Тело топ-менеджера Роскосмоса Владимира Евдокимова обнаружили в туалете камеры следственного изолятора «Водник» ранним утром 18 марта. Государственные информагентства сообщили, что при осмотре трупа обнаружили две колото-резаные раны в области груди и шеи — очевидные признаки насильственной смерти.

Однако после первичного опроса сокамерников и администрации СИЗО выяснилось, что дверь туалета была закрыта изнутри, что свидетельствовало о суициде.

«Дверь в туалет была закрыта изнутри. [Сокамерники] пытались до него докричаться; дергали дверь, из-под нее потекла кровь. Потом они позвали сотрудников администрации, те вызвали медиков, которые и констатировали смерть», — приводил свидетельства арестантов член московской ОНК Иван Мельников, посетивший следственный изолятор в тот день.

Тем не менее было возбуждено уголовное дело по факту убийства.

Выпускник автотракторного факультета Челябинского политехнического института Владимир Евдокимов в конце 90-х активно занимался поставками металлопроката для предприятий тяжелой промышленности и уже тогда считался крупным бизнесменом по меркам родного города Озерска. Однако свое будущее предприниматель видел далеко за пределами не только своего города, но и Урала. Поэтому он не скрывал радости, когда получил приглашение перебраться в Москву — от своего земляка и топ-менеджера российской самолетостроительной корпорации (РСК) «МиГ» Сергея Малинова.

«Володя одевался как зажиточный провинциал — в дубленке, через которую проступал вязаный свитер, и ондатровой шапке. Выглядел он комично, но в целом вызывал симпатию», — рассказывает его знакомый. «Длинные седые волосы, интеллигентный вид — вылитый поэт Илья Резник», — описывает уральского бизнесмена другой его знакомый.

В Москве Евдокимов снял квартиру в районе станции метро «Беговая» и близко сошелся с тогдашними руководителями РСК «МиГ» Александром Туляковым и Акимом Носковым. Благодаря новым знакомым в 2005 году он получил должность заместителя директора ФГУП «Авиатехприемка», где занялся любимым делом — контролем за качеством поставляемых в РСК «МиГ» материалов и комплектующих.

Как раз в это время указом президента была создана Объединенная авиастроительная корпорация (ОАК), призванная консолидировать весь государственный заказ в области авиастроения и лоббировать наиболее значимые проекты. «Поскольку после распада СССР ключевые авиастроительные предприятия перешли в частные руки, государство поставило своей целью вернуть над ними контроль и централизовать управление на базе вертикально интегрированного холдинга», — поясняет бывший сотрудник ОАК, отмечая, что идейными вдохновителями создания новой организации стали руководители ключевых авиазаводов: совладельцы «Иркута» Алексей Федоров и Олег Демченко, глава «Ильюшина» Виктор Ливанов и руководитель опытного конструкторского бюро «Сухой» Михаил Погосян.

Они же безвозмездно передали акции своих предприятий на баланс ОАК.

Приглашение уральского инженера Евдокимова в новую корпорацию было лишь вопросом времени, продолжает собеседник: «Он был профессионалом. А когда создается новый координатор государственной политики в области авиастроения, профессионалы нужны — не все же только зарабатывать. Благодаря Тулякову он перешел на работу в ОАК».

Впрочем, занимая ответственные должности в государственных корпорациях, Евдокимов продолжал деятельность бизнесмена, поставлявшего металл и комплектующие для этих самых корпораций. «Но это было как бы между делом. Он зарабатывал, но не воровал. Для него деньги вообще не были приоритетом — он скорее стремился к признанию. Поэтому одновременно значился в нескольких крупных госкомпаниях», — говорит его знакомый.

В 2011 году в трудовой книжке Евдокимова появилась новая отметка — «директор по закупкам в компании «Вертолеты России», где он замахнулся на централизацию закупок комплектующих для вертолетной техники. Над этим он работал вместе с Акимом Носковым, возглавившим дочернюю «Вертолетную сервисную компанию».

Совместное движение по карьерной лестнице прекратилось к концу 2011-го, когда Владимир Евдокимов женился на главе брокерской компании «Ростех-Страхование» Валентине Ракитиной, рассказывает его знакомый. «Он тогда сильно отдалился от всех — проводил время только с супругой. Валентину он обожал, гордился ею. И было за что — умная, благородная женщина. Это была очень хорошая пара». «С новой супругой он стал сибаритом — дорогие рестораны, философские разговоры, поездки на остров Капри. Но главное — ради нее, ради семейного комфорта он пожертвовал карьерными амбициями», — вспоминает другой знакомый Евдокимова.

А тем временем в ОАК сменился руководитель: корпорацию после отставки Алексея Федорова возглавил президент опытного конструкторского бюро «Сухой» Михаил Погосян.

Среди причин отставки Федорова, в частности, называли сбой мультимедийной системы на президентском борту № 1, делится своими предположениями бывший топ-менеджер организации. «Федоров тогда пояснял, что Дмитрий Анатольевич [Медведев] очень рассержен. Сергей Борисович Иванов, в то время занимавший пост вице-премьера по транспорту, предложил на смену своего товарища Погосяна. Президент не был против».

В качестве руководителя ОАК Погосян добился заключения долгосрочного контракта с «Аэрофлотом» на поставку самолетов Sukhoi Superjet, что в конечном счете и привело к его отставке в 2014 году, продолжает собеседник. «Гендиректор «Аэрофлота» Валерий Савельев жаловался на качество новых машин, а вице-премьер Дмитрий Рогозин и министр промышленности Денис Мантуров настойчиво поднимали вопрос о срыве программы их производства. Вот и уволили».

Владимир Евдокимов в то время был уже далек не только от этих аппаратных разборок, но и от авиационной отрасли в целом: в 2014 году по приглашению главы Объединенной ракетно-космической корпорации (ОРКК) Игоря Комарова он занял должность замдиректора по качеству и надежности ОРКК, а спустя год получил пост исполнительного директора с аналогичным функционалом в преобразованном Роскосмосе.

А вот товарищ Евдокимова Александр Туляков оказался в самой гуще событий в ОАК — указом президента корпорацию возглавил Юрий Слюсарь (в то время первый заместитель министра Мантурова), чьим первым замом и стал Туляков.

«Этот момент можно назвать переломным. Новый руководитель был не из числа отцов-основателей корпорации и имел свой взгляд на то, как она должна развиваться. Перед Туляковым поставили важную задачу — принудить подведомственные предприятия согласовывать с ОАК свои производственные и иные расходы», — говорит бывший топ-менеджер ОАК.

Новые правила естественным образом пришлись не по нраву родоначальникам ОАК, особенно члену правления корпорации и вице-президенту НПО «Иркут» Олегу Демченко.

