В Замоскворецком суде продолжается процесс по «делу о взятке» экс-министра

Суд: Замоскворецкий районный суд Москвы. Подсудимый: бывший министр Минэкономразвития Алексей Улюкаев. Статья: ст. 290, ч. 6 («Получение взятки в особо крупном размере»). Стадия: судебное следствие. Грозит: до 15 лет лишения свободы.

После нашумевшего заседания, на котором прокуроры обнародовали записи прослушки разговоров главы «Роснефти» Игоря Сечина с экс-министром Алексеем Улюкаевым перед задержанием последнего, сторона обвинения продолжила представлять свои доказательства. Однако журналистов не оставляла в покое история про «корзинку с колбасой», подаренную Сечиным Улюкаеву в офисе нефтяной компании. Перед началом заседания журналисты буквально огорошили экс-министра вопросами. Подсудимый был сосредоточен и напряжен, однако не выдержал и ответил, перефразировав Вергилия:

— Бойся данайцев, приносящих колбайцев(в оригинале «Бойся данайцев, дары приносящих». — Ред.).

На вопрос о том, как он относится к произнесенным накануне заседания словам Сечина на саммите стран БРИКС об «абсолютной уверенности» в виновности экс-министра, Улюкаев, которому мера пресечения в виде домашнего ареста запрещает общаться с журналистами, сухо промолвил:

— Сечин не ограничен в правах, а я ограничен.

— Как ваш настрой?

— У меня стальные нервы или вовсе нервов нет, — ответил он фразой из стихотворения «Прививка» Сергея Михалкова.

Свидетелем обвинения в этот день был Евгений Столяров — молодой сотрудник Росимущества. Как и предыдущих трех свидетелей (из Минэкономразвития и из «Роснефти»), прокуроры расспрашивали его про детали подготовки сделки по покупке «Роснефтью» акций «Башнефти» и про официальную позицию на этот счет Улюкаева. Свидетель отличался от предыдущих тем, что называл Улюкаева уважительно — по имени-отчеству — и говорил незаученно. С Улюкаевым он лично знаком не был и никогда не принимал участия в совещаниях Минэкономразвития, но знает, что ведомство сделку с участием «Роснефти» одобрило и по поручению зампреда правительства Аркадия Дворковича готовило соответствующие доклады. Да, сам министр (тут свидетель, как и все, ссылался на СМИ) летом 2016 года говорил журналистам, что «Роснефть» не является надлежащим покупателем.

— А почему он так сказал? — задавал свой тактически важный вопрос прокурор Борис Непорожный.

— Не знаю, — разводил руками молодой человек.

По лицу обвинителя Непорожного было видно, что сегодня что-то не клеится:

— Вы как-то конец рассказа в начало перенесли. А я просил рассказать полностью всю процедуру приватизации, — раздраженно заметил он и глянул в тетрадь с записями, словно эту беседу со свидетелем проговаривал заранее, а тот не запомнил.

В итоге прокуроры заявили про «существенные противоречия» в показаниях Столярова на следствии и в суде и зачитали первые. Такую операцию обвинение проделывает после выступления каждого свидетеля, хотя противоречия порой выражаются лишь в словах-синонимах.

— Вы подтверждаете показания на следствии? — строго спросил прокурор.

— Да. Но я не понимаю, в чем противоречия, — растерялся сотрудник Росимущества.

— А я вас об этом и не спрашиваю, — отрезал Непорожный.

— Ваша честь, я не совсем понимаю, в чем выразились противоречия. Я хотел бы, чтобы прокурор мне объяснил… — обратился свидетель к судье.

— Прокурор не обязан объяснять, — отрезала судья Семенова.

Следующий свидетель — водитель Улюкаева Илья Макаров. Поздоровался с Улюкаевым и рассказал, что в тот день ему позвонила секретарь министра Ирина и сказала, что сегодня нужно поехать вместе с Улюкаевым в офис «Роснефти», кажется, к 17 часам.

