«Массового читателя больше нет»

— У читателя, посетившего ярмарку, может сложиться ложное впечатление: столько умных, хороших книг, столько стендов, столько издательских проектов. Значит, все хорошо? На самом деле не очень. Книжная отрасль уже который год находится в глубоком кризисе, подавляющее большинство издательств не окупается. Да и люди предпочитают не самые серьезные книги. Можно посмотреть статистику сервиса Ridero: на первом месте по-прежнему любовный роман. Женщины делают кассу издательствам, именно женщины покупают и читают книжки. Но вот кулинарные рецепты и книги по здоровью, по моим наблюдениям, выходят из топа, к ним уже нет прежнего интереса. Зато возвращается туда после длительного спада детская литература. Если издавать детские книжки попроще и продавать подешевле, шансы у нее есть.

Одно из немногих самоокупаемых издательств сейчас — издательство Common Place, созданное продавцами магазина «Фаланстер». Они тиражами около ста экземпляров печатают книжки по теории и практике анархизма, которые раскупаются влет, с колес. Есть и такой покупатель.

Вижу, как расхватывают книжку Петра Авена о Березовском. По тыще рублей, кстати. Но это все-таки книга для очень специфической аудитории, нормальный человек из Бугульмы ее не купит. Он знает, что Березовский виноват во всем, в чем не виноват Чубайс, но на этом его интерес к теме заканчивается. Это книга для тех, кто в теме, кто следил за историей развития русского капитализма, а таких в стране все меньше и меньше: из-за возраста, из-за отстрела, и, наконец, много людей уехало. Так что все-таки это чтение нишевое.

В последние лет десять единый вектор чтения вообще был утрачен, его не существует. Существуют непересекающиеся друг с другом читательские группы. Уже и Акунин не мейнстрим, не звезда национального масштаба, как это было раньше. И даже Маринина не мейнстрим. Они звезды лишь внутри своего сегмента.

Знаете, почему большие издательства стали обращать внимание на интеллектуальную прозу класса Толстая—Улицкая? Вовсе не потому, что им вдруг стали нравиться серьезные и умные книги.

Массового читателя этих книг больше нет, есть зритель, которому все дают бесплатно. И в итоге Улицкая, Устинова и «50 оттенков серого» стали сопоставимы с точки зрения книготорговли. Так что странно говорить о подъеме интеллектуальной литературы. Это не интеллектуальная поднялась, это массовая просела.

— Россия проспала столетие революции, одного из главных событий в своей истории. Всерьез на него среагировали только издатели. Это не вопли, не сериальная спекуляция, а серьезный разговор, осмысление. «Кучково поле» выпустило уникальную серию дневников того времени. «Росспэн» — том британского историка Доминика Ливена «Навстречу огню. Империя, война и конец царской России». Вышел в «Альпине» Михаил Зыгарь — «Империя должна умереть», который мне нравится меньше, это более журналистский взгляд на историю, но такие книжки тоже нужны. «НЛО» издало Михаила Рыклина «Обреченный Икар. Красный Октябрь в семейной перспективе», вызвавший большую полемику. И это только малая часть. Из таких книг можно составить хорошую большую библиотеку.

Если и есть сейчас какой-то тренд, какая-то общая тема, то это память как институция. Финансовый кризис — самое подходящее время осознать себя, задуматься о том, кто ты, откуда, зачем. Бег прерван, гонка кончилась, надо взять паузу, остановиться и подумать, как мы до такого дошли. У людей появилось время, они идут и читают.

В издательском бизнесе тоже серьезные перемены. Потерпев неудачу на поле чисто коммерческой литературы, издатели становятся глубже и основательнее. В 1990-е все стремились издать неизданное за годы советской власти, насытить рынок. Потом гонялись за яркими новинками. Многие работали по принципу медиа, ориентируясь на инфоповоды. Такое и сейчас есть, но этого стало гораздо меньше. Уже нет стремления мгновенно реагировать на конъюнктуру. Книги-однодневки потому и однодневки, что завтра они исчезнут, никто не вспомнит о них.

Еще десять лет назад словосочетание «образ будущего» имело смысл: новая машина в кредит взамен старой и все такое. А сейчас никто не знает, что будет завтра. И это не чисто российская ситуация, так во всем мире. Через месяц, через неделю может произойти что угодно. Гонки за завтрашней модой стали бессмысленны. Будущее не спросит финансовых аналитиков, каким они хотят его видеть, оно просто наступит. Сегодня и завтра — уже не такие актуальные темы для размышлений. Пришло время брать шире.