«При подготовке проекта бюджета на 2016 год «Иркуту» сразу «зарезали» расходы на пиар, которые составляли около 1,5 млн долларов. Но это были расходы не столько на пиар корпорации, сколько на поддержание имиджа ее руководителей. Конечно, там понимали, какая перед ними маячит перспектива: согласовывать с ОАК все — от покупки принтера до многомиллионных затрат на комплектующие самолетов и оборудование», — поясняет бывший топ-менеджер ОАК.

Отставного генерала главного разведуправления Демченко, по словам его знакомых и подчиненных, от большинства коллег по авиационному цеху отличало не только военное прошлое, но прежде всего чувство собственной значимости, сопричастности к формированию отрасли.

«Когда в 90-е Олег Федорович с Погосяном и Федоровым удерживали завод от атак рейдеров и, можно сказать, возрождали авиационную промышленность в стране, нынешние «эффективные менеджеры» толком не понимали, почему самолеты летают… Так что он и его предприятие заслужили право на свой вектор развития», — рассказывает близкий знакомый Демченко.

В 2015 году, когда ОАК развернула работу по урезанию расходов НПО «Иркут», генерал уже разменял восьмой десяток, но не утратил внешний лоск и энергию — на публике всегда был весел и остроумен, носил костюмы от Brioni, а по вечерам за бокалом 12-летнего шотландского виски Maccalan травил подчиненным байки о подвигах во время афганской военной кампании. «Окружали его преимущественно люди с военным прошлым. А к тем, кто никогда не служил в органах государственной безопасности, он вообще относился с недоверием», — говорит бывший работник ОАК.

Среди многочисленных советников и помощников Олега Демченко действительно были выходцы из российских спецслужб, преимущественно — из Управления «П» Службы экономической безопасности (СЭБ) ФСБ, в чьи обязанности входило контрразведывательное обеспечение предприятий военно-промышленного комплекса и международного военно-технического сотрудничества. А пост вице-президента по административным вопросам и безопасности НПО «Иркут» занимал бывший начальник профильного отдела Управления «П» СЭБ ФСБ Михаил Шкапяк — правая рука генерала Демченко и его главная связь с тогдашним начальником СЭБ ФСБ Юрием Яковлевым.

Весной 2015 года, в период острой фазы «бюджетных переговоров» между корпорацией «Иркут» и новым руководством ее материнской компании, как раз Управление «П» СЭБ ФСБ начало активное взаимодействие с Генеральной прокуратурой, которая проводила проверку исполнения требований федерального законодательства о государственном оборонном заказе на предприятиях ОАК.

Удивительным образом в акт проверки попали сделки РСК «МиГ», датированные первой половиной 2000-х, — как раз во время работы там Александра Тулякова.

Как установили проверяющие из надзорного ведомства, РСК «МиГ» тогда реализовал по заниженной стоимости объекты недвижимости на улице Поликарпова, «которые с 2011 года предоставляются по договорам аренды юридическим лицам, входящим в систему ОАК, и по состоянию на 2015 год принесли их новым владельцам доход в размере не менее 700 млн рублей».

Конечным собственником имущества, как отмечалось в акте проверки, стала кипрская компания Feretto.

Усматривая в действиях неустановленных лиц из числа руководителей РСК «МиГ» признаки вывода активов с целью незаконного обогащения, Генпрокуратура в мае направила предписания в прокуратуру Москвы и Савеловскую межрайонную прокуратуру — для организации проверки в органах предварительного следствия.

До конца лета в СУ УВД по северному административному округу (САО) было возбуждено уголовное дело по признакам злоупотребления полномочиями, которое вскоре изъяло городское полицейское следствие (ГСУ ГУ МВД по Москве).

Пока руководство ОАК вело со своей иркутской «дочкой» непримиримую бюрократическую переписку по поводу бюджета, столичные правоохранители при поддержке оперативников Управления «П» СЭБ ФСБ выполняли рутинную работу: очерчивали круг возможных подозреваемых, устанавливали местонахождение отдельных документов, согласовывали различные экспертизы, отбирали образцы почерка у свидетелей, осуществляли выемки в налоговых инспекциях и банках.

В октябре 2015 года по инициативе председателя Следственного комитета России (СКР) Александра Бастрыкина уголовное дело о незаконной продаже зданий на Поликарпова было передано в Главное следственное управление (ГСУ) СКР.

Включать в работу «тяжелую артиллерию», возможно, и не понадобилось бы, сумей стороны договориться, полагает бывший топ-менеджер ОАК. «Еще задолго до кадровых перестановок в ОАК Олег Федорович [Демченко] предусмотрительно пригласил к себе на работу Акима Носкова [друга Евдокимова], через которого выстраивал диалог с тем же Туляковым. Он [Демченко] даже публично окрестил Акима своим преемником, когда достигнет 70-летнего возраста. Правда, в 2014-м, вскоре после своего дня рождения, забрал слова обратно, причем сделал это в своем стиле, объявив: «Оказывается, когда я служил в разведке, мне кадровики документы меняли — и годик добавили. Так что мне на самом деле 69 лет исполнилось».

В мае 2016 года Александр Туляков предложил главе ОАК Юрию Слюсарю назначить Акима Носкова вице-президентом по международному сотрудничеству.

Спустя месяц состоялись первые задержания.

В середине июня 2016 года оперативники Управления «П» СЭБ ФСБ при поддержке бойцов спецназа ФСБ произвели веерные обыски по 20 адресам бывших руководителей РСК «МиГ» в рамках уголовного дела о хищении имущественного комплекса.

Материалы уголовного дела, принятого к производству старшим следователем ГСУ СКР Романом Нестеровым, изобиловали рапортами и справками-меморандумами, подписанными начальником Управления «П» СЭБ ФСБ генералом Анатолием Райкевичем и его заместителем Олегом Хотюном, и свидетельствовали о проверке на причастность к преступлению около двух десятков человек, включая Александра Тулякова и Акима Носкова.

В результате Аким Носков и четверо его коллег оказались в числе фигурантов уголовного дела — впрочем, вице-президенту ОАК обвинение не предъявили — ему удалось избежать ареста: незадолго до первых задержаний он покинул страну. «Это было похоже на абсурд — из-за продажи какого-то непрофильного актива на уши была поднята вся ОАК», — вспоминает бывший работник корпорации.

Однако дело не ограничилось эпизодом с объектом на улице Поликарпова: в ходе обысков сотрудниками ФСБ были изъяты документы, образовавшие новый преступный состав, — хищение средств при приобретении технологической вертолетной оснастки.

