Татаро-монгольское ЕГЭ

В Татарстане разгорается конфликт по поводу преподавания татарского языка. В начале сентября активисты, выступающие за отмену обязательности его присутствия в школьной программе, провели кампанию в соцсетях с призывами добиться от руководства школ «исполнения указов президента». Ответной реакцией татароязычных общественников стали петиции о возврате возможности сдавать ЕГЭ на татарском языке, обращение Форума татарской молодежи к русскоязычным родителям и появление нескольких пабликов «татароязычных родителей» «ВКонтакте». Как шутят отдельные политически грамотные юзеры, если так пойдет дальше, то «татарский язык до Киева доведет». На фоне новых законов Украины о запрете всех языков, кроме украинского, в средней школе с 2020 года эти слова обретают дополнительный смысл.

Непосредственным толчком для возгорания языковых страстей стали заявления о родном языке и последовавшие за ними в конце августа поручения Владимира Путина российской прокуратуре проверить добровольность изучения региональных языков учащимися.

Настроенные против татарского языка родители (в основном русские, но есть и татары) приводят несколько доводов: татарский не нужен, и методика его преподавания — ​плохая, часов русского меньше, чем полагается. Справедливость в их словах, несомненно, есть, если вырывать проблему из контекста. Методика татарского не удовлетворяет никого, однако какой предмет преподается в совершенной форме? Плохое знание русского языка отдельными учениками, при том что все остальные предметы преподаются на русском и почти вся среда в республике — ​русскоязычная, сложно оправдывать недостатком 1–2 часов в неделю. К тому же усредненные показатели ЕГЭ по русскому языку татарстанских выпускников зачастую выше, чем в других регионах России.

Татарский действительно не особо нужен подавляющему большинству выпускников, это чистая правда. Здесь вина, по большей части, ложится на региональные власти, которые за четверть века так толком и не создали сфер для его применения, более того, в последние 10–15 лет позакрывали множество татарских школ и растворили в другом вузе единственный татароязычный Государственный гуманитарный институт. Федеральный центр, в свою очередь, запретил проводить ЕГЭ на татарском, отбив даже у энтузиастов желание изу­чать родной язык в 9–11-х классах. В Казанском федеральном университете расформировали факультет татарской филологии и истории и сильно сократили количество групп будущих преподавателей школьных предметов на татарском языке. Татарский, на котором пока еще говорит большинство татар, общими усилиями постепенно превращается в язык кухонных разговоров и попсы. Тема появления русскоязычных татар и «ирландизация» татарской культуры все чаще звучит в беседах городских татарских интеллектуалов.

В то же время проблема намного глубже и связана не только с внутритатарстанскими процессами, но и с общим вектором движения страны.

Неудивительно, что проблема с татарским языком появилась сразу после окончания в конце июля срока действия договора Москвы и Казани «о разграничении полномочий».

Несмотря на то что он представлял собой сильно урезанную версию прежнего, подписанного во времена «парада суверенитетов», договор имел серьезное символическое значение для татар, которых, по последней переписи 2010 года, насчитывалось более пяти миллионов по всей России. Теперь республика перестала быть «первой среди равных». Скандал с банкротством Татфондбанка, наличие в республике — ​в тяжелые времена уменьшающего экономического «пирога» в России — ​крупных нефтяных предприятий, не контролируемых федеральными олигархами, окончание договора и многие другие признаки говорят о том, что

Татарский язык, если его действительно отменят, также станет своеобразной второй полоской в тесте на беременность России унитаризмом и выбором в пользу этноцентрического варианта строительства нации, отказом от гражданской нации с защитой национальных и религиозных меньшинств. Первой полоской стал «русский мир» и продвижение православия на официальном уровне как общегосударственной идентичности.

Существование «мусульманских» и «нерусских» республик, в первую очередь на Кавказе и в Поволжье, сильно мешает сторонникам этого проекта. Но они намерены с этим справиться. В республиках, не обладающих достаточной степенью самостоятельности и политическим весом, процессы идут быстро.

Башкирская прокуратура, например, уже 23 августа заявила, что преподавание башкирского языка в республике «вопреки согласию родителей не допускается». Всемирный курултай башкир намерен по этому поводу провести внеочередной съезд. Похоже, в кои веки татары с башкирами, не говоря уже о представителях других народов, найдут общий язык.

Ильшат Саетов, кандидат политических наук