возвращаться на конезавод. Первым возвращается молодняк. Кроме табунщика жеребцов ведут две кобылы-няньки. Под их чутким руководством сначала лошадки идут на водопой, а потом к заготовленным заранее лоткам с зерном и отрубями. Все-таки зимой в степи до отвала не наешься.

— Товарищи лошади! Едим хорошо, вы должны вырасти большими и круглыми, — начкон Ирина Крицкая ходит меж кобыл, осматривает, все ли хорошо себя чувствуют. Раздает задания коневодам на завтра. Например, одной нужно почистить копыто, другой — полечить. Ирина уверена, что все ее ценные указания будут обязательно выполнены. Ведь за коней отвечает ее муж Александр, который работает здесь бригадиром.

Собственно, сохранность табуна при смене владельцев — заслуга этой семейной пары. Благодаря их стараниям жеребцы здесь высококлассные.

— Дончаков оценивает комиссия из института коневодства. Измеряют рост, ножку, грудь, делают опись. Ставят баллы. Лучшая оценка — 4,25. У нас есть такие кони, экстра-класса, — говорит Александр.

— Наверное, за ними в очередь выстраиваются, чтобы купить?

— Таких не продаем, самим нужны.

Александр Николаевич рассказал, что несколько лет назад кто-то из владельцев дончаков подарил Владимиру Путину донского жеребчика. С намеком, чтобы президент страны обратил внимание на исчезающую породу.

— Помогло?

— Нет, легче не стало. Кстати, наш Магеллан — отец того подаренного жеребца. У меня кум работает на буденновском конезаводе с дончаками. Вот и получается, что нас два кума держат два последних донских табуна. Такие мы последние могикане.

Александра ДОНЦОВА — специально для «Новой»,

Волгоградская область