Как следует из материалов уголовного дела, в период 2007–2009 годов руководители РСК «МиГ» по заведомо заниженной стоимости продали находившуюся на балансе корпорации оснастку вертолета Ка-60/62, а в дальнейшем путем ее «фиктивной перепродажи через ряд посреднических лжепредприятий» поставили в город Арсеньев Приморского края для нужд ААК «Прогресс».

Первичным покупателем оснастки выступала челябинская компания «НТЦ», принадлежавшая сыну Владимира Евдокимова, который и был вызван на допрос в качестве свидетеля.

«Он был в шоке, потому что попал в ту сделку в какой-то степени вынужденно. У РСК «МиГ» имелась непогашенная задолженность перед фирмой Евдокимова на сумму 58 млн рублей за поставку металлопродукции. Но денег у должника не было, поэтому, чтобы как-то вернуть долг, Володя согласился войти в цепочку [посредников]», — поясняет знакомый Евдокимова.

В ходе допроса топ-менеджер Роскосмоса обстоятельно рассказал о своих друзьях, но сам от участия в сделке категорически открестился.

Последующие четыре месяца Евдокимов провел в нервном состоянии, но к советам родных и близких поправить здоровье в какой-нибудь европейской клинике не прислушался — опасался возможной потери работы в Роскосмосе. «Осенью Володя в ответ на совет уехать жестко ответил: «Я никуда не поеду — и точка! Я ни в чем не виновен!» Он очень хотел встретить день рождения с женой в Москве, как и планировал», — вспоминает знакомый Евдокимова.

30 ноября 2016 года Владимир Евдокимов был задержан во время очередного допроса.

Постановление о привлечении топ-менеджера Роскосмоса в качестве обвиняемого выносил один из членов следственной группы Нестерова — сам «важняк» был занят следственными действиями по делу министра экономического развития Алексея Улюкаева, которого задержал накануне по подозрению в получении взятки в размере 2 млн долларов от исполнительного директора «Роснефти» Игоря Сечина.

Басманный районный суд Москвы по ходатайству следствия поместил исполнительного директора Роскосмоса Евдокимова в следственный изолятор № 5 на «Водном стадионе» (СИЗО «Водник»).

26 марта ему должно было исполниться 56 лет.

А 18 марта в СИЗО нашли труп Евдокимова.

Оперативно установить обстоятельства его смерти не представлялось возможным — в камере отсутствовали положенные средства видеонаблюдения. Должностные лица СИЗО неловко оправдывались: видеокамер нет в большинстве помещений изолятора — «из-за недостаточности финансирования».

Однако после того как супруга Евдо­кимова Валентина Ракитина написала заявление в Управление «М» ФСБ (контрразведывательное обеспечение правоохранительной системы страны), картину вокруг самоубийства топ-менеджера Роскосмоса удалось восстановить.

Из допроса Ракитиной:

«В конце января 2017 года Евдокимов по средствам сотовой связи сообщил мне, что был переведен в камеру № 600, где были более комфортные условия содержания. Тогда же он попросил меня перевести 75 тысяч рублей на «Яндекс.Кошелек». В последующем я переводила по его просьбе от 75 до 300 тысяч рублей для поддержания благоприятных условий содержания (еда, мобильная связь, алкоголь). Все эти блага появились у Евдокимова после перевода в камеру № 600.

Он сообщил мне, что все вопросы по проносу запрещенных вещей решаются неким Денисом (Дионисием), который являлся в прошлом влиятельным юристом и располагает обширными связями, в том числе в правоохранительных органах, и является «смотрящим» за камерой № 600. <…>

Вечером, приблизительно 27 или 28 февраля от Евдокимова мне поступил звонок посредством мессенджера WhatsApp. Он сообщил, что нужно 50 единиц (50 млн рублей) и необходимо собрать данную сумму в течение двух дней. «Это решит все проблемы», — сказал он и обещал написать письмо. <…>

Говорил он завуалированно, можно сказать, эзоповым языком. Я попыталась отговорить его, но он сказал: «Сделай, как я прошу». При этом в ходе телефонного разговора я узнала, что помогает ему все тот же Дионисий, у которого, как я поняла, имелись обширные связи в органах ФСБ, с помощью которых он готов был помочь выйти Евдокимову на свободу. <…>

На следующий день через одного из адвокатов Евдокимов передал письмо, в котором указал, для каких целей нужны деньги.

телефон контактного лица и указание, что вся сумма должна быть помещена в ячейку на Казанском вокзале Москвы, электронную карту-ключ от которой надо передать контактному лицу. <…>

Вечером 2 марта я отчиталась перед ним о выполнении инструкций, а на следующий день получила от него сообщение: «Цветочная доставка получена, жди меня 26 марта (день рождения Евдокимова. — А. С.)».

В течение следующей недели, как следует из показаний Ракитиной, «Евдокимов не высказывал волнения и ждал выполнения достигнутых договоренностей», а затем неожиданно проявил беспокойство:

«13 марта через мобильный мессенджер Line прислал сообщение: «Меня снова переводят в место, где не будет ни переписки, ни телефонной связи, ничего». Я задала вопрос: «Почему?» Он ответил: «Фейсы», то есть сотрудники ФСБ. <…>

Затем Евдокимов связался со мной в WhatsApp и объяснил, что оперативники ФСБ установили наличие у него средств связи и инициировали его перевод в следственный изолятор «Лефортово». В ответ на слова поддержки он потребовал найти еще 30 млн рублей, с помощью которых Денис (Дионисий) уладит вопрос с ФСБ. <…>

Он сказал, что перед ним лежит бумага о его переводе за подписью некоего сотрудника Управления «П» СЭБ ФСБ Хотюна (заместитель начальника Управления «П» СЭБ ФСБ. — А. С.) <…> Со слов Евдокимова, Денис (Дионисий) сказал, что при расчете 50 млн рублей забыли заложить долю сотрудников Управления «П» СЭБ ФСБ, которые курируют уголовное дело в отношении Евдокимова».

В течение следующего дня Владимир Евдокимов торопил супругу со сбором денежных средств, но затем обрадовал — его сосед Дионисий «авансом» договорился об отзыве письма из ФСБ. 16 марта, как следует из допроса Ракитиной, 30 млн рублей были вновь помещены в ячейку на Казанском вокзале. А вечером из камеры № 600 Ракитиной поступило радостное сообщение: «Все счастливы!»

