43-летний Сергей Валецкий покончил жизнь самоубийством 24 ноября 2015 года. Все произошедшее заснято на выставленную им видеокамеру (чтобы никто не искал криминальной составляющей). Но на камеру он не сказал ни слова. Как позже установят родственники и следователи, в день самоубийства Сергей утопит все свои мобильные телефоны, вероятно, чтобы никто не знал, с кем и о чем он переписывался и созванивался в последние дни и часы. Возможно, не хотел, чтобы сыновья узнали правду.
Сергей вырос в интеллигентной, по-настоящему большой и дружной семье, где каждый помогал друг другу. И где (что по нынешним диким временам редкость) было принято собираться всеми поколениями вместе, по поводу и без. У него была работа в семейном процветающем бизнесе — Сергей был директором на одном из предприятий.
И сыновья у него замечательные — Леша и Саша (имена изменены — ред.), к ним была особенная, ранимая до болезненности привязанность. Сыновьям он и звонил в последние часы жизни. Но те не брали трубки…
А еще у него была жена. На момент самоубийства — бывшая. Привлекательная, темпераментная, с деловой хваткой. Такие добиваются многого.
Когда родители Сергея пришли в редакцию и предъявили: «Это она довела его до самоубийства», — захотелось в это дело не лезть, потому что напоминало семейные разборки на почве раздела какого-нибудь наследства или какой-нибудь бразильский сериал. Но стариков не сыпали проклятьями и не говорили о наследстве. Цель визита была в другом: «Она не дает общаться с внуками. Мы их теряем. Не знаем, как они живут». Оставили документы, телефоны друзей и знакомых погибшего сына и много фото из семейного альбома. И ушли.
Сергей Валецкий. Фото из личного архива
Что-то зацепило. Я поговорила со многими друзьями и близкими Сергея Валецкого. Все они утверждали: бывшая жена не давала общаться с детьми, которых он любил до безумия. В обмен на возможность побыть с ними якобы требовала деньги (много) — не на них (детей он обеспечивал исправно), а на себя. При этом будто бы говорила: «Хочешь общения с сыновьями — плати!»
Я пообщалась и с ней. На все вопросы Мария отвечала охотно. Правда, каждый раз по-разному. Обвинения друзей, коллег и родных Сергея категорически отрицала, утверждая, что отношения между ней и экс-супругом «были теплые», а к детям он приезжал «сколько хотел».
… Маша (так ее все называют в семье) познакомилась с Сергеем в конце 90-х. Она — студентка юридической академии, он — выпускник исторического факультета МГУ. Они быстро поженятся. Сергей страстно хотел иметь детей. Одного за другим Маша родит ему сыновей. И Сергей много времени будет проводить с ними, давая супруге возможность закончить образование. Но вскоре все пошло как-то не так.
Из претензий Маши — Сергей не оправдал возложенных на него надежд, «не мог достаточно зарабатывать», как остальные члены его семьи, а оставался лишь наемным работником. Хотя семья жила неплохо: частый отдых на море, хорошая школа, машины, немаленькая квартира, дача. Но Сергей, похоже, не подпадал под критерий «настоящий мужчина» — чтоб всего и с избытком. По свидетельству его друзей, вскоре Маша стала пропадать из дома, не таясь. Сергей страдал. И молчал. Ведь были любимые сыновья…
На 11-м году брака они развелись (2009-й год). Маше Сергей оставит квартиру, машину, ну и, конечно, будет обеспечивать детей. Сам уйдет жить к другу. От знакомых развод будет скрывать, изображая семейную жизнь и каждое утро привозя детей в школу. Внуков не оставят и родители Сергея, помогая и часто забирая к себе с ночевкой.
Я подробно это расписываю, потому что в суде Маша утверждала: после развода семья ее бывшего мужа «отвергла» ее и детей. Сергей на это возразить уже не смог. Потому обвинение в адрес 85-летних стариков в жадности осталось не опровергнутым. Но это будет позже.
К моменту развода родня Сергея расширится. Один из совладельцев — муж сестры Сергея — обзаведется недвижимостью в Португалии. И дом на Мадейре станет любимым местом для всей большой семьи. Но не помещаются — докупают квартиры. Сергей так же часто бывает здесь: ходит с сыновьями в походы и учит их дайвингу. Находясь на Мадейре, часто выполняет хозяйственные и юридические поручения мужа сестры — Льва, связанные с оформлением недвижимости. В какой-то момент в семье решат, что проще оформить собственность на Сергея. При этом, по совету юристов, кроме регистрационных документов, Лев с Сергеем, как принято в таких случаях, подпишут необходимые двусторонние документы.
