В Иркутске о Яблокове говорят разное, среди коллег же репутация у него — ​отменная. И начальство им было довольно. 40 лет, кандидат биологических наук, с 2004 года в заповеднике «Полистовский» (Псковская область), с 1 июля 2016-го перебросили на Байкал.

«Новая» поговорила с Яблоковым.

На запрос «Новой» в МПР, чем вызвано увольнение Яблокова, ответа не последовало. В самом приказе № 789-лс о причинах тоже — ​ничего.

Уходят лучшие. 26 сентября уволилась замдиректора по научной работе ФГБУ «Национальный парк «Русская Арктика» Мария Гаврило, легендарная Белая Чайка (крупнейший специалист по биологии этого краснокнижного обитателя Арктики). О причинах: «невозможность продолжать дело, ради которого я пришла в «Русскую Арктику» —​изучать и сохранять природу Арктики». Признанный мировой эксперт и руководитель ряда международных проектов сохранения арктического биоразнообразия, Гаврило пришла в нацпарк в команде его первого директора (и проектанта) Романа Ершова. Его уволили до Марии. Тоже без объявления причин.

Весной ушли заместитель директора департамента гос­политики и регулирования в сфере охраны окружающей среды Всеволод Степаницкий и начальник отдела развития системы ООПТ Вячеслав Тяпайкин — ​на них в центральном аппарате МПР и держалось заповедное дело.

Степаницкий:

Очевидно: заповедное дело в России обрушают. Зачем?

«Новая» связалась со Степаницким (госслужбу он покинул, своих регалий просил не перечислять, лишь — ​независимый эксперт, заслуженный эколог России):

Нет никакой новости в том, что происходит в МПР. Где сейчас иначе? Кто не узнает свое место работы? Как в «Русском лесе»: «В начальстве правды нет, в ём один ливер…» Но. Компромиссы где-то и в чем-то полезны, суть же заповедного дела как раз и состоит в стальном позвоночнике. В том, чтобы стоять на страже.

Ну а что же нерпы? Они погибли. Следующими после инспекторов «Заповедного Прибайкалья» мертвых тюленей обнаружили туристы — ​уже на бурятском берегу, в Новом Энхалуке. Катались на квадроциклах, увидели еще 30 туш. Всего, по данным иркутского правительства, найдена уже 141 мертвая нерпа, все это были взрослые и упитанные животные, 80% — ​беременные самки.

Для справки: самок в популяции больше в 1,4 раза, при этом щенятся они ежегодно (по одному бельку, редко по два), беременность длится 11 месяцев, а яловыми остаются 10–20%.

Установлены два факта: погибшие были здоровы, но у них остановилось сердце. Есть версия, что к этому привело истощение, нерпы внезапно перестали есть (желудочно-кишечный тракт вскрытых млекопитающих оказался пуст), но вообще-то он после всплытия и должен у них быстро освобождаться, за пару часов пища переваривается. Как бы то ни было, версия «анорексии» рассматривается. Откуда и какие токсины могли попасть в организм рыбы, чтобы нерпа отказалась от нее? Другая версия состоит в естественном отборе. Корма уже на всех не хватает, слабые гибнут. Но тогда прежде они бы заболели — ​а признаков недугов не обнаружено. И чем объяснить синхронность смертей?

Тем не менее все специалисты по байкальским эндемикам, с кем «Новая» поговорила, так или иначе связывают гибель нерп с чрезмерным ростом популяции. Однако называемую одними ее численность — ​до 130 тыс. особей при оптимальной величине в 50–60 тысяч — ​другие не подтверждают, говоря, что давно не проводилось достоверных учетов. Напомню, в рамках импортозамещения, замены норвежской семги, и три, и два года назад предлагалась промышленная добыча байкальской нерпы — ​тогда тоже говорили о «проблемном росте» популяции, но корректных исследований на сей счет не предъявлялось.

