Егор, Антон и Павел Иванович. Фото: Влад Докшин / «Новая»
Уже давно заглядываюсь в метро на людей в красном. Наверняка вы их видели тоже — четверо, двое или поодиночке, в сопровождении инвалидной коляски, незрячего, вереницы детей или пенсионера. Вообще-то, сопровождение — это как раз они, мужчины и женщины в красных жилетах, сотрудники Центра обеспечения мобильности пассажиров Московского метрополитена или ЦОМПа. За 4 года работы службы, по официальной статистике, помощь в передвижении по метро была оказана почти 700 тысячам маломобильных пассажиров. Маломобильные — это не только с ограничениями по здоровью. Недавно у моей знакомой просто культурный шок случился, когда она узнала, что коляску с малолетним здоровым ребенком ей тоже можно не на себе по лестничным маршам тащить. Если смысл работы службы очевиден для каждого, кто хоть раз спускался в подземку с чемоданом, то о том, как все это работает, знают еще далеко не все. Поехала разбираться.
Контрольная поездка
Кирилл Дроздков в ГУМе. Туда ему помогли добраться сотрудники ЦОМП. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Для начала и в целях объективности было решено испытать работу службы на себе, вернее, герое многих публикаций и внештатном корреспонденте «Новой» инвалиде-колясочнике Кирилле Дроздкове. На спецоперацию Кирилл с мамой Валентиной согласились с радостью. Они вообще граждане активные — и как победители конкурса на Паралимпийских играх в Сочи были, и в Лондоне в рамках проекта инклюзивного образования, и подъемник в обычной средней школе отстаивали. А на этот раз был и повод — и дела на «Театральной», и неудачная разведка боем — пару лет назад в сопровождении отказали. То ли вес, то ли возраст, то ли станция без лифта — уже забылось, но больше Валентина не просила, справлялась сама.
Накануне дела отменились, но мы решили не откладывать поездку — прогуляемся у Красной площади, москвичей туда заносит нечасто, чем не повод.
Мы встретились у метро «Улица Скобелевская» в 13.45 — на улице, последний вагон из центра. Две ступеньки к площадке у стеклянных дверей, железный пандус.
— Вот эту штуку только недавно поставили, — неуважительно кивнула в сторону пандуса Валентина, — впритык к стене. Обычно я просто разворачиваю спиной коляску и по ступенькам на себе волоку. В метро на лестницах, конечно, сложнее. Если вниз я сама на задних колесах проскочу, то вверх мы всегда просим, хотя это очень неловко — просить…
— Иногда сами предлагают, — напомнил маме Кирилл.
— Особенно, если компания молодых ребят попадется, — согласилась она. — Люди у нас отзывчивые. Недавно девушка с коляской, с грудным ребенком на автобусной остановке меня спросила: «Вам помочь?»
Заявку в ЦОМП Валентина оставила два дня назад — приняли:
— Честно, была изумлена. Спросили ФИО, дату рождения, вес инвалида и коляски, сразу уточнили — не электрическая ли. Узнали про наш маршрут, а главное, знаете, не спросили, какова цель поездки. Как в социальном такси спрашивают, потому что мы на нем можем только к врачам ездить.
— На учебу еще, — усмехнулся Кирилл, студент физмата РУДН. Пока в академическом отпуске, но есть сомнения — сможет ли продолжать. Главная проблема в том, как добраться до знаний. До Шаболовской можно на метро, а дальше — только допотопный трамвай.
— Дистанционки в университете нет. Мы с этим вопросом даже на приеме у министра Васильевой были, — вспоминала Валентина. — Планируем, говорит, но лет через пять. Кирилл у вас просто рано родился…
— Интересно, каким путем нас повезут? Думаю, через «Новоясеневскую». На «Дмитрия Донского» — ни лифта, ни подъемников, хотя, казалось бы, новая станция. Идут, идут!
Их было четверо — молодые парни в красных жилетах:
— Здравствуйте. Это вы до «Театральной»?
— Здравствуйте. Какой у нас план? — деловито поинтересовался Кирилл, а мама вдруг заволновалась: — Мы до серой ветки сейчас или оранжевой? По эскалатору? У нас же лифт здесь есть.
— Да он закрыт, — отмахнулся от лифта один из парней. — Вы сами пользовались лифтом-то?
— Ни разу, — призналась Валентина.
— Сейчас дежурную искать. Мы быстрее по эскалатору. Вы в первый раз с нами?