Мария обо всех тонкостях знала, а вернувшись в 2013 году с очередного отдыха, она объявила семье, что скоро уезжает на Мадейру насовсем, и дети будут ходить там в местную школу. И она их увезет. Увезет по туристической визе, без оформления согласия отца на их выезд на ПМЖ и получения вида на жительство. Сергей ходил подавленный. На родину дети больше не вернутся.
По свидетельству родных и друзей, Маша стала предъявлять Сергею ультиматумы, требуя денег в обмен на возможность видеться с мальчиками. Сергей брал кредиты и прилетал на Мадейру — к детям. Но стоило уехать — связь с детьми пропадала, а Маша ставила новые финансовые условия для будущих встреч.
В распоряжении редакции есть кредитные договора на его имя, копии банковских квитанций на покупку иностранной валюты, на бесконечные займы и переводы на банковский счет Марии в Португалию.
Самоубийство
К осени 2015 года Сергей влез в большие долги и платить бывшей жене в прежних размерах уже не мог. В ответ, как вспоминают друзья, его стали шантажировать: «Не увидишь детей вообще. Ты никчемный. Кому ты нужен?» (цитаты свидетельских показаний — Ред.). Да и сами дети стали меняться — в общении с отцом становились все холоднее. Сергей страдал и продолжал искать деньги. Вот что он писал сестре по скайпу: «Дети совсем отвыкли от меня, контакта почти нет».
Вспоминает коллега по работе и близкая подруга Сергея Марина: «Все, что Серега зарабатывал, он отправлял ей. А возвращаясь, понимал, что для следующей поездки опять нужны деньги. Все общение с детьми Маша построила только на деньгах. Только — дай… Я была свидетелем не одного разговора между ними. Я видела, как она его унижает и как вымогает деньги за общение с детьми. Я давала показания Следственному комитету и готова рассказать в суде все, что слышала и видела. Перед последней поездкой я меняла ему на евро большую сумму...»
21–22 октября 2015 года Сергей в присутствии подруги звонил Маше по громкой связи. Обсуждали финансовые условия очередной поездки на Мадейру:
Сергей: Я давал тебе деньги на содержание детей и хочу знать, куда ты их потратила.
Мария: Какая тебе разница, куда я трачу деньги?
Сергей: Я тебе дал тебе 10 тысяч евро <…>
Мария: У меня что-то осталось, но какая сумма, я не знаю.
Сергей: Тогда как ты планируешь расходы, если не знаешь, сколько у тебя в наличии?
Мария: Ты жалок, как всегда. Я не считаю нужным отчитываться. Это твои дети, ты обязан их и меня содержать, потому что я мать твоих детей.
В конце октября 2015 года Сергей в очередной раз одалживает деньги в банке и едет на Мадейру. «Перед поездкой, — вспоминает Марина, — он мне сказал: «Я могу там сорваться».
Напомним, Мария знала про формально оформленную на Сергея недвижимость на Мадейре.
23 октября 2015 года Сергей прилетает к сыновьям в последний раз. Между ним и бывшей женой происходит какой-то разговор — по словам очевидцев, «утром того дня Сергей еще был веселый, а к вечеру уже чрезвычайно подавленный».
Подруга Марина: «Вернувшись в Москву 5 ноября, он позвонил мне и сказал: «Приезжай. Мне очень плохо». Я приехала. Человек двое суток не ел вообще. Только курил. Фраза была одна: «Эта с…ка меня сломала. Я не знаю, насколько меня хватит. Она добилась того, чего хотела».
Сослуживцы и друзья Сергея также вспоминают, что по возвращении в Москву он «свалился в тяжелую депрессию».
13 ноября у Сергея при Марине происходит телефонный разговор с бывшей женой по громкой связи. Сергей говорит, что хочет приехать к детям на Рождество:
Мария: Ты только был у детей. Зачем ты едешь сюда опять портить нам новогодние праздники?
Сергей: Я еду не к тебе, а к своим детям.
Мария: Мне на…. не нужно твое общество.
Сергей: Я каждый год в это время приезжаю к детям.
Мария: Чтобы с детьми проводить время, нужно иметь деньги.
Сергей: Не твоя проблема. Деньги я найду. Для детей мне ничего не жалко.
Мария: Только обещаешь, ты никому не нужен,ты жалок, ты не можешь зарабатывать денег. Раз уж ты приезжаешь, портишь мне праздник своим присутствием, я готова оставить тебе детей, если ты оплатишь мне поездку на новогодние праздники.
Сергей: Почему дети не выходят на связь?
Мария: Сначала выполни свои обещания, а потом будешь с детьми общаться.