Нерпа на Байкале — ​вершина пищевой цепочки (если не включать в нее человека). Нерпы едят бычков и голомянок, те, в свою очередь, — ​амфиподов-рачков (байкальских креветок, или, в сибирском народе, «бекарасов»). 26 июля Центр им. Гельмгольца по исследованию окружающей среды (UFZ) обнародовал некоторые результаты шестилетних исследований того, как на уникальную фауну Байкала влияет повышение температуры воды (за полвека она выросла на 1,5 °C на поверхности озера и продолжает расти) и химическое загрязнение. За амфиподами — ​важнейшая экологическая функция: они расщепляют органические вещества, сохраняя воду чистой, и служат пищей для рыб. И два таких существа (E. cyaneus и E. verrucosus) рассмотрены как модельные организмы, а кадмий — ​как модельный токсин.

Так вот, если E. cyaneus переносят случающуюся летом температуру воды до 20 °C, то E.verrucosus мигрируют вглубь (но там его ждут иные конкуренты). Что до кадмия, то Е. cyaneus поглощают его быстрее и погибают еще при низких его концентрациях, а Е. verrucosus замедляют обмен веществ: меньше едят, прекращают размножаться и становятся более уязвимыми для хищников. То есть даже низкий уровень химического загрязнения способен круто менять судьбу как отдельных обитателей Байкала, так и его экосистему в целом.

Пока наука о нерповом ЧП помалкивает, народ обо всем догадывается сам. В редакцию написал исследователь массовой гибели морских млекопитающих и производитель гидроакустики Анатолий Коваленко (Новороссийск), обратив внимание на то, что гибель нерп совпала с магнитной бурей 24 и 25 октября (ей предшествовала солнечная вспышка 21 октября). Эта тема изучается давно, но, понятно, связи тут не прямые. Вот что сказал «Новой» по этому поводу знаток Байкала, исходивший его весь, Алексей Никифоров (Иркутск):

Нерпы не выбросились на берег — ​погибли в воде, потом их туши вынесли волны. Однако, как обычно в подобных случаях, заговорили о массовом самоубийстве. В нашем регионе до этого, например, на берег Хатангского залива выбросились два десятка белух (северные киты). Так что она неизбежна, версия о предусмотренном природой «зове смерти» — ​«эволюционном регуляторе», отвечающем за коллективные суициды китов, касаток, дельфинов, тюленей. Вот и Яблоков, когда спросил его о нерпах, сказал:

Человек, безусловно, тоже хищник, и у нас такие вспышки самоуничтожения известны. Одновременно с нерповой трагедией пытались покончить с собой четыре школьницы из 7-го, 8-го, 9-го классов в поселке Мозгон Забайкальского края — ​все они, как установила директор школы Г. Францкевич, состояли в группе «Космос» в соцсетях. Но то предельное «самовыражение», возрастной максимализм — ​это отдельная тема, «зов смерти» совсем не обязательно ведет к демонстративному суициду.

Можно, например, заставить инженеров пресмыкаться перед финансистами, перегружать турбины в надежде огрести побольше денег, и тогда гидроагрегат начинает летать по воздуху, как это было на Саяно-Шушенской ГЭС 8 лет назад. Или продленный вариант того же: можно задрать цену на водку, а людям платить ниже прожиточного минимума, одномоментный эффект тот же, что на ГЭС, — 76 погибших в Иркутске на прошлые новогодние праздники.

Или можно запустить замедленную программу самоуничтожения: обсуждать что угодно, скажем, Собчак, прочие воздушные вещи, только не железобетонные факты — ​например, наше незнание и непонимание того, что происходит с Байкалом, экологические катастрофы в сибирских городах, где работает энергометаллургическая корпорация Дерипаски. И насколько ускорит катастрофическое развитие событий ее грядущее IPO в Лондоне (в Красноярске ночью 3 ноября датчики зафиксировали превышение концентрации вредных веществ в атмосфере в 25 раз (!), потом отключились). Впрочем, остановлюсь, смысла в этом перечислении немного. Что гадать, от инфаркта умрет человек или от инсульта, если он отказывается обращать внимание на повышенное артериальное давление? А хочет обсуждать Украину с Сирией и Собчак с Малашенко.