— Ну, а дальше поехали, потом приехали. Припарковались, где указала охрана. Там такой гаражный бокс, заехали в него. Я задом сдал, остановились.

— Кого-нибудь в боксе видели?

— Сечина. Он вышел встречать Алексея Валентиновича. Поздоровались. Сечин сказал мне: «А вам лучше подождать в машине». Я сел в машину и стал ждать.

Минут через 15, по словам Макарова, он услышал, что у машины открывается багажник, «я вышел посмотреть — мало ли».

— Что увидели? — не терпелось прокурору.

— Что Алексей Владимирович кладет в багажник портфель. Я подхватил и поставил глубже в багажник. Кожаный портфель, по словам водителя, был «килограммов 14—15, может, 20», что было внутри, не смотрел.

— А когда вы помогали Улюкаеву разместить портфель, Сечин присутствовал? — уточняла защита.

— Не помню. Но кто-то рядом стоял.

Затем Улюкаев снова зашел в офис, через какое-то время вышел в сопровождении Сечина, в руках у шефа была «корзиночка с колбасой». Улюкаев улыбнулся. По залу пошли смешки.

— Подарочная, наверное, — размышлял водитель. — Вино, колбаса там были. Я помог поставить. Мы попрощались с Сечиным, выехали из бокса и все.

— Что все? — требовал конкретики прокурор.

— Сотрудники ФСБ нам перегородили дорогу. Охранник нам сначала сказал, что ворота сломались и крикнул: «Подождите». Потом подошли сотрудники, открыли дверь Алексею Валентиновичу, меня попросили сдать назад… Ну и все. Начались следственные действия… Спрашивали, чей портфель, или где портфель? Трогал ли я и Алексей Валентинович его. Взяли смывы с рук спецсредствами какими-то…

— Чувствуется, плохо вы помните следственные действия, — сетовал прокурор.

— Ну, на нервах все было.

— Понимаю, понимаю…

Макаров вспоминал, что сотрудник ФСБ в гражданской одежде попросил его сдать все имеющиеся телефоны, хотя протоколом это не оформлялось.

— А вам вообще разъяснили, кто вы в этом следственном действии? — спрашивали адвокаты. — Вам говорили, что вы можете воспользоваться услугами адвоката?

— Нет.

— А вы могли вот сесть и уехать тогда оттуда?

— Нет, машину заблокировали.

Следственные действия, по словам водителя, продолжались всю ночь и окончились лишь во второй половине дня 15 ноября. Сначала в офисе «Роснефти», потом в Следственном комитете. «Допрашивали, составляли протокол, брали смывы с рук у обоих… Сотрудник ФСБ просил Алексея Валентиновича открыть портфель ключом (который Улюкаеву до этого дал Сечин. — В. Ч.). Купюры пересчитывали. Все снималось на камеру».

Под предлогом очередных «противоречий» прокуроры зачитали показания водителя на следствии, и мужчину отпустили.

— Сказанное свидетелем сегодня еще раз подтверждает, что и задержание Улюкаева, и его водителя в отсутствии адвокатов были незаконными. Это был фактически арест, — констатировала после суда защита.

Вера Челищева, «Новая»

Начался суд над экс-губернатором Кировской области

Суд: Пресненский районный суд Москвы Статьи: ч. 6 ст. 290 УК «Получение взятки должностным лицом» Обвиняемый: Никита Белых Стадия: судебное следствие Грозит: до 15 лет лишения свободы

Несколько минут назад в зал суда, опираясь на трость, вошел Никита Белых. Экс-губернатора конвоировали три судебных пристава, щурившиеся от вспышек фотокамер. Завели в клетку. Рядом, на скамейке, его невеста — Екатерина Рейферт.

Процесс ведет судья Татьяна Васюченко, известная по ряду громких дел, в частности по делу бывшего вице-мэра Москвы Александра Рябинина также обвиненного в получении взятки. В 2012 году Васюченко, впрочем, приговорила его к условному сроку и штрафу.