Сергей ищет деньги по друзьям. В банках — сплошные долги. В ночь с 18 на 19 ноября один из друзей застал Сергея «в крайне расстроенном состоянии. Он в срочном порядке искал 500 тысяч рублей, говоря: «Если я сейчас не найду деньги, я больше не увижу детей». В тот момент Сергею не удавалось связаться с детьми уже в течение двух недель. Это подтверждают подруга и знакомые, которые были с ним в эти дни. При этих людях он каждый день по нескольку раз звонил детям, те не брали трубки.
«Он не жил, а существовал. Я никогда не видела его таким. Ему словно не хватало кислорода, — вспоминает Марина.— Если до этого, каждый раз приобретая билеты к детям, он летал на крыльях, считал дни, когда их увидит, то из последней поездки вернулся убитым. Он мне сказал: «Я потерял своих детей. Она сломала все мои отношения с ними. Я детям не нужен...» В ночь с 18 на 19 ноября он постоянно повторял: «Я должен купить детям подарки... Я должен купить то, что они попросили. Маша их надоумила, что попросить. Где взять столько денег? Они сами до этого додуматься не могли». На мой вопрос, что они попросили, сказал: «Вот найду деньги, и поедем вместе в воскресенье выбирать, там и увидишь».
«Подарки» они так и не выбрали. В понедельник 24 ноября 2015 года, оставшись поздно вечером один в квартире, он выстрелил <требования Роскомнадзора запрещают описывать способ самоубийства>. С момента возвращения с Мадейры 5 ноября и до своей смерти 24 ноября связаться с детьми Сергей так и не смог.
Несуществующее наследство
Мария Марочкина. Фото: Facebook
«Я уверен, что она спровоцировала его смерть», — говорит отец Сергея Петр Максимович. «Ее действия не были случайностью, — добавляет брат Сергея Михаил. — Представляла ли она, что он возьмет в руки ружье? Может быть, нет. Но у нее был четкий план — уничтожить его как личность, именно это она несколько лет планомерно осуществляла. И он не выдержал».
Когда родные сообщат Маше, что Сергей погиб, она отреагирует странно, посетовала: Сергей «как раз хотел говорить «с ребятами» (зятем и братом — Ред.) насчет квартир». Родные уговаривали ее приехать на похороны и привезти детей, даже купили билеты. По приезду бывшая жена сразу потребовала апостилированное свидетельство, когда на девятый день родные и друзья соберутся на поминки, Маша будет оформлять с юристами доверенность на ведение наследственных дел.
Члены семьи, придя более или менее в себя, попытались установить причины самоубийства Сергея: встречались со знакомыми и друзьями, узнали про те злосчастные телефонные переговоры Сергея и Маши и о его состоянии после поездки на Мадейру. Брат Сергея Михаил подаст заявление в МВД. И хотя уголовные дела по статье «доведение до самоубийства» возбуждают редко, была возбуждена доследственная проверка.
А Мария, не теряя времени, «переоформила» на сыновей недвижимость, наняла мастеров, заменила замки, вынесла часть имущества. Но португальский суд, изучив документы и выслушав свидетелей (в том числе жителей Мадейры), вернул контроль над собственностью родным Сергея.
В качестве «контрсанкций» Мария запретила детям общаться с родными.
«Я не понимаю, за что меня травят?»
«Мы переехали в Португалию, чтобы у детей была возможность получить европейское образование в безопасной среде. Они учатся в частной международной школе, такого уровня образования в Москве просто нет, — напишет мне в письме Мария. — Никакие связи мы не рвали, на школьные каникулы прилетаем в Москву, продолжаем общаться со всеми родственниками, друзьями… И если у кого-то было желание общаться — пожалуйста, мы доступны по многим источникам связи».
Родные Сергея показали мне телефонную распечатку и сообщения в фейсбуке: дети не отвечали при том, что система оповещения показывала, что сообщения прочитаны.
Мария никаких доказательств не предъявляла, лишь повторяла одну и ту же мысль: родные от нас отвернулись и хотят лишить детей наследства. Когда я спрашивала, а как же предложения о ежемесячных перечислениях, квартиры в Москве и в Португалии, она словно не замечала этих вопросов, как и не обращала внимания на мой интерес о том, что произошло между ней и Сергеем в последний его приезд на Мадейру.
