Телефонный терроризм начался 11 сентября, и радиус его действия увеличивается с каждым днем. Появляются люди, которых эвакуировали уже дважды. Об этом написал в социальной сети научный сотрудник одного из московских НИИ: его вместе с коллегами эвакуировали сначала из института, а через пару дней он оказался в торговом доме «Конфитюр», когда по громкой связи объявили о необходимости срочно направляться к выходу. Был день, когда ему позвонили из детского сада, который посещает его четырехлетний малыш. Воспитательница сообщила, что детей вывели из здания, и они сейчас в подъезде соседнего дома ждут, когда им позволят вернуться.

Но самое удивительное, что этот пост не вызвал хотя бы какого-то обсуждения. Вообще, тема телефонного террора не в топе социальных сетей, о ней сегодня говорят примерно так, как о погоде: «Что-то холодно сегодня». Между тем «РИА Новости», ссылаясь на источник в экстренных службах, приводит просто заоблачные цифры: «Начиная с 11 сентября звонки о «минировании» 2,46 тысячи объектов с массовым пребыванием людей зарегистрированы в 170 городах. Эвакуировано в общей сложности более 1 миллиона 40 тысяч человек. За последние сутки (10 октября) поступили сообщения с угрозой взрыва 115 объектов в семи городах, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге. В связи с этим были эвакуированы около 79 тысяч человек…»

Люди мало говорят об этих событиях, и ощущение такое, будто это их никак не волнует. А что волнует? Например, в социальной сети «Фейсбук» появился и набирает сейчас обороты флешмоб #faceofdepression.

Блогеры открыто рассказывают о том, как они оказались в тяжелейшей депрессии, как пытались справиться с этим в одиночку и ничего не помогало. Многие выкладывают свои фото, чтобы объяснить: депрессию по лицу человека не определить.

«…Первая фундаментальная ошибка в отношении к депрессии — считать, что больной непременно должен нести на себе какую-то видимую печать страдания. Страшную вкрадчивую обыденность, с которой болезнь может просачиваться в жизнь человека, сложно представить, поэтому большинство людей, знакомых с депрессией лишь понаслышке, рисуют себе ее в гораздо более ярких красках. В обществе, где не принято обсуждать психологические проблемы, такие люди, скорее всего, будут до последнего стараться скрывать, что с ними что-то не так…» Это цитата из книги «С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам для жителя большого города». И это — первая в России книга о психических расстройствах, написанная пациентами. На вопросы «Новой» отвечает один из авторов книги «С ума сойти» Дарья Варламова.

— Да, и если бы на тот момент, когда я еще не начала принимать назначенные мне антидепрессанты, наложился телефонный террор, то состояние угнетенности это бы усилило. Если эта ситуация затянется на более долгий срок, то людей, которые еще не больны, но находятся в пограничном состоянии, это может вогнать в депрессию.

— Нет, депрессия может развиться в любой местности, но в больших городах есть много дополнительных факторов: высокая конкурентность, толпы народа, пробки…

Дарья Варламова приняла участие в флешмобе #faceofdepression. На фотографии, которую она там разместила, веселая, красивая девушка. Фото сделано в 2012 году, когда у Дарьи был разгар клинической депрессии. Она пишет:

«Считаю важным напомнить: депрессия — это очень скучная, некрасивая, абсурдная и, к сожалению, весьма распространенная штука, которая может достаться любому… И хотелось бы верить, что скоро на тему психического здоровья не придется флэшмобить, как не приходится флэшмобить, например, на тему чистки зубов и лечения геморроя, потому что и так понятно, что с этим делать…»

А для чего приходится «флешмобить»? Ответ на этот вопрос есть практически у каждого участника акции: надо идти к врачу, не спасут ни усилия воли, ни любовь. Спасут таблетки. В книге «С ума сойти» есть замечательная метафора, связанная с тем, как работает мозг человека в клинической депрессии: «….процессы в его голове начинают напоминать типичные проблемы «Почты России»: нейрон А бросает письмо в ящик, оно уходит в направлении нейрона Б… но рецептор-адресат так и не получает письмо, и оно тихонько возвращается обратно… нейрон-отправитель этого не замечает…»

То есть ситуация уже не связана напрямую с психологическими проблемами — это физиологическая проблема. Но толчком к ней может послужить долгий сильный стресс или травматичное событие.

— Депрессия не всегда чистый негатив. Часто это пустота, замирание всех ощущений. Лучше всего настоящую суть болезни сформулировал американский писатель Эндрю Соломон, номинант Пулитцеровской премии и автор книги «Демон полуденный. Анатомия депрессии»: «Противоположность депрессии не счастье, а жизненная сила». Когда мы с моим соавтором, тоже перенесшим депрессию, работали над книгой, мы очень много общались с другими пациентами. Одна из наших героинь — 28-летняя Аня, которая была успешным дизайнером. Она до последнего не верила, что серьезно больна. Ей казалось, что нужно сделать какой-то рывок — и все станет как раньше. Но ее попытки ни к чему не приводили. Она нам говорила: «У меня было чувство, что из меня высасывают жизнь — что-то вроде поцелуя дементора из «Гарри Поттера». Многие люди пытаются говорить окружающим о том, что с ними происходит, но слышат в ответ: «Соберись, тряпка!» И замыкаются…

Как не впасть в депрессию? Чего добиваются телефонные террористы? На эти вопросы отвечают ведущие психологи и психотерапевты страны.