Это касается и политики. Политика — не реагирование на телевизор, не та история, в которую вас пытаются втянуть. Это не вопрос, Крым наш или не наш, а личное отношение. Крым мой или не мой — вот что такое политика. Есть такая сербская шутка. Возвращается девочка из школы и говорит: «У нас сегодня была политика». Что это значит? Значит, были интриги, одни девочки дружили против других. Так вот не это политика. Нет на самом деле никаких патриотов и либералов, вопреки тому, что пытаются нам внушить. Патриоты и либералы сегодня говорят одними и теми же словами, на многие вопросы у них одни и те же ответы. Соловьев в своих передачах допускает порой абсолютно либеральные высказывания, а высказывания наших записных либералов могут быть совершенно патриотическими.

Это все вчерашний день, устаревший дискурс, пьеса, которую по привычке доигрывают, но смысла в ней нет. Общество хотят разделить по этому признаку, но оно не делится, оно более сложно устроено. Бинарная модель провалилась, будет какая-то другая. А потому «Жизнь Клима Самгина» гораздо интереснее сегодня, чем любые заявления политологов. Книга дает тебе миллионы оттенков. Она говорит, что мир сложен, а жизнь не черно-белый процесс.

— Споры между сторонниками бумаги и сторонниками электронных книг идут уже много лет, с тех пор как появилась идея читать литературу с экрана. Одни говорили, что бумажная книга обречена, это прошлый век. Другие утверждали, что настоящее чтение может быть только с листа, а пользователи Сети постепенно перестают читать. Но вот наступил 2017 год, и сегодня можно уверенно сказать, что такой проблемы нет. У бумажного и электронного носителя одна аудитория, а не две. Исключения есть, но тенденция именно такова.

Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на топы электронных продаж. На сайте litres.ru в разделе «Популярное»: Акунин, Пелевин, Лабковский, Зыгарь, Донцова. Совпадение с топами книжных магазинов — на 90%, если не больше. Не существует какой-то отдельной электронной литературы.

Привычка к чтению и жанровые предпочтения никуда не делись. Изменился только носитель, хотя полной замены и по сей день не случилось. Для многих электронная книга — дополнение к бумажной. Они вполне совместимы. Допустим, дома человек читает с листа, а в дороге с экрана смартфона. Преимуществ много: цифровое издание не занимает место, за ним не надо ехать в магазин, оно заметно дешевле стоит. Но суть-то та же. Все равно ты читаешь книгу.

И пока эту конкуренцию выдерживает. На «ЛитРес» приходит больше десяти миллионов ежемесячно. Огромная аудитория, и она растет с каждым годом. Это не означает, что вдруг все кинулись читать книги. Просто люди открывают для себя новый носитель. Раньше не читали со смартфона, а теперь стали.

И еще одна особенность: активнее всего скачивают художественную литературу. То есть хотят именно читать, а не «пользоваться». Практические руководства разного рода, справочники, рецепты тоже популярны, но все-таки в приоритете процесс чтения как таковой. Он никуда не исчез.

— С одной стороны, спрос есть на любую литературу, с другой, сейчас уже никто не покупает все подряд. Скажем, у Дмитрия Глуховского, автора «Метро 2033», уровень популярности на протяжении многих лет примерно один и тот же. Он нашел свою аудиторию, вернее, они нашли друг друга. Он для них пишет, они его покупают. Есть свои поклонники у семейного романа, очень мощный, устоявшийся сектор читателей фэнтези и фантастики. И есть довольно большой срез людей, которые почти не читают художественную литературу, а покупают исключительно мемуары. Конечно, все эти аудитории пересекаются, они редко когда существуют в чистом виде.

Но это теория, а практика ее немножко опровергает. Или, скажем так, корректирует. Могу сказать, что из наших новинок лучше всего брали на ярмарке. Новый роман Быкова «Июнь». Роман Яны Вагнер «Кто не спрятался». Дневники Доктора Лизы. Книгу известнейшего сценариста, автора «Объяснения в любви» Павла Финна «Кто мы и откуда». «Картинки с выставки» Александра Гениса. Новую книгу Павла Басинского «Посмотрите на меня». Биографию Ольги Берггольц, написанную Натальей Громовой. Нишевая это литература? Сомневаюсь. Интерес к ней выходит за рамки ниш.

Опыт показывает, что невозможно все просчитать. Да это и не нужно. Предполагалось, что «Лавр» Евгения Водолазкина и «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной — это нишевая литература, стартовые тиражи были три тысячи. Но внезапно они оказались бестселлерами — больше ста тысяч экземпляров! И совсем не потому, что получили потом премии. Премии их поддержали, конечно, но успешная тиражная история началась раньше.

В этом смысле граница между так называемой массовой литературой и высокой сейчас не очень отчетлива. Серьезные книги легко выходят в массовый сегмент, а «массовые» могут оказаться совсем не массовыми.