В ответ я читала:
«Мы потеряли родного человека. Дети остались без отца, которого очень любили и который принимал огромное участие в их жизни. Эта трагедия перевернула нашу жизнь, наполнив болью, страхами, денежными трудностями и бессилием. В такое тяжелое для нас время очень важна поддержка семьи, близких. Мы очень рассчитывали на поддержку... А потом стали получать угрозы (примеров не приводила — Ред.), судебные иски против детей, жалобы на их маму в госучреждения. <…> После смерти Сергея я чувствую себя совсем незащищенной. Его родственники стали оказывать на нас давление, требовать, чтобы я отказалась от наследства детей, запугивать, засыпать обвинениями, шантажом (примеров не приводила — Ред.). Я не могу поверить в это! Все это плохо сказывается на нашем состоянии здоровья, особенно детей, их психоэмоциональном состоянии (…) Я просто не понимаю, почему происходит травля меня и моих детей.
<…> У нас нет никаких имущественных требований (а как же имущество на Мадейре?— Ред.), я лишь хочу спокойно жить и растить своих сыновей в спокойной и безопасной обстановке.
<…> Мы всегда с уважением относились к семье Сергея и хотели общаться с бабушкой и дедушкой. И дети сначала недоумевали, почему им все перестали звонить. Но когда нам пришел первый судебный иск, мы не знали, что думать. Это был просто шок! Может, это какая-то ошибка? Дети отказывались верить, что их бабушка и дедушка могли так с ними поступить после смерти папы…
Никакие обращения, запросы, требования, просьбы (договориться и перестать воевать — Ред.) я ни от кого не получала, поэтому никакие ответы не могла предоставить. Мы не отказываемся от помощи, если есть желающие бескорыстно помочь нам материально или морально, мы не будем отказываться».
Брат и зять Сергея: Когда мы предложили Маше постоянную материальную помощь детям — ежемесячно 2000 евро, она даже не предоставила номер счета. А на наши письменные предложения дать детям образование в России, Англии или США и перевести на них две квартиры на Мадейре, ответила: «предложения не конкретны». Дети для нее — это средство обеспечения ее собственного финансового существования. Сейчас она пользуется ими как инструментом для того, чтобы довести до возможного максимума свой личный капитал. Если бы ее интересовало благосостояние детей, она бы действовала иначе.
Мария: После развода мы с Сергеем могли спокойно обсуждать будущее наших детей, делиться новостями и успехами. Поэтому это было нашим совместным решением — продолжить обучение детей заграницей в международной школе, в спокойной и безопасной среде с благоприятным для здоровья детей климатом. После переезда заграницу, Сергей к нам часто приезжал. Он приходил в школу детей, общался с учителями и был очень доволен нашим совместным выбором.
Родные: отец, мать, брат, сестра, зять, племянники: «Сергей был против отъезда детей на ПМЖ в Португалию. И он полагал, что детям лучше учиться либо в России, либо в Великобритании и США, но никак не на острове, предназначенном для развлечения сезонных туристов. И Маша не раз отказывала ему в просьбах выехать с детьми за пределы Мадейры на период отпуска. Опасалась, что он вывезет детей обратно в Россию».
Мария: Вы пишете про якобы «невыносимые финансовые требования» — на это могу вам ответить, что уже более 10 лет работаю и имею стабильную финансовую ситуацию. Ни у кого помощи не просила, так как стремилась сохранить свою самостоятельность и независимость.
Друг Сергея Игорь: «Серега постоянно пытался заработать денег для того, чтобы увидеться с детьми. Все эти разговоры, что опять нужны деньги, происходили при мне. Я понимал: если Сережа не пришлет [Маше] денег, то он не будет видеться с детьми. У нас как-то был разговор по душам, он сказал: «У меня бывает такое состояние, когда мне так хочется все это закрыть, просто вот одним моментом и все — темнота, тебя больше ничего не мучает. Потому что я уже так жить не могу».
Мария: Мы растеряны и запутаны. Мы не знаем, кто действительно хочет нам помочь, а кто воспользоваться беззащитностью нашего положения. Помогите, пожалуйста, защитите нас. <…> Если бы вы знали меня лично, у вас бы не возникали такие вопросы. Жаль, что мы не знакомы. Приезжайте к нам в гости на Мадейру, посмотрите, как мы живем, я отвечу на все ваши вопросы, покажу фотографии... Уверена — это поможет в вашем расследовании и отметет все сомнения».
«Откройте: полиция!»
Однако «гостям», то есть нам, на Мадейре в действительности рады не были. В декабре 2016 года к моей работе подключилась опытная в подобного рода делах коллега из Израиля, сотрудница Института Массовой Миграции США и Израиля Ида Воронов. Она как раз участвовала в работе международного проекта «Дети российских семей заграницей». Я оповестила Марию Марочкину (Maria Marochkina), что к ней едут, чтобы поговорить с ней лично, и в случае достижения договоренности пообщаться с ее сыновьями. Ида заочно познакомилась с Марией, договорились о дате встречи, письменно предупредили о цели приезда директора школы, где учатся дети и работает Мария, поставили в известность российского консула.