— Никита Юрьевич, данные не изменились, так? — спрашивает Васюченко, стараясь быть предельно вежливой. — Детей нет, все верно?

— Ну, еще вчера их было трое, — усмехнулся Белых. Васюченко исправила.

Защита сразу же ходатайствовала о допросе в качестве свидетеля невесты Белых: до допроса та не может получить с ним свидание и разрешение на свадьбу.

— Я дала разрешение на свадьбу и обещала сделать все возможное, — ответила на это судья Васюченко, отметив, что после допроса Рейферт она подпишет необходимое разрешение, однако на порядок предъявления доказательств суд повлиять не может: первой доказательства представляет сторона обвинения, а значит допрос Рейферт придется отложить.

Прокурор Мария Дятлова принялась зачитывать обвинительное заключение, а ее коллега Светлана Тарасова что-то чертила в блокноте, изредка поглядывая на Белых.

Согласно обвинению, в 2009 году «Нововяжский лыжный комбинат» (НЛК) под руководством Альберта Ларицкого обратился в правительство Кировской области с концепцией инвестпроекта. Белых якобы вошел в сговор с Ларицким и утвердил проект. Позже он был с доработками одобрен Минпромторгом и включен в перечень приоритетных. В течение 2010—2011 гг. «Белых способствовал тому, что НЛК получал лесные участки в аренду без должного аукциона и по пониженной арендной ставке». Одновременно с этим участки на льготных условиях получала управляющая компания «Кировлес» — по версии следствия, она также контролировалась Ларицким. За ранее оказанное покровительство и дальнейшую поддержку Белых потребовал от Ларицкого взятку в 200 тысяч евро. Взятку, гласит обвинение, ему дали.

А в 2013 году Ларицкий познакомил Белых с Юрием Зудхаймером — немецким бизнесменом. Тот приобрел доли в НЛК и управляющей компании «Лесхоз» (бывший «Кировлес»). По версии следствия, бизнесмен рассчитывал продолжить вести деятельность на выгодных условиях под видом реализации инвестиционных проектов. Однако ответственные департаменты правительства области дали заключение о несоответствии этих заявок требуемому. Белых на совещании заявил Зудхаймеру о возможности исключения проекта из числа приоритетных: по мнению гособвинения, у Белых уже возник умысел на получение от него взятки, которую ему в итоге передали 5 марта 2014 года, «после чего Белых совершал действия в пользу Зудхаймера и способствовал одобрению его заявок на участие в инвестпроектах», хотя «был осведомлен о налоговых нарушениях НЛК».

В апреле 2016 года Белых якобы встретился с Зудхаймером в аэропорту Риги и потребовал передать ему 200 тысяч евро «на финансирование избирательной кампании». Сначала Белых передали 50 тысяч, оставшиеся 150 обещали отдать до конца месяца. 24 июня в ресторане Megu на Новом Арбате Белых встретился с Зудхаймером и получил от него оставшуюся часть. Судья обратилась к Белых:

— Никита Юрьевич, вам понятно обвинение? Признаете себя виновным?

— Категорически не признаю, — поднялся с места экс-губернатор. — Это все банальная провокация правоохранительных органов.

Белых напомнил, что Ларицкий осужден и трижды менял свои показания. Зудхаймер вообще заплатил за прекращение своего уголовного дела.

— Я давно прошу возможности быть допрошенным. — отметил экс-губернатор.

Защита также настаивала на том, что все это была провокация: при такой выстроенной поимки с поличным, когда специальной маркирующей жидкостью обработаны не только чемодан с деньгами, но и посторонние предметы, в том числе пакет с бутылкой вина и шариковые ручки, никто в принципе не мог остаться без следов маркирующей жидкости.

— Уйти с этой встречи без следов препарата на руках возможности не было. Никита Юрьевич не знал о том, что находится в чемодане, он не собирался брать деньги. Зудхаймер должен был передать лишь бутылку вина и поздравление с днем рождения.