— На фоне социальной нестабильности мы находим рост депрессий, тревожных состояний, панических атак, неврозов. Это сейчас 40—45% всей практики психотерапевтов. Нам в этом мире очень необходимо стать друг к другу более чуткими, устроить вокруг себя более безопасный мир, но этого не происходит, потому что мы не умеем доверять. Нам все время говорят о внешнем враге, и это, возможно, способствует некоей мобилизации. Когда доверие падает на фоне внешнего врага, жизнь довольно-таки большому числу людей начинает казаться легче. Но это плохая мобилизация, потому что проблемы не решаются. Отсюда и бесконечная агрессия на дорогах и в социальных сетях, желание непременно обрушить чью-то репутацию, растоптать. Компенсация невыносимых чувств заменила доверие. Это связано во многом с тем, что с очень малых лет у нас регуляция поведения происходит через сравнение: соседский мальчик учится на пятерки, а ты? Если при этом нет чувства безопасности и нет доверия, жизнь тех, кто живет лучше, воспринимается как угроза себе. И человек автоматически начинает чувствовать себя хуже. Ему надо их развенчать, оболгать, чтобы стало легче.

В структуре панических расстройств находится страх смерти и страх бессмысленности жизни. Не я иду по городу, а меня несет в потоке людей, я не чувствую себя, и это страшно

Мне кажется, что флешмоб о депрессиях в фейсбуке — хорошая вещь. Люди проявляют свои чувства и тем самым проявляют уязвимость: я готов рассказать, значит, я готов себе помогать, я себя чувствую. Пусть плохо, но чувствую! Это новая тенденция, потому что российский человек, даже сейчас, очень закрыт, часто из последних сил пытается показывать, что у него «все ОК». Флешмоб поможет многим перестать бояться и обратиться к специалистам.

— Если задаться вопросом, чего добиваются телефонные террористы и чего они уже добились, можно прийти к парадоксальным выводам. Я бы отметил, что происходит очень большая тренировка способности к эвакуации. Как будто специально тренируют людей, чтобы выросла их послушность. В чем-то это и хорошо, наверное, потому что управлять толпой довольно сложно, особенно в случаях тревожных событий и реальных терактов. Но реакция людей становится пассивной. Всякая инициатива в такой ситуации бессмысленна. Обозначено, что нужно идти к выходу, — значит, нужно туда идти. Вырабатывается привычка, и она для немалой части людей вполне позитивна. Это — легализованная пауза. Например, для офисных работников такой перерыв — подарок, их зарплата не связана напрямую с реализацией.

Есть и вторая сторона вопроса — реальных мин ни в одном из зданий, откуда были эвакуированы люди, не нашли. Это имеет двойной эффект, потому что остается беспокойство — может быть, в любой момент где-то рванет. Но если эти звонки имеют цель вызвать панику и хаос, то не похоже, чтобы они достигали своей цели. Не похоже, что люди испугались.

С другой стороны, есть экономический ущерб — и цена фейковым угрозам уже сейчас, как пишут некоторые издания, перевалила за миллиард рублей. Кому это выгодно, для чего и кто это делает, я не знаю. Я могу говорить только о реакции людей. Для кого-то это месседж, что мы под надежной защитой, нас эвакуируют. Для кого-то повод для шуток. Очевидно одно: заболеть из-за этой ситуации могут только люди, у которых и так психика находилась в неуравновешенном состоянии. Другое дело, таких людей сейчас много. Они могут расценить эвакуацию как трагедию. Если ситуация затянется, депрессивность в обществе будет нарастать, что может привести уже к повышению общего уровня тревоги…

— В ситуации войны, когда люди находятся под бомбежками и каждую минуту в окоп может попасть снаряд, когда на кону стоит жизнь, военные психологи и мастера военного дела предлагают парадоксальную неожиданную команду: рыть окопы. Я хочу, чтобы мы вдумались в смысл этой команды. Есть постоянная угроза, и встает выбор: ожидать ее исполнения, тем самым подставляя себя под мощнейший стресс и травмы, или же подключиться, пусть даже и под снарядами, к какому-то значимому виду деятельности; выбор делается в пользу активности, в пользу дела, включения. Это в значительной степени ослабляет травмы, которые изменяют наше сознание и нашу личность.

Изменение нашего сознания и нашего бессознательного происходит по-разному, в зависимости от того, какой у человека мотивационный профиль, насколько он является жизнестойким. В психологии, особенно в направлениях позитивной и экзистенциальной психологии, разработана диагностика неустойчивости. Последнее время этим занимается мой коллега и любимый друг Дмитрий Леонтьев. Реакция зависит от мотивационного профиля или, как иногда говорят юнгианские психоаналитики, от того, «какова в вас сила «я». В случае если есть установки к избеганию стресса, когда вы прячетесь от неопределенности, бежите от нее, — рано или поздно эти смысловые ценностные установки могут повлечь за собой тяжелейшие депрессии. Вплоть до депрессий, которые приведут к невыносимым состояниям. Это не только постоянный страх смерти, но и страх любой сложной реальности. В свое время замечательный психолог, психофизиолог Николай Бернштейн написал статью под названием «Смерть от страха смерти».

И мы сталкиваемся с подобного рода явлениями. В данном случае те, кто занимается психологическими телефонными атаками, хотят посеять эпидемию страха, которая может поразить страну. Эпидемия страха — это психологическая чума, но если от чумы есть та или иная фармакологическая защита, эта болезнь практически побеждена, то от эпидемии страха, которая все больше и больше поражает наше население и превращает его из личностей в толпу, приводит к потери «я».

Меч, готовый упасть, намного более опасен, чем меч, уже упавший. Меч занесенный, готовый упасть, но не падающий, — приводит к аффективному состоянию, травмирует.

Чтобы этого не произошло, надо быть готовым к встрече с неопределенностью и находить место для «копания окопов». Ценнозначимая деятельность станет жизненным оберегом в ситуации постоянных угроз…