Однако уже на следующий день интонация сообщений сильно переменилась, вспоминает Ракитина:

«Он написал два письма. Первое: «Уничтожь все документы по месту последней парковки». Второе: «Машу взяли». Как я поняла, последняя передача денежных средств прошла неудачно. <…>

Затем Евдокимов позвонил мне, поговорил с детьми, попросил уложить их спать, а спустя полчаса приказал провести генеральную уборку, «потому что утром придут с обысками», и встретиться с адвокатом — «для того чтобы выстроить позицию защиты». <…>

Я спросила, понимает ли он, что это мошенничество и что его сокамерник Денис (Дионисий) нас обокрал? Он ответил, что понимает, но в любом случае мне надо готовиться к обыскам. <…>

После этого он уже не выходил на связь, а утром следующего дня мне стали поступать сообщения с соболезнованиями».

В тюрьме Дионисий оказался по предсказуемой причине — обещал решить вопрос с другим уголовным делом.

Денис Тумаркин своим многочисленным знакомым запомнился человеком рисковым и порой даже отчаянным: ввязываясь в авантюрные истории, он никогда не раздумывал о последствиях. Тем удивительнее было то, как лихо и дерзко ему удавалось выходить победителем из самых разных ситуаций — от бытовых конфликтов до корпоративных войн с сопутствующими уголовными делами и посадками.

Имея в начале 2000-х лишь юридическое образование и большое желание достичь благополучия и всеобщего признания, Тумаркин получил статус адвоката и занялся урегулированием сложных правовых споров, находящихся преимущественно в плоскости уголовно-процессуального права.

«Уже тогда у него были неплохие связи в Западном административном округе — в Никулинском районном суде и тамошнем УВД. По этой причине он часто назначал там встречи с клиентами, приобретал недвижимость и даже арендовал офис», — вспоминает знакомый Тумаркина.

В архивах зонального информационного центра МВД содержатся сведения по меньшей мере о четырех преступлениях, в совершении которых подозревался Тумаркин, — хищении кредита у Москомприватбанка, четырех земельных участков в Солнечногорском районе и дважды — оргтехники.

Однако свою первую судимость Тумаркин схлопотал лишь в 2003 году — Нагатинский районный суд приговорил его к трем годам лишения свободы по обвинению в хищении кондиционеров под видом сотрудника милиции и с использованием формы сотрудника таможни.

После освобождения Тумаркин основал адвокатскую коллегию «Фемида-Групп», продолжив оказывать специфические услуги своим клиентам.

В 2008 году в отношении Тумаркина было возбуждено новое уголовное дело о мошенничестве — на этот раз по заявлению столичного предпринимателя, недосчитавшегося 60 млн рублей.

Незадолго до объявления в федеральный розыск Тумаркин улетел в Тель-Авив, где получил израильское гражданство и сменил фамилию на Шапиро. Оттуда он перебрался в Канаду, влился в русскоязычную общину и даже провернул несколько легальных операций с имуществом соотечественников.

В 2013 году Тумаркин-Шапиро примирился с потерпевшим, выплатив полную сумму ущерба, после чего дело было передано в Никулинский районный суд, где подсудимого приговорили к двум годам условного наказания.

После приговора он пообещал «завязать» с мошенничеством, создал международную группу юридических компаний «Защита» и стал набирать квалифицированных адвокатов.

«Он тогда всем уши прожужжал: вот создадим мощный и узнаваемый бренд, который будет у людей ассоциироваться с безопасностью и стабильностью, привлечем к работе адвокатов из Израиля, Канады и США. Автомобили с собственным логотипом, специальные бригады правовой помощи, круглосуточная дежурная служба и все такое. Это, можно сказать, была его мечта», — с иронией вспоминает бывший сотрудник Тумаркина.

Первый шаг на пути к мечте был сделан после аренды помещения в бизнес-центре «Удальцова Плаза», которое по распоряжению хозяина превратилось в современный комфортный офис — с металлодетекторами на входе, переговорными комнатами с мебелью из красного дерева и собственной охраной по периметру. Дорогие итальянские костюмы, швейцарские часы и роскошные иномарки с вооруженными телохранителями создавали имидж респектабельного юриста, чье время стоит слишком дорого, чтобы тратить его на тех, у кого нет денег.

Однако запала хватило ненадолго: всего через несколько месяцев после открытия офиса место израильских и американских правоведов-цивилистов заняли отставные сотрудники органов внутренних дел и прокуратуры. «Дениса просто поглотила его сущность. Возглавляя адвокатскую контору, недолго можно пожить на широкую ногу. Да и какой он юрист или адвокат? Он зарабатывал на чужих проблемах», — рассказывает знакомый Тумаркина.

Это подтверждает и бывший подчиненный юриста:

Отношения Тумаркина-Шапиро с правоохранителями, по словам его знакомых, сильно отличались своей тональностью, хотя выстраивались по тем же лекалам.

Сначала он становился любезным помощником и надежным товарищем, щедро одаривая дорогими подарками, оплачивая лечение родственникам или организовывая ремонт в квартире, а затем превращал их в верных вассалов. Помимо всевозможных чеков и расписок, хранившихся на случай, если друзья-офицеры захотят забыть своего благодетеля, Тумаркин-Шапиро записывал переговоры с работниками правоохранительных органов.

Для этого все помещения его офиса были оборудованы средствами скрытого видеонаблюдения, о чем знали только он и его системный администратор, ежедневно архивировавший записи для своего шефа.

Камеры в офисе работали круглосуточно, как и Денис Тумаркин. «Он далеко за полночь ложился спать и рано утром уже был на ногах. В общем-то, если мошенничество можно считать видом работы, то Денис однозначно был трудоголиком», — смеется его бывший сотрудник.

В декабре 2013 года Тумаркин снова сменил личность — отныне его звали Дионисий Золотов. Новым клиентам он представлялся племянником тогдашнего главы внутренних войск МВД и бывшего начальника службы безопасности президента Виктора Золотова.

Подчиненные и партнеры в правоохранительных структурах охотно поддерживали этот миф, словно приглашая в группу «Защита» новых клиентов.

В мае 2014 года на приглашение откликнулись сотрудники Управления собственной безопасности (УСБ) ФСБ, где в отношении Тумаркина-Шапиро-Золотова была заведена первая сигнальная подборка — о связях «объекта» с высокопоставленными офицерами окружных управлений внутренних дел Москвы.

Основанием для проверки послужили поступившие особистам некоторые видеозаписи с камер видеонаблюдения из офиса группы «Защита».

Наиболее подходящим к оперативной реализации материалом послужил фрагмент переговоров юриста с заместителем начальника следственной части по расследованию организованной преступной деятельности УВД по Южному административному округу (ЮАО) Павлом Зиминым, в ходе которых Золотов договорился за 50 тысяч долларов о подлоге в уголовном деле.

Спустя месяц после формализации этой видеозаписи Золотов был задержан в рамках расследования дела о посредничестве во взяточничестве и помещен в следственный изолятор «Лефортово».