— Да, — мама все не отпускала ручки коляски. — Расскажите как.
— На эскалаторах фиксируем, — спокойно объяснял парень, — двое держат, третий страхует. Да не переживайте, все будет в порядке.
— Только, ребят, ноги не заденьте, — попросил Кирилл и строго посмотрел на маму.
— За нижнюю раму вот так — хоп, — все-таки добавила она.
Пока мы с Валентиной проездные в сумках искали, Кирилла уже завезли на эскалатор. Догнали пятерых только на платформе. В вагоне парни зафиксировали коляску, встали рядом.
— Какие прелести современного мира, да, мам? — улыбнулся Кирилл.
И все-таки мы поехали через «Дмитрия Донского». Я переглянулась с Валентиной у подножия лестницы в два пролета. Лестницу парни с коляской штурмовали по пандусу, и это был довольно затяжной штурм. Потом еще один эскалатор и, как по заказу, новый состав с местом для колясочника.
— Кирилл мне такой: «Мам, а это точно бесплатно? А то представь, помогают, а потом — с вас тысяча рублей», — призналась мне Валентина по дороге к «Боровицкой». Один из сопровождающих устроился на сиденье рядом с Кириллом, другие чуть дальше. — Мы к бесплатному не привыкли. То же социальное такси — 50% тарифа, но для нас это тоже деньги. Плюс заказывать за две недели, по личным делам — в театр или к другу в гости — нельзя. Я уж не говорю о том, что нам там умудрились ногу сломать — водитель резко затормозил, а у нашего заболевания еще повышенная хрупкость костей.
Кирилл с матерью в осматривают этажи ГУМа. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Потом Кирилл на «Боровицкой» лестницу преодолел — уже без пандуса, парни тащили на себе. На платформе они с Кириллом компьютерные игры обсуждали, а уже прощаясь, улыбались, пока их Валентина благодарила. Потом мы гуляли — у стен Кремля, по морозной Никольской. Зашли погреться в ГУМ, посидели в кафе, обсудили поездку.
— По-моему, классно, — вынес резюме Кирилл. — Чувствуется рука обученного человека. Я только не понял, зачем так много народу.
Понятно стало, когда мы в час пик обратно поехали.
— На Красной гуляли? — спросил нас мужчина с усами — на этот раз бригада собралась постарше. И молниеносным движением перекрыл вход на эскалатор, оттеснив толпу. Двое завозили коляску, еще один контролировал спины.
Мы попрощались на «Боровицкой».
— А вы не спросите, вдруг они и после 8 вечера работу продлят? — улыбнулась мне Валентина. — Так хочется в театр. Может, и такие чудеса бывают?
И четверо мужчин повезли Валентину и Кирилла дальше — домой, на «Скобелевскую».
На переднем крае
Сотрудник ЦОМП Антон Пушкин. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Неделю спустя у входа на станцию «Филевский парк» я снова встретилась с мужчинами в красном — теперь официально. Всего в ЦОМПе работает 270 сотрудников, ежедневно в среднем 85 человек. Меня прикрепили к двоим — на заявку в 10.45 утра пятницы.
Молодой Антон Пушкин приехал с отчетности, седовласый Павел Иванович Спирихин — с утреннего оповещения на ремонтируемой «Багратионовской». Сотрудники службы работают два через два, с 8 утра до 8 вечера. Не только по заявкам — в обязанности входит и регуляция пассажиропотока при любых изменениях работы метро. Они же будут помогать ориентироваться в подземке иностранным футбольным болельщикам во время ЧМ-2018.
— Часто за помощью обращаются? — спросила я Павла Ивановича, который, упомянув оповещение, вздохнул коротко, но тяжело.
— Каждый второй, — ответил он. — Каждый первый обратился вчера. Объясняем объезды, направляем. Но людям ведь не нравится, когда ограничивают свободу их передвижения, и виноват человек, который им об этом говорит… А вот и Наталья Владимировна идет.
Молодая, симпатичная Наталья Исаева представила мне сына Егора (10 лет, ДЦП) и уверенно передала управление небольшой коляской Антону.
— Год назад девочки в реабилитационном центре про службу рассказали, тогда мы в первый раз в метро и спустились, сами боялись, — рассказывала Наталья в ожидании поезда. По лестнице к платформе Егора с коляской Антон и Павел Иванович спустили на руках. — Только такси, но это, во-первых, немалые деньги, во-вторых, пробки. К врачу же не опоздаешь — там все по минутам расписано. А у нас в Москве так все устроено, что дефектологи хорошие — на Третьяковской, а физкультура — в Новогиреево.
