Коридор Мосгорсуда до отказа заполнен журналистами и группой поддержки Кирилла Серебренникова. «Не толкайтесь! Все успеют попасть», — успокаивал судебный пристав, но в зал попали, разумеется, далеко не все. 17 октября Басманный районный суд продлил меру пресечения в виде домашнего ареста Кириллу Серебренникову, бывшему директору АНО «Седьмая студия» Юрию Итину и бывшему главному бухгалтеру «Седьмой студии» Нине Масляевой, а бывшему директору «Гоголь-центра» Алексею Малобродскому оставил в силе заключение под стражей — до 19 января 2018 года.
На стороне защиты в этот раз было относительно пусто: Нина Масляева с адвокатом не возражали против постановления суда, а Малобродский выступал по видеосвязи из СИЗО. С выступления Малобродского заседание и началось.
— Ваша честь, судья Карпов, вынеся постановление, повторил все те абстрактные, ничем не подкрепленные доводы, которые содержались в ходатайстве следователя, — говорил Малобродский. — Защите не давали предъявлять доказательства, не было предъявлено оснований для назначения мне меры пресечения в виде следственного изолятора.
Малобродский заметил, что сам Карпов на заседании якобы сам указал, что «формально» между домашним арестом и мерой пресечения в виде заключения под стражу разницы нет — обвиняемый так же ограничен в передвижении.
— Но почему-то когда речь обо мне и Нине Масляевой, эта разница находится! — возмущался Малобродский.
Адвокаты в свою очередь пожаловались на незаконные действия следствия после подачи ходатайства о продлении мер пресечения.
— Следствие обязано подать все материалы, обосновывающие ходатайство, в срок до семи дней до суда, — объяснял Дмитрий Харитонов, адвокат Серебренникова, — в итоге перед заседанием мы видели только протокол допроса Кирилла Семеновича, где он отрицал свою вину, а на самом заседании следователь вдруг приносит больше ста двадцати листов с допросами свидетелей. Нам дали всего десять минут на ознакомление.
Впрочем, как выяснилось, даже с новыми материалами следствие обошлось небрежно.
— Следователь предъявил два письма Малобродского, — напомнила адвокат Ксения Карпинская, — в которых Алексей просил назначить ему зарплату двести тысяч рублей и дать возможность совмещать работу в «Гоголь-центре» и «Седьмой студии». Этим доказывалось, что мой подзащитный якобы занимался мошенничеством. Но нотариус Майоров позже просмотрел почту и обнаружил, что следствие вырвало эти письма из контекста!
По словам Карпинской, в той переписке Серебренников дал Малобродскому малоутешительный ответ: средств на такие зарплаты нет — все деньги уходят на закупку оборудования и организацию мероприятий «Седьмой студии» и ее проекта «Платформа».
В другой переписке Серебренников и Малобродский обсуждают подробную смету расходов, в том числе и закупку рояля для представлений — того самого рояля, который следствие арестовало, а позже утверждало, что он не существует.
Также Карпинская удивлялась тому, что в деле имеется потерпевший — об этом защите стало известно только недавно. Потерпевшим по делу «Седьмой студии» выступает Минкультуры. Адвокат пояснила, что из материалов дела следует, что представитель министерства был допрошен еще 24 мая: при этом он отвечал довольно странно.
— Следователь задает вопрос: почему в ваш департамент не приходили документы по проекту «Седьмой студии»? Ответ: когда истек пятилетний срок хранения документов, из департамента управления пришел приказ уничтожить документы. До этого они хранились в архиве.
Выходит — удивительная ситуация, что Минкультуры уничтожило документы, на основе которых оно обвиняет Серебренникова в причинении убытков.
Юрий Итин и его адвокат Лысенко в свою очередь обвинили следователей в провокации.
— Говорят на допросах: Итин дал показания против Малобродского. Ну, они же просто пользуются изоляцией подзащитных! — говорил Лысенко. — Итин никогда не давал подобных показаний. А потом приходится отвечать на вопросы, почему из-за Итина арестовали Апфельбаум. Никаких показаний Итин против Апфельбаум не давал.
Следователь и прокурор на апелляции говорили мало. Представитель Следственного комитета заметил, что уничтожение документов Министерством культуры соответствовало должностной инструкции, а письма Малобродского не имеют значения, поскольку «там все равно есть нарушения Бюджетного кодекса». Какое отношение имеет Бюджетный кодекс к прямым целевым субсидиям правительства, следователь не пояснял.
Стороны решили не рассматривать материалы дела и сразу перейти к прениям.
— Ваша честь, упомянутые коллегой письма Серебренникова и Малобродского датированы февралем 2012 года, — сказал адвокат режиссера Харитонов. — А субсидии впервые были получены в марте. Так что ни о каком нецелевом расходовании средств не было речи.
Как отметил Харитонов, проект «Платформа» успешно функционировал с осени 2011 по март 2012 года и регулярно давал спектакли.
— Всего было проведено более трехсот мероприятий, — пояснял Харитонов со ссылкой на показания Екатерины Вороновой, бывшего продюсера «Седьмой студии». — Регулярно проходили спектакли. Минкультуры очень гордилось этим проектом, а теперь говорит, что им причинили убыток.
Харитонов отметил, что указанная сумма ущерба в деле необоснованна, потому что непонятно, кому, собственно, причинен ущерб.
— Следствие обвиняет Серебренникова в том, что он создавал преступную группу, чтобы добиться постоянного выделения денежных средств на проект «Платформа». Но выделение денежных средств обеспечено постановлением правительства РФ, Серебренников к этому отношения не имеет. Основной лейтмотив дела — обналичивание денежных средств. Основное доказательство — оговор со стороны Масляевой. Это лицо незаконно помещено под стражу органами предварительного следствия, пока от нее не были получены ничем не подтверждающиеся якобы доказательства.
Харитонов напомнил, что за счет «Седьмой студии» Масляева взяла несколько кредитов на свое имя и планировала открыть медицинский центр. При этом следствие и суд почему-то доверяют показаниям Масляевой, а не Вороновой.
— Верить нужно тому, кто не врет и не боится, — заметил Харитонов. — Воронова не врет и не боится, а говорит правду.
Адвокат снова напомнил суду, что поручители Серебренникова готовы собрать залог в размере 68 миллионов рублей, то есть в размере убытка, якобы причиненного Минкультуры.
В свою очередь Алексей Малобродский снова обвинил следствие в давлении.
— Какие-то материалы просто не упоминаются. Следствие не говорит о двух протоколах допроса свидетеля Синельникова и моей очной ставки с Синельниковым, из которых следует, что у меня с Синельниковым не было никаких контактов, только между Синельниковым и Масляевой. А потом на суде появляется протокол другого допроса, где Синельников обвиняет во всем меня!
Малобродский напомнил, что в СИЗО он сидит уже более полугода и «фактически отбывает наказание за несовершенное преступление».
— Мне скоро шестьдесят лет. У меня артрит плечевого сустава и постоянная головная боль, а я даже не могу получить медицинскую консультацию, — говорил Малобродский. — Все это дело фактически — шаманство следствия. Все за счет измученного плебса».
Кирилл Серебренников напомнил судье, что у него престарелые родители, которые не могут увидеть сына. «У моей матери Альцгеймер. Возможно, в следующий раз она не узнает меня, когда увидит. Это я не на эмоции давлю, а показываю, как этот процесс превращается в пытку родных и близких», — сказал Серебренников.
Но доводы защиты суд не услышал. Постановление вынесли всего за пятнадцать минут: оставить постановление Басманного суда без изменений — все остались на своих местах — кто под стражей, а кто — под домашним арестом.