На протяжении полугода обвиняемый хранил молчание, но затем заключил досудебное соглашение и описал обстоятельства получения взятки офицером Зиминым.

Но это признание было лишь прелюдией: по условиям сделки со следствием Золотов поведал, как, еще будучи Денисом Тумаркиным, передавал крупные взятки высшему руководству УВД по Западному административному округу (ЗАО):

«Летом 2013 года я передал 5 млн рублей [главе УВД] Рожкову за прекращение проверки по деятельности ресторанов «Цыцыла» и «Пантон»… Тогда же в качестве взятки был произведен ремонт стоимостью 4 млн рублей в его квартире на улице Покрышкина за назначение моего знакомого, сотрудника УВД ЗАО Алексея Грунтова, на должность начальника ОЭБиПК данного управления… Осенью в качестве взятки мной были приобретены автомобиль Lexus и Land Cruiser Prado за сумму более 2 млн рублей каждый и оформлены по просьбе Рожкова на Рожкову Е. и Рожкову А… В июне 2014 года около УВД по ЗАО состоялась передача взятки в виде принадлежавшего мне автомобиля Mersedes-Benz стоимостью более 9 млн рублей заместителю начальника УВД по ЗАО Кузину…»

Все эти столичные полицейские вскоре были арестованы и приговорены к крупным срокам лишения свободы — от восьми лет. Сам же Золотов в конце 2016 года был приговорен к пяти годам — суд учел его раскаяние и сотрудничество с органами предварительного следствия.

Но не успел он отдышаться, как получил новое обвинение — в хищении 150 млн рублей у владельца строительной компании из Сергиева Посада. На этот раз видеозапись, на которой юрист обсуждал со своим собеседником условия перечисления денег, оказалась в Следственном управлении ФСБ. Деньги должны были быть переведены за прекращение уголовного дела, сфабрикованного подмосковными полицейскими (само дело, кстати, чекистам обнаружить не удалось — в ГУ МВД по Московской области сообщили о его пропаже).

Золотов вскоре вновь заключил досудебное соглашение, в рамках которого представил видеозаписи в отношении некоего Ильдуса Хайдарова, представлявшегося помощником губернатора Московской области Андрея Воробьева. О судьбе Хайдарова до сих пор ничего неизвестно…

Новый приговор, вынесенный Никулинским районным судом Москвы, оказался гораздо мягче предыдущего — Дионисий Золотов получил наказание в виде шести месяцев лишения свободы.

По словам нашего источника в ФСБ, еще в период передачи уголовного дела в суд Золотову облегчили режим содержания и перевели в следственный изолятор «Водник», где он «привлекался к участию во внутрикамерных разработках других заключенных».

Это же подтверждают и несколько адвокатов, видевших Золотова в камерах для следственных действий. «Он вел себя там как хозяин. Однажды подошел, достал свой телефон и сказал: «У меня две тысячи контактов — следователи, опера, судьи. Если что, обращайтесь», — вспоминает один из наших собеседников.

А в феврале 2017 года в камеру № 600 к Дионисию Золотову попал топ-менеджер Роскосмоса Владимир Евдокимов, которому авторитетный арестант сначала предоставил смартфон Samsung Galaxy, затем организовал передачу сигар и виски и, наконец, предложил помочь с прекращением его уголовного дела.

По данным источника в ФСБ, Евдокимов поверил в возможности Золотова, поскольку «тому подыгрывали сотрудники изолятора»: «Они специально создавали у Евдокимова впечатление, что Дионисий — особенный заключенный. Евдокимов — не единственный, кто попался на эту удочку».

После получения денег, собранных на освобождение Евдокимова, Золотов внушил соседу по камере, что посредники были задержаны, а его жена будет привлечена к ответственности за дачу взятки. Кто мог предположить, что Евдокимов в отчаянии наложит на себя руки…

Дионисию Золотову и его подельникам инкриминировали хищение 80 млн рублей у супруги Владимира Евдокимова Валентины Ракитиной. И Золотов, как и прежде, стал сотрудничать со следствием — изобличил всех сотрудников следственного изолятора. Однако довольно скоро оперативники выяснили, что сотрудники СИЗО были далеко не самыми главными лицами, создавшими Дионисию Золотову благоприятные условия в «Воднике».

Казахстанский предприниматель немецкого происхождения Юрий Зюйдхамер (по российскому паспорту — Судгаймер) с юных лет мечтал о переезде в Западную Европу, а потому еще до распада СССР при первой же возможности улетел в Гамбург, где занялся традиционными для советского эмигранта поставками товаров народного потребления на родину. Свой первый капитал он вложил в предприятие по производству смазочных материалов и фильтровальных систем для автомобильного транспорта.

«В Гомеле открыли склад. В Гомеле, потому что это была равноудаленная точка от границ Белоруссии, Украины и России. Там мы и познакомились», — рассказывал ранней весной 2014 года Судгаймер своему собеседнику — крепкому широкоплечему молодому человеку с коротким рыжим «ежиком» на голове.

Майор ФСБ Денис Тарабакин, внимательно слушавший этот рассказ, не производил на деловитого немца впечатления серьезного и опасного службиста, а скорее напоминал Иванушку из русских народных сказок.

Впрочем, несмотря на несколько потешный внешний вид, место работы майора говорило само за себя: 3-я служба УСБ ФСБ хотя и не была самым заметным подразделением Лубянки, но отвечала за исключительный участок — контрразведывательное обеспечение в региональных управлениях ФСБ.

«Это контрразведка в контрразведке. Там собраны блестящие специалисты по разработке сложных оперативных комбинаций. Мощное агентурное внедрение на «земле» (в территориальных подразделениях правоохранительных органов.— А. С.) — их главное преимущество. Наряду с 6-й службой они подчинялись заместителю начальника УСБ», — поясняет источник в Федеральной службе безопасности.

В то время заместителем начальника УСБ ФСБ работал Олег Феоктистов — один из самых влиятельных генералов спецслужбы минувшего десятилетия. Именно Феоктистову через своего начальника Сергея Шестакова, а также главу 6-й службы УСБ Ивана Ткачева должен был доложить полученную от Юрия Судгаймера информацию Денис Тарабакин.

К старшему оперуполномоченному 3-й службы Судгаймера привел конфликт с его бывшим товарищем Альбертом Ларицким, с которым немецкий бизнесмен в середине 90-х познакомился в Гомеле и которого спустя годы заподозрил в хищении крупных сумм.

Судгаймер восстанавливает хронологию событий, возвращаясь в далекое прошлое.