В поезде Наталья вспоминала, что раньше приходилось выбирать занятия поближе к дому. Да и ездить могли не часто — пару раз в неделю. Сейчас — каждый будний день, в разных концах города. Недавно в связи с закрытием трех станций на Таганско-Краснопресненской ветке им с Егором отказали в сопровождении — сказали, перерыв на неделю, большая нагрузка на службу. Поехала сама, объезжала центр через МЦК, опоздали на 10 минут к врачу.
— Егор пока не очень тяжелый, могу на плечо закинуть и тащить, — буднично объясняла Наталья. — Но еще же коляска. А с коляской — только попой по ходу эскалатора, не держась за поручни, страшно. Люди помогают, но не в час пик, у них ведь тоже дела. Написала у себя в фейсбуке, что нельзя нас от метро отделять, мы же умнички и славные котики. Через час перезвонили из службы: «Мы вас повезем».
— Так, смотрите, — подозвал меня перед выходом из вагона Павел Иванович, — ребенка мы всегда вывозим спиной вперед, чтобы он не выпал, — платформа ниже, чем пол у вагона. Второй человек блокирует двери и останавливает пассажиров.
Ступеньки до холла на «Александровском», эскалатор до «Арбатской», лестница на «Боровицкую». Уже на первой ступеньке вверх к коляске молча метнулся молодой мужчина в пуховике, подхватил ее еще и за переднюю раму, помог донести до верха, так же молча поставил и побежал дальше. Мы снова в поезд — до «Дмитровской».
Наверху осталось время для фотосессии.
— Никогда не опаздывают, — кивнула на мужчин Наталья. — Я иногда после занятий даже на 20 минут позже сопровождение заказываю, чтобы просто посидеть. Мы без мужа живем, у меня дочке 15, рукоделием подрабатываю.
Антон и Павел позируют для фотографии с Егором и Натальей. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Антон и Павел Иванович попрощались с Натальей и повернули обратно, под землю. Обычно у сотрудника 5–6 заявок в день, если добавляется оповещение — в среднем три.
— Знаете, к нам недаром в основном берут людей с образованием психолога, педагога, мед- или соцработника, — рассказывал мне на эскалаторе Павел Иванович. — Надо и на толпу не сорваться, и инвалидов ненароком не обидеть, они и так ущемлены своей болезнью и обществом. Например, сказать «уступите место» при незрячем нельзя, многие болезненно на это реагируют — они почти все люди активные, работающие. Стоя самореализуются, социализируются. Заранее спрашиваешь, хочет человек присесть или нет. А в метро еще и в принципе тяжело работать, так что каждый должен понимать — за что.
— А за что вы? — уточнила я.
— У меня два высших образования, Бауманку закончил, с психологией тоже связан был. А сюда уже на пенсии пришел — жизнь заставила. Супруга тяжело больна, дорогостоящие лекарства. Да и вроде человеку помог, и день не зря прошел, видишь благодарность-то от людей.
Мы снова заходили в вагон.
— Пока добираешься с одной заявки до другой, есть возможность почитать книгу или язык поучить, — обозначил личную мотивацию филолог Антон — раньше работал редактором, сложности с трудоустройством привели в метро. Сначала — в колл-центр, потом перевели на участок. — Еще — общение с нестандартными людьми. Попадаются и те, что на атомных станциях работали, и доктора наук.
Антон отправился на пересадку, а у Павла Ивановича запикал телефон:
— Срочную скинули — вот как раз реабилитационный центр Общества слепых, главный вход. Наши самые частые клиенты.
— А у вас и срочные заявки есть? — спросила я. — Я думала, максимум за сутки.
— Есть, конечно, — у человека же не вся жизнь распланирована, — объяснял Павел Иванович, вызванивая начальство. Я тоже попросилась на «Полежаевскую». — В штатном режиме операторы заявки распределяют накануне. Колясочнику или группе детей нужно четверо сопровождающих, такому пассажиру, как Егор, двое, незрячему хватает одного, с ними часто наши девушки ездят. — Зазвонил телефон: — Пусть едут? Понял.