Защита ходатайствовала о допросе участников оперативного эксперимента и эксперта. Кроме того, просили вызвать в суд Олега Феоктистова — генерала ФСБ, оставившего свой след и в деле Белых (как и по Улюкаеву, он руководил операцией).

— Ходатайство несвоевременно, — отреагировала прокурор Тарасова. — Вы не можете на данном этапе ходатайствовать о вызове свидетелей. Провокация, не провокация… — пробурчала Тарасова и вернулась к блокноту.

Белых же отметил, что для подготовки к следующему заседанию ему нужно встретиться с адвокатами, а в «Лефортово» с этим проблемы — там жеребьевкой разыгрывают визиты на две недели вперед.

— У меня такая ситуация в первый раз, — сообщила Васюченко, пообещав связаться с изолятором и попробовать помочь адвокатам туда попасть.

Сергей Лебеденко — специально для «Новой»

Обвиняемая признала вину лишь частично и утверждала, что просто не могла увидеть ребенка

Суд: Железнодорожный городской, Московская область Подсудимая: Ольга Алисова Статья: ч. 3 ст. 264 УК «Нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности смерть человека». Стадия: судебное следствие Грозит: до 5 лет лишения свободы

Обвиняемая — 31-летняя Ольга Алисова, под колесами автомобиля которой 23 апреля этого года погиб 6-летний Алексей Шимко. Трагедия произошла во дворе жилого дома в Балашихе. Отец мальчика, служащий «Росгвардии» Роман Шимко, смог привлечь внимание СМИ после того, как полиция заявила, что в крови ребенка обнаружено 2,7 промилле алкоголя. Отец уверен, что спирт через шприц намеренно вкололи в печень его ребенка, а экспертизу после ДТП провели с грубейшими нарушениями. Уголовное дело возбудили только спустя три недели.

Сидевшая в клетке Ольга Алисова была спокойна. Впрочем, когда выступали свидетели, время от времени плакала. Свою вину признала лишь частично — лишь в том, что мальчик погиб под колесами ее авто.

— Это был несчастный случай, я не могла его видеть, и я не разговаривала по мобильному телефону, — Алисова настаивала, что у нее не было возможности увидеть выбежавшего на дорогу ребенка из-за припаркованных автомобилей. Защитник Алисовой подводила суд к выводу о том, что женщина не только не принимала участия в составлении схемы ДТП, но и в состоянии шока подписала пустые протоколы. Также защита намерена доказать, что Алисова все-таки тормозила. По словам защиты, пять лет — это страшный срок для молодой женщины с маленьким ребенком.

Выступивший свидетелем сотрудник ГИБДД Артем Зибницкий рассказал, что участия в осмотре ДТП и составлении схемы Алисова не принимала: сначала ее увезли на медосвидетельствование, потом привезли обратно. Но, чтобы спасти от самосуда разгневанной толпы, усадили в машину и увезли. По словам инспектора, «Алисова вела себя слишком спокойно», возможно, находилась просто в шоке.

Свидетельница Тамара Лапкина, видевшая наезд на ребенка из окна второго этажа, рассказала суду, что мальчик шел с дедушкой: «Он не бежал, а шел вприпрыжку, и тут раздался резкий звук. Как будто автомобилистка перепутала тормоз с газом. Мальчика сбивает автомобиль. Дедушка бежит за автомобилем и бьет по капоту. Когда я вышла, то увидела, что мальчик лежит под колесами на боку. Девушка, которая была за рулем, посмотрела на переднюю часть автомобиля, потом кому-то позвонила и встала у подъезда. Потом появились два человека лет 30 южной наружности».

По словам соседки, мальчик на тот момент еще был жив. При этих словах отец мальчика попросил у суда разрешения покинуть зал — не мог сдержать слез. Но суд попросил его остаться.