«Алик Ларицкий был толковым еврейским юношей, своими тонкими длинными пальчиками считавшим деньги, словно пианист. Из-за физиологической особенности — больших ушей — к нему приклеилось прозвище Ушастый Алик. Так мы его ласково и называли. Он для меня был если не сыном, то точно младшим другом. В 2005 году у него возникли проблемы в Минске, в связи с чем он был вынужден перебраться в Москву. С тех пор на несколько лет связь между нами оборвалась. Он снова объявился в 2009 году, приехал ко мне в гости — я уже переехал из Германии в Швейцарию. Дом, в котором мы с женой приобрели квартиру, находился в центре Люцерна, прямо у озера. Алик осмотрелся, потом сказал: «Я тоже так хочу жить». «А деньги-то у тебя есть на это, Алик?» — спросил я и рассмеялся».

Тогда Судгаймер одолжил Ларицкому 6 млн долларов на приобретение квартиры по соседству, куда последний перевез свою беременную супругу.

С тех пор обе семьи часто проводили вместе время в Европе и даже обслуживались у одного менеджера в швейцарском банке Credit Swiss.

Во время очередного совместного завтрака Ларицкий, по словам Судгаймера, предложил поучаствовать в финансировании двух инвестиционных проектов в Кировской области — строительстве завода на базе Нововятского лыжного комбината (НЛК) и УК «Лесхоз». Предприятия, доставшиеся Ларицкому в ходе процедуры банкротства почти что даром, по ходатайству правительства Кировской области приняли участие в федеральных инвестиционных проектах по освоению лесных участков и сулили большие прибыли…

«Реализация проектов, по его словам, активно поддерживалась региональным правительством и лично губернатором Никитой Белых. Кроме того, Нововятский лыжный комбинат посещал тогдашний президент Дмитрий Медведев. Я согласился помогать, но без своего прямого участия — наши отношения оформлялись договорами займов», — вспоминает Судгаймер.

Вместе с тем немецкий бизнесмен и его супруга были избраны в совет директоров НЛК. Правда, как утверждает Судгаймер, он ни разу не был на заседаниях совета, потому что «всецело доверял Альберту Ларицкому».

Первые 19 млн долларов были перечислены Судгаймером на счет принадлежавшей Ларицкому британской компании EFFI уже в 2010 году и предназначались для вложения в основные фонды НЛК и закупки дорогого оборудования из Германии. Никаких поводов опасаться насчет инвестиций Судгаймер, по его словам, не видел.

«В июле 2012 года на торжественном открытии первой линии НЛК присутствовал вице-премьер Аркадий Дворкович. Примерно в то же время в компании Ларицкого я впервые увидел Белых. Это было в аэропорту Внуково, куда я только прилетел и откуда они вылетали в Киев на чемпионат Европы по футболу. Мы не­много поболтали на отвлеченные темы… На Никите Юрьевиче были потертые шорты и растянутая футболка — впечатления большого руководителя он не производил».

Как выяснится позже, на футбольный турнир компания полетела на личном самолете Альберта Ларицкого (Falcone 2000), который был приобретен через британскую компанию на средства, полученные от Юрия Судгаймера.

В конце 2012 года на Нововятском лыжном комбинате случился громкий скандал — Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту хищения бюджетных средств в размере 60 млн рублей путем незаконного возмещения НДС. Новость дошла до Люцерна.

«Это был февраль-март 2013 года. За очередным завтраком я кивнул на российскую прессу: о каких хищениях на заводе идет речь? Ларицкий обвинил свой менеджмент, но заверил: дело — заказное, скоро все рассосется. А потом попросил об очередных денежных траншах. И когда я отказал, он сообщил, что кировский бизнес находится на грани банкротства — «по объективным причинам». Я был вне себя от злости!» — вспоминает немецкий бизнесмен, который, судя по банковским проводкам, к тому моменту перечислил на счета подконтрольных Ларицкому фирм и на расчетный счет НЛК еще около 20 млн долларов.

Выход из положения был найден в мае того же года, когда Альберт Ларицкий и Юрий Судгаймер заключили соглашение о намерениях, в соответствии с которым последнему передавались акции и доли кировских предприятий в обмен на «полное прекращение любых финансовых требований».

По словам Судгаймера, перед заключением договора взаимозачета он не требовал проведения комплексного аудита предприятий: «Завод участвовал в государственных инвестиционных проектах, получал кредиты в госбанках, а сам Ларицкий действовал с оглядкой на губернатора — какие еще могут быть гарантии? Тем более перед заключением соглашения Ларицкий при мне по громкой связи обсуждал смену собственника с Белых — тот выражал согласие».

В конце мая Альберт Ларицкий повез Юрия Судгаймера в администрацию Кировской области на знакомство с губернатором, после чего Sudheimer Car Technic Fertrebs GmbH приобрело акции НЛК и УК «Лесхоз».

Сразу после смены менеджмента Судгаймер, по его словам, впервые узнал об истинном состоянии своих новых компаний: «Я увидел то, о чем меня не предупреждали ни Ларицкий, ни губернатор. Задолженность по налогам составляла около 100 млн рублей, по заработной плате — 11 млн рублей, по договорам с поставщиками и подрядчиками — 65 млн рублей. Но главное — банковские кредиты на общую сумму 35 млн долларов были просто выведены через российские «помойки» и иностранные компании. Про свои займы я уже не говорю».

Как следует из отчетности НЛК того периода, комбинат получал крупные кредиты при содействии органов власти: Росэксимбанк предоставил 10,8 млн долларов под гарантии правительства Кировской области, а Сбербанк открыл предприятию кредитную линию с лимитом до 250 млн рублей под залог зданий детских садов и филармонии (распоряжение о предоставлении имущества залогового фонда области подписывал губернатор Кировской области Белых).

Кредит Сбербанка, как установили аудиторы, был выведен на счета иностранных компаний под видом закупки оборудования.

Выглядело это так. В марте 2010 года НЛК заключил договор с немецким производителем Binox GmbH на поставку оборудования стоимостью 1,7 млн долларов, но в действительности товар был импортирован от имени швейцарской Champion Chemicals, с которой НЛК заключил договор уже на сумму 16,7 млн долларов. Последний контракт и был предоставлен в кировское отделение Сбербанка, которое перечислило НЛК деньги двумя частями — сначала 144 млн рублей, а затем 110 млн рублей.

Первая часть кредита была конвертирована в доллары и перечислена на счет Champion Chemicals, а затем оказалась на счетах панамской Worland Hjlding в латвийском банке Citadele, откуда поступила на личный счет Ларицкого в Credit Swiss.

Пикантность этим операциям придавал тот факт, что накануне сделки по приобретению оборудования Ларицкий купил у Судгаймера компанию Champion Chemicals, но еще не принял дела — в период банковских трансакций она формально находилась под контролем немецкого бизнесмена, но фактически управлялась бизнесменом белорусским.