Мы великолепные селфдеструкторы, это так. И не о нерпах бы нам печься, не за них переживать… Нерпы, судя по всему, не самоубивались, но даже если они освободили от себя пространство для будущих поколений, мы-то включаем программу уничтожения и будущего. Это именно так, если считать Байкал активом для получения прибыли, а не подлежащим сбережению даром. И, в отличие от животного мира, у нас отбор не естественный. Массовые миграции специалистов оставляют отнюдь не лучших. Из заповедников уходят те, кто им нужней.

И еще одно отличие: в природе хищники насыщаются. Нерпы лежат на солнце, греют бока. Человеку всегда мало. И если у него появляется шанс изуродовать общественные пространства, он им воспользуется.

России достался самый важный на планете «ресурс», говоря языком чиновников, — ​Байкал. Одна только байкальская вода дороже всей экономики России в разы. Это по символической цене в цент за литр. Дороже нефти. Байкал и его берега, включая Байкало-Ленский заповедник и Прибайкальский нацпарк, — ​с 1996 года объект Всемирного природного наследия. Весь мир в курсе: это наш колодец, это манна небесная.

И одновременно Байкал в документах правительства именуют Иркутским водохранилищем. Что также отвечает фактам. Уровень Байкала регулирует Иркутская ГЭС, входящая в «Иркутскэнерго» Дерипаски. Уровни сбросов энергетикам задает Енисейское бассейновое водное управление. Станции «Иркутскэнерго» обеспечивают током выплавку заводами Дерипаски алюминия, он и есть овеществленная энергия байкальских вод. Байкал работает на прибыли, концентрируемые далеко от него и Сибири.

Грандиозные пожары на побережье Байкала и его обмеление, оккупация сибирского моря нитчатыми водорослями и бурное его цветение, изменение донных сообществ, гибель эндемичных губок, теперь вот и нерп, ухудшение состояния рыбного стада, угроза исчезновения байкальского омуля (так сформулирована причина введенного с 1 октября запрета на вылов омуля)… Мы видим результат, а что внутри, перед ним — ​для нас тайна. Тем не менее это не остановило правительство в 2016 году: без оценки экологических последствий оно расширило метровую призму регулирования Байкала более чем вдвое. В пояснительной записке МПР нижний предел определен исходя из устойчивого тепло- и водоснабжения населения и промышленности. А верхний — ​из предельного нормативного уровня безопасности хозобъектов и гидротехнических сооружений. А где в расчетах интересы Байкала? Для сохранения его экосистемы важно стремиться к естественному ходу колебаний. Пока же сроки подъема и спада вод смещены, и задача следовать природным циклам не сформулирована. Это министерство не природы России, а ее цветной металлургии.

И — ​туризма. Состояние экосистемы Байкала нельзя рассматривать без побережья. В последние годы турпоток сюда растет на 10% ежегодно и перевалил уже за 2 млн. И за последние два десятилетия у меня собралась внушительная коллекция фотографий домов, построенных госинспекторами Байкало-Ленского заповедника у самого уреза воды, все очень напоминают турбазы. А сколько турбаз выросло в Прибайкальском нацпарке! В 2009-м в нацпарке погиб иркутский губернатор Есиповский, охотившийся с вертолета на медведя. А еще богатые и влиятельные здесь стреляли мишек с дельтапланов. И вот как раз про Яблокова говорят, что он начал наводить порядок. Его репутация позволяла надеяться на перемены, казалось, Байкалу со стражником в кои-то веки повезет.

И вот — ​Яблоков уезжает. Быть может, он слишком интеллигентен для этой работы. Есть и такие отзывы. Ну так что ж, чаще всего и бывает, что все решается и спасается не сильными мира сего, а слабыми — ​с виду.

И вот что. Газета пишет исключительно для читателей, ей не подобает обращаться к власти, к органам. Но тут в чем штука: ни нерпы, ни медведи, ни E.verrucosus не пожалуются. Поэтому, похерив принципы, прошу считать публикацию обращением в Генпрокуратуру.