После зимы

На наше счастье — ​ничто не вечно в этом мире. За летом приходит осень, за осенью приходит зима. Все течет, как говорил Гераклит из Эфеса. Рано или поздно, на нашем веку или на веку наших внуков нынешний морок расступится. Какой будет Россия будущего? Будет ли она свободной, как мечтают юные гуманисты Навального? Или она будет несвободной, как мечтают подагрические мизантропы Проханова? Одно можно сказать точно: лица будут те же.

Достаточно посмотреть на то, с какой легкостью вчерашние сторонники Европы, стремясь удержать свои позиции в египетской пирамиде российского общества, полюбили Московию. За минувшие три года деканы, режиссеры, главы муниципальных предприятий — ​все — ​выразили свое одобрение нового курса. Кто-то дал серию интервью, кто-то снял фильм о величии, кто-то опубликовал в социальной сети плакат с медведем. Чем образованней индивид, тем изящнее и мягче он заявил, что согласен. Число потерявших свое положение по причине несогласия с Кремлем, стремится к нулю. Помимо прочего, это означает, что у несвободной России будет та же физиономия, что и у свободной. Судя по прошлому некоторых известных физиономий, они не первый раз переходят с Запада на Восток. В этом переходе для них нет ничего удивительного. Метание от Европы к Московии и обратно случаются в России с той же регулярностью, что и смена времен года.

Все слышали об удивительной пластичности Владимира Соловьева. Другая физиономия российских медиа, Дмитрий Киселев, не менее пластичен. Как следует из биографии, опубликованной на сайте «РИА Новости», Дмитрий Константинович «с 1978 года работал в Центральном радиовещании на зарубежные страны Гостелерадио СССР, был редактором, старшим редактором, комментатором в отделах вещания на Норвегию, Польшу, во Всемирной службе новостей». То есть убеждал поляков и норвежцев в превосходстве коммунизма над капитализмом. В 1991 году, как и большинство советских людей, думающих о карьере, он стал европейцем и дошел на этом пути до признания в любви к украинскому народу. В 2013-м, когда в России завершилась очередная стадия любви к Европе и началась очередная стадия любви к Московии, Киселев вернулся к повестке своей молодости. И в коммунизме, и в либерализме Киселев одинаково убедителен и одинаково успешен. Российское большинство, заботясь о сохранении и преумножении, следует тем же путем, без труда пересекая границу здравого смысла.

Интересно замечание философа Александра Кожева о советских чиновниках. В своей знаменитой докладной записке, написанной в сентябре 1957 года после трехнедельного пребывания в Москве, помимо прочего он утверждает следующее: «Фактом остается то, что на 1957 г. правящий слой в СССР почти полностью рекрутируется из представителей довоенной буржуазии: отцы передают свое положение сыновьям и внукам». Во время Гражданской войны Кожев эмигрировал во Францию и сделал впечатляющую карьеру в правительстве Валери Жискара д’Эстена. Кожев был из семьи московских буржуа и, судя по всему, вполне мог сделать карьеру у коммунистов. Как и его сверстники, не уехавшие из страны. Юному Кожеву достаточно было вовремя перейти от монархизма к коммунизму. Сделай он так, не нужно было бы прикладывать столько усилий, осваиваясь в чужой стране.

Ссылаясь на идейные пируэты Киселева и ему подобных, «им же несть числа», очевидно: российское общество терпимо к смене риторики и проявляет чуткость только в материальных вопросах. Русский человек, заботясь о себе, держит в своем гардеробе два вида брюк: летние и зимние. Вместе с брюками он держит дома два комплекта литературы: о Европе и о России. Когда приходит лето, он надевает летние брюки. Когда у Кремля обостряется любовь к Московии, русский человек достает с полки Карамзина и убирает на полку перевод свежего нобелевского лауреата по экономике. Стало быть, вопрос о том, какой будет Россия будущего, на самом деле звучит так: что будет после зимы? Ответ очевиден: будет весна, лето, осень и снова зима.