Второй кредитный транш Сбербанка был выведен менее затейливо: сначала деньги были перечислены на счет российской «Ви-инжиниринг», затем вернулись как ошибочно перечисленные, но уже на счет НЛК в банке ВТБ, откуда ушли на все тот же личный счет Ларицкого в Credit Swiss.

Со слов Судгаймера, с результатами аудита он отправился на прием к Никите Белых: «Он меня внимательно выслушал, но в ответ только пожал плечами: «Разбирайтесь сами». А как только я заикнулся о банкротстве НЛК, он и зампред правительства области Алексей Кузнецов стали меня убеждать, что предприятие надо спасти. Особенно цинично это было слышать от Кузнецова, который раньше руководил кировским отделением Сбербанка и как раз подписывал выдачу тех многомиллионных кредитов, хищение которых привело НЛК к предбанкротному состоянию».

Правда, в конечном счете Судгаймер выкупил у банков требования по кредитам, но параллельно не оставлял попыток привлечь к ответственности за их вывод Альберта Ларицкого. «Я обошел все областные управления — прокуратуру, СКР, ФСБ… Везде мне твердили одно и то же: сделки совершались Ларицким в тот период, когда он был собственником, а значит, он не мог у себя ничего украсть. А заявление о хищении кредитных средств должен подавать Сбербанк», — утверждает бизнесмен.

Не найдя поддержки в Кировской области, Судгаймер отправился в Москву — на поиски человека, способного помочь с организацией уголовного преследования Ларицкого.

Через знакомых он встретился с оперативником УВД по ЗАО Алексеем Грунтовым, который и свел предпринимателя с главой международной группы юридических компаний «Защита» Денисом (Дионисием) Тумаркиным.

«Грунтов отрекомендовал Тумаркина как крутого московского адвоката, способного по щелчку пальцев наказать любого негодяя. После первой же встречи [с Тумаркиным] я сказал своему знакомому: «Послушай, да он же жулик!» — «Юра, это Россия — тут жуликов могут наказать только другие жулики». Спорить было бесполезно», — вспоминает Судгаймер.

Тумаркин, довольно быстро вникнув в суть возникшей проблемы, повез Судгаймера в следственную часть УВД по ЗАО. «Дело возбудили тут же. Полицейские вели себя перед Тумаркиным, как тигры перед своим дрессировщиком, — кланялись, советовались, спрашивали разрешения. Мы когда перед следователем сидели, Тумаркин с таким дьявольским прищуром мне сказал: «Знаешь, почему они все так себя ведут? Я даю им деньги, от которых у них в глазах темнеет, и все это записываю. А потом они их передо мной отрабатывают, как проститутки перед сутенером». Я еще не понимал, во что ввязался».

Судгаймер не знал, что к тому моменту Тумаркин уже провел переговоры и с Альбертом Ларицким. «Помним, помним… Денис действовал, как полицейский в неразвитой азиатской стране: «Виноват тот, кто богаче», — смеется бывший подчиненный московского юриста.

Ларицкий по рекомендации Тумаркина написал заявление на имя начальника ныне упраздненного Управления МВД по Центральному федеральному округу (ЦФО), в котором пожаловался на вымогательство 40 млн долларов со стороны Судгаймера. Для документирования противоправных действий Ларицкому были выданы средства аудиофиксации, с которыми тот отправился на встречу с Судгаймером — для полюбовного урегулирования конфликта.

«На встрече Алик небрежно бросил на стол брелок. А он сроду автомобиль сам не водил. Я понял: чай мы сегодня не допьем», — вспоминает Судгаймер.

Под занавес встречи немецкий бизнесмен, его российский партнер и их «адвокат» Тумаркин были задержаны полицейскими и доставлены в УВД по ЮАО. «Тумаркин вел себя вызывающе, кричал: я адвокат, это мои клиенты, как вы смеете. В общем, перед нами разыграли целый спектакль. Но в тот момент, конечно, было не до смеха. Особенно после слов какого-то дознавателя: «Мужик, мозги мне не делай, на — подписывай, пару месяцев посидишь, за это уже проплатили». Я ожидал конвоирования в суд на избрание меры пресечения, но под утро нас освободили», — вспоминает Судгаймер.

По рекомендации Дениса Тумаркина тем же утром он уехал в Минск, откуда первым рейсом вылетел в Литву. «Адвокат» объявился уже на следующий день, рассказывает Судгаймер.

Вскоре 10 млн долларов были перечислены российским компаниям, реквизиты которых Судгаймеру передал оперативник УВД по ЗАО Алексей Грунтов.

Этот обман дорого обошелся главе группы «Защита» Тумаркину, после произошедшего ставшему Дионисием Золотовым. Менее чем через год юрист был задержан тем самым оперуполномоченным 3-й службы УСБ ФСБ Денисом Тарабакиным.

А еще через год под стражей оказался Альберт Ларицкий: чекисты добились от Сбербанка подачи заявления о хищении кредитных средств на сумму 250 млн руб­лей. Почти сразу после ареста Ларицкий заключил досудебное соглашение, в рамках которого полностью признал свою вину.

В ходе обысков у него изъяли более 24 тысяч электронных писем, в которых он вел активную переписку с членами правительства Кировской области по поводу инвестиционных проектов и главой кировского отделения Сбербанка (и будущим зампредом областного правительства) Алексеем Кузнецовым — по поводу оформления кредитных договоров…

По результатам анализа почты оперативники ФСБ также установили, что Ларицкий в течение 2009–2012-х годов отдавал приказы директору и главному бухгалтеру НЛК возмещать НДС. Двое последних, обвиненные в этом преступлении и оправданные судом лишь в прошлом году, подтвердили в Следственном управлении ФСБ, что выполняли волю своего шефа.

«Материалы по незаконному возмещению НДС находятся в Следственном управлении ФСБ. Ларицкому будет предъявлено обвинение», — рассказывает источник в ФСБ и сетует, что следствию не удастся допросить Андрея Аштаева («менеджера Ларицкого по спецпоручениям»): 1 января 2014 года молодой человек выбросился из окна своего дома.

В конце мая 2016 года Юрий Судгаймер долго петлял между зданиями в Колпачном переулке в центре Москвы, прежде чем обнаружил обнесенное высоким металлическим забором четырехэтажное строение из красного кирпича, которое от посторонних глаз прятала евангелическо-лютеранская церковь кафедрального собора Петра и Павла.

Начальник «расквартированной» тут 6-й службы УСБ ФСБ Иван Ткачев уже распорядился приготовить для гостя из Швейцарии чай и подать печенье.