Сотрудник ЦОМП Павел Спирихин в реабилитационном центре общества слепых. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Поехали — на метро до «Полежаевской», плюс три остановки на троллейбусе до культурно-спортивного реабилитационного комплекса. Оказалось, «ведут» не только по метро, но и до «социально значимых объектов», а также по территории ж/д и автовокзалов. В буфете комплекса заскочили на обед, в 13.15 стояли на главном входе — за 15 минут до встречи. Через пять минут из здания вышел хорошо одетый молодой мужчина с тростью.
— Александр Николаевич, я буду вас сопровождать, — представился Павел Иванович и заложил левую руку мужчины за свою.
— Мне главное на 14.30 успеть, — Александр торопился на аэроэкспресс в Шереметьево.
Павел Иванович взглянул на табло:
— Так, троллейбус — 11 минут, автобус — 4. Хочу сразу предупредить, здесь за тактильной полосой грязь до бордюра.
— Я знаю, — улыбнулся Александр.
Дальше — по отработанной схеме. Завести в автобус, помочь руке найти поручень, спуститься на улицу в выбоину — немного не доехали до остановки. В вагоне спросить:
— Стоим или будем садиться?
— Нет, конечно, стоим.
Александр Слепцов («Вот такая хитрая фамилия») пользуется услугами службы все четыре года.
Павел Иванович помогает слабовидящему Александру Слепцову зайти на станцию. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
— Сейчас уже только на вокзалы с ними езжу, — уточнил Александр, — на работу у меня один и тот же маршрут, справляюсь сам. — В центре на «Полежаевской» Александр преподает компьютерную аранжировку. Вторая работа — в Волоколамске, тоже в центре реабилитации, где поздно ослепших людей учат бытовым навыкам. — В метро в час пик, бывает, люди проведут. Да и то необязательно — в потоке легче ориентироваться по звуку шагов.
Александр успел на аэроэкспресс в 14.00. Павел Иванович помог оформить билет в кассе. До аэроэкспресса Александра провел сотрудник охраны. В Шереметьево вступят в дело сотрудники аэропорта — от поезда до самолета в Ростов. Домой, к родителям.
Четыре вопроса пресс-службе метрополитена
Про театр, вечерний поезд или самолет
«Если пассажиру, особенно инвалиду по зрению, необходима помощь после 19.30 (встретить с поезда или самолета), такие заявки рассматриваются в индивидуальном порядке и в большинстве случаев принимаются в обслуживание. Заявки такого рода поступают редко, поэтому работа сотрудников ЦОМП в режиме работы метрополитена нецелесообразна».
Про штурм лестниц
«В 2015 году были закуплены два варианта опытных образцов специального универсального мобильного подъемного устройства, позволяющего перевозить инвалидов-колясочников на лестницах и горизонтальных поверхностях, до конца 2017 года планируется закупить еще 10 универсальных мобильных подъемных устройств».
Про электрические коляски
«Пассажиры на электрических колясках могут обратиться за помощью к сотрудникам ЦОМП. При этом мы просим оставлять заявку на сопровождение заблаговременно, так как пассажиров на инвалидных креслах должны сопровождать несколько сотрудников ЦОМП».
Про лифты
«Лифтами оборудованы 35 станций Московского метрополитена и 25 станций МЦК. Также на некоторых станциях Московского метрополитена и МЦК имеются специализированные подъемники для маломобильных граждан.
Часть лифтов в метрополитене и все на станциях МЦК работают в режиме свободного доступа. Для доступа в другие лифты достаточно приложить к специальной панели (кардридеру) карту «Тройка» или «Социальную карту москвича» — дверь в лифт будет разблокирована.
Закрытые лифты могут находиться на техническом обслуживании — это необходимо для обеспечения безопасности пассажиров».
P.S.
P.S.
Мы также передали в пресс-службу метрополитена информацию о лифте и пандусе у метро «Улица Скобелевская». Пообещали разобраться в ситуации.
Справка «Новой»
Прием заявок на услугу сопровождения осуществляется по телефону поддержки ЦОМП: 8 495 622-73-41; 8 800 250-73-41 (бесплатный вызов) ежедневно с 8.00 до 19.30; на сайте www.mosmetro.ru или через мобильное приложение «Метро Москвы».
Услуга бесплатна и доступна гражданам с нарушением слуха, зрения, функций опорно-двигательного аппарата, представителям социальных категорий (пожилые люди, многодетные семьи, родители с детьми до 7 лет и др.), а также организованным группам пассажиров, в том числе детским.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»