Следующее заседание — 2 октября.

Дело следователя Карпова

Мосгорсуд в 33 раза увеличил сумму, которую предстоит взыскать с бывшего депутата Госдумы Дмитрия Гудкова по иску экс-следователя МВД Павла Карпова. В апреле Пресненский суд Москвы обязал Гудкова заплатить Карпову три тысячи рублей, признав, что Гудков «огульно обвинил Карпова в причастности к похищению 5,4 млрд рублей из бюджета и смерти Сергея Магнитского, аудитора Hermitage Capital», а также в том, что он «на украденные деньги приобрел дорогие автомобили, элитную квартиру и недвижимость за рубежом». Теперь же Гудков должен выплатить следователю из «списка Магнитского» 100 тысяч рублей.

Дело ЮКОСа

География судебных дел ЮКОСа, с середины 2000-х охватившая более десятка юрисдикций — от Армении до США, — добралась до Канады. Арбитражный суд Торонто должен рассмотреть иск связанной с Yukos Capital компании Luxtona к России на 724 миллиона долларов. Дело касается финансовых потерь миноритарных акционеров в результате ликвидации ЮКОСа.

В отчете Luxona говорится, что, по мнению менеджмента компании, «банкротство и ликвидация ЮКОСа были частью незаконной экспроприации». Дело инициировано в рамках договора к энергетической хартии, защищающего западные инвестиции в нефтегазовые проекты на территории бывшего СССР.

Иск Luxtona — одно из дел «второй волны». Так называют иски, поданные в 2013—2014 годах в арбитражные суды под эгидой Постоянного третейского суда в Гааге тремя связанными друг с другом компаниями: Luxtona, Financial Performance Holdings и Yukos Capital. Общая сумма их требований, по данным РБК, составляет около 15 миллиардов долларов.

Защиту России координирует АНО «Международный центр правовой защиты». В организации считают, что истцы действуют в интересах контролировавших ЮКОС «российских олигархов».

По данным кипрского реестра юрлиц, Luxtona Limited в момент ликвидации в 2016 году принадлежала офшору Yukos Hydrocarbons Investment Limited, а тот принадлежит голландскому трасту Stichting Administratiekantoor Financial Performance Holding — одному из двух фондов, «в которых бывшие менеджеры ЮКОСа спрятали зарубежные активы компании в ходе ее банкротства» (мнение защиты).

«Болотное дело»

В Замоскворецком суде Москвы продолжаются слушания по фигуранту «болотного дела» Дмитрию Бученкову, обвиняемого в участии в массовых беспорядках 6 мая 2012 года. По версии следствия, кандидат политических наук, зам. завкафедры истории медицины и социально-гуманитарных наук Российского национального исследовательского медицинского университета имени Пирогова переворачивал кабины биотуалетов, распылял газ из баллончика, бил полицейских и бросал в них какие-то предметы. Об этом свидетельствуют несколько сотрудников полиции. 8 сентября в суде допросили сотрудника патрульно-постовой службы инспектора Дмитрия Шашкова, который во время событий на Болотной площади руководил группой задержания в должности командира взвода. По словам свидетеля, он видел, как Бученков «ударил ногой по бедру» бойца ОМОНа. Полицейский описал нападавшего: темные штаны, черная кофта с капюшоном, бейсболка с темным козырьком и черный рюкзак. Так был одет 6 мая 2012 года человек, фотографии которого есть в материалах дела, защита утверждает, что это не Бученков.

Отвечая на вопросы подсудимого, полицейский сказал, что видел нападавшего на расстоянии двух-трех метров, но верхнюю часть лица ему не удалось рассмотреть, Бученкова же он опознал по видеозаписи.

Шашков уже участвовал в «болотном деле»: согласно его показаниям, с него сорвал шлем Дмитрий Ишевский, которого тоже осудили за участие в событиях на Болотной площади.

Вера Челищева,«Новая» и «ОВД-Инфо»