Офицер госбезопасности вызвал у немецкого бизнесмена доверие — в отличие от оперуполномоченного 3-й службы УСБ ФСБ Дениса Тарабакина, который всего за год превратился в глазах Судгаймера из «человека чести» в «человека денег». Собственно говоря, визит Судгаймера в 6-ю службу УСБ ФСБ состоялся по инициативе Ткачева, приказавшего Тарабакину раскрыть свой оперативный источник.

В сотый раз рассказывая историю о злоключениях в России, Юрий Судгаймер даже не предполагал, что перед ним находится человек, в присутствии которого боятся откровенничать даже многие генералы Лубянки. Начальник 6-й службы УСБ ФСБ около часа слушал бизнесмена, параллельно отвлекаясь на телефонные звонки из прокуратуры и Следственного комитета, а затем попросил собеседника сконцентрироваться на губернаторе Никите Белых.

Тема губернатора в общем-то и была главным предметом встречи — до Ткачева дошли жалобы Судгаймера на Белых, которого тот подозревал в покровительстве преступлениям Альберта Ларицкого и препятствовании работе своих предприятий.

«Несмотря на то что я поднимал предприятия, чиновники создавали мне реальные помехи. Следственные органы на территории Кировской области не возбуждали дело против Ларицкого. А, например, просьба НЛК о согласовании изменений в инвестпроекте месяцами гуляла по кабинетам правительства [Кировской области]», — поясняет причину своих подозрений Судгаймер.

В качестве подтверждения своих слов бизнесмен предоставил 6-й службе УСБ ФСБ аудиозаписи встреч и телефонных переговоров с Белых, которые он осуществлял по рекомендации оперативника Дениса Тарабакина с начала 2015 года.

На записях встреч между Судгаймером и Белых, проходивших как в России, так и за рубежом (в Вене, Братиславе и Риге), губернатор действительно обсуждал инвестиционные проекты, правда, выражал готовность содействовать в разрешении проблем.

При этом он просил вернуть представленные Ларицкому в период его владения залоги под коммерческие кредиты («Там по кредитному договору со Сбербанком есть наш залог областной — вот его мне точно надо вытаскивать»), на что получил от Судгаймера отказ: «Пускай Ларицкий сначала вернет деньги, которые украл».

Также губернатор просил Судгаймера поучаствовать в освобождении Ларицкого, предлагал приобретать продукцию Вятского фанерного комбината и словенского производителя смолы Metadynea и делился успехами в переговорах с потенциальными покупателями НЛК (назывались фамилии владельца «АФК-Система» Владимира Евтушенкова и главы Промсвязьбанка Дмитрия Ананьева).

Однако руководство 6-й службы УСБ ФСБ заинтересовали другие фрагменты — где обсуждается передача денег, предназначенных на предвыборную кампанию губернатора.

Судгаймер пояснил Ткачеву, что еще в 2014 году якобы передал губернатору в его кабинете 200 тысяч долларов и должен передать столько же до конца июня 2016-го: «50 тысяч долларов уже переданы, осталось передать еще 150 тысяч».

Услышав последнюю фразу, полковник ФСБ не удержался: «И ты хочешь сказать, что он их возьмет?» — после чего кабинет начальника 6-й службы моментально заполнился людьми. «Мне было предложено написать заявление. Я и написал: требует взятку за общее покровительство», — говорит бизнесмен.

24 июня 2017 года Юрий Судгаймер встретился с Никитой Белых в ресторане в торговом центре «Лотте Плаза». На встречу бизнесмен приехал в галстуке и с наручными часами, в которые были вмонтированы средства аудио- и видеофиксации, — оба аксессуара выдали в ФСБ.

«Впервые я увидел Никиту Юрьевича в костюме. Следуя инструкции, я спросил про наши проблемы в области, затем аккуратно передал ему пластиковый пакет, в котором находились денежные средства и бутылка вина, и поздравил с прошедшим днем рождения. Белых заглянул внутрь, приподнял вино и убрал пакет в сторону» — так эта встреча описывается Судгаймером.

По окончании встречи Никита Белых был задержан оперативниками 6-й службы УСБ ФСБ по подозрению в получении взяток на общую сумму 400 тысяч долларов.

Спустя пару месяцев к делу добавится еще один эпизод взятки на сумму 200 тысяч долларов — заявление на губернатора напишет находящийся в «Лефортове» Альберт Ларицкий, который спустя месяц получит в Лефортовском районном суде Москвы очень гуманный приговор за крупное хищение кредитных средств — всего лишь три года лишения свободы.

Адвокаты Никиты Белых в ходе допроса Ларицкого в Пресненском районном суде выяснят, что тот передавал деньги заместителю Белых, а не самому губернатору.

Допрос немецкого бизнесмена в суде еще предстоит.

В феврале 2017 года, когда предварительное следствие по делу губернатора Никиты Белых было завершено, Юрий Судгаймер направил обращение на имя директора ФСБ Александра Бортникова, в котором пожаловался на действия оперативных и следственных органов.

«Следствие отмахивается от расследования обстоятельств, предшествовавших так называемому оперативному эксперименту… Только сейчас ко мне приходит понимание, что меня пытаются выставить взяткодателем, который платил Белых за то, что тот «крышевал» инвестиционные проекты. <…> Я согласен с тем, что он прикрывал и оправдывал незаконные действия Ларицкого, создав для него все условия для воровства. Но я никогда не могу согласиться с тем, что он продолжал эти отношения со мной, поскольку именно мною были реанимированы разоренные предприятия <...>. Агрессивную политику в отношении меня подтверждают запросы полномочных российских органов в принадлежащие мне компании в Казахстане, Швейцарии, Литве и Германии с целью установления происхождения инвестированных мною денежных средств. <…> Получается, что я не вписался в установленную в России систему, не понял ее неписаные правила и в результате подвергаюсь преследованиям. Я дважды обманут», — следует из текста письма, в конце которого Судгаймер не исключил, что больше не приедет в Россию.

Однако спустя месяц бизнесмен снова побывал в Москве, где после посещения Следственного комитета его задержали неизвестные сотрудники ФСБ и доставили в одно из подразделений спецслужбы.

После «разъяснительной беседы» Судгаймера отпустили.

Со слов немецкого предпринимателя, его московские друзья реагируют на этот рассказ в привычной манере: «Юра, это Россия»…

Россия, где самым странным образом могут совместиться в одну диковатую картину аппаратные войны за крупнейшие государственные активы, мелкие разводилы, подставляющие друг друга сотрудники спецслужб и их информаторы, продажные полицейские, взяточники из СИЗО, погибшие чиновники и вышедшие на свободу мошенники.