27 января 2017 года, сразу по приезду на Мадейру Иде пришлось разыскивать Марию на работе, так как на связь она не выходила — общаться пришлось через завуча. Но на встречу Марочкина не пришла, а когда все-таки взяла трубку, начала кричать о вмешательстве в частную жизнь, что запрещает приближаться к ней, к ее детям, к месту, где она живет и работает.
А на следующий день поздним вечером в гостиницу, где остановилась Ида и где должна была состояться встреча, явилась полиция. Воронов объяснила им всю предысторию и показала командировочное удостоверение «Новой газеты». В ответ люди, представившиеся сотрудниками полиции, требовали показать личные вещи, предъявить телефон и даже вытащить из него сим-карту.
Извинений не принесли, но вынуждены были ретироваться — все документы, удостоверяющие право Иды Воронов работать над этим делом в Португалии, были предоставлены. В том числе документы от Международного детского фонда ЮНИСЕФ, лицензия International Academy of Mediators и поручение руководства Института Массовой Миграции США и Израиля (Mass Migraition Institut International).
После этого Мария на связь больше не выходила. А в полиции Мадейры на запрос «Новой» ответили, что данный выезд сотрудников у них не был зарегистрирован, даже не поступало никакого уведомления, и они этим инцидентом крайне обеспокоены. Кто же тогда кошмарил Иду Воронов?
Адвокат-стажер
Юридические интересы г-жи Марочкиной в Португалии долгое время представлял некто Эдуард Бурневский (Eduard Burneuski), рекламирующий себя как «русскоговорящий адвокат в Лиссабоне». Еще осенью 2016 года, получив письменный запрос с вопросами относительно обстоятельств отъезда его доверительницы на ПМЖ в Португалию, ее запрета детям общаться с родными бывшего мужа, Бурневский сразу же ответил нам письмом, в котором содержалось предупреждение — подать на нас суд за «недостоверную информацию». Повторимся: мы на тот момент только задавали вопросы.
Представители юридического сообщества в Лиссабоне отзываются о Бурневском с иронией: с 2007 года он являлся адвокатом-стажером, трижды провалившим квалификационный экзамен в адвокатскую палату. Но как-то сумел договориться в российском консульстве, чтобы его рекламировали для населения как «русскоязычного адвоката». После второго провала на тесте лицензию Бурневского отозвали на три года, и до марта 2016 года он был лишен возможности заниматься адвокатской деятельностью. С февраля 2017 года, после третьей неудачной попытки сдать экзамен, господин Бурневский лишился возможности вести адвокатскую практику навсегда. А в его отношении в Португалии возбуждено уголовное дело о подделке документов (редакция располагает необходимыми подтверждениями).
Но именно вместе с Бурневским Мария Марочкина подала в португальский суд документы, в которых сообщила: иск родственников к ней «проистекает из чистой жадности», а она, Мария, вместе с детьми после развода «была решительно отвергнута семьей истцов, поэтому переехала в Португалию, чтобы вести независимую, мирную и безмятежную жизнь со своими несовершеннолетними детьми».
Вместо эпилога
В июле 2016 отец Сергея от отчаяния написал запрос в МИД РФ и в консульство в Лиссабоне, в которых попросил сообщить о судьбе внуков. Через несколько дней копия бумаги (очевидно, благодаря контактам адвоката Бурневского в консульстве) оказалась на руках у Марии, и та спросила (переписка имеется в редакции): «Чего вы добиваетесь, распространяя клевету?». Отец Сергея ответил:
«Мария Георгиевна! В результате персонально Ваших действий погиб наш сын и отец наших внуков. Со временем мы получаем от разных людей все больше и больше подтверждений этому. Я распространяю клевету? То, что Вы украли жизнь нашего сына, это — клевета? То, что Вы украли у нас внуков, а их лишили общения с нами, это — клевета? <…>
Я имею право знать, как живут дети моего сына, и главное — как сложится их последующая жизнь. И поэтому я имею право не успокаиваться. Вы, Мария Георгиевна, лично виноваты в смерти их отца! Я буду это доказывать! Я очень даже дееспособен сделать все необходимое, чтобы Вы ответили перед законом за смерть хорошего, доброго человека… Опомнитесь, Мария Георгиевна! Я просил Вас об этом еще два года тому назад. Помните? Это был наш последний разговор. Кто бы мог тогда подумать, насколько трагически правым я окажусь?»
На это Мария не ответила. Когда я спросила ее про это письмо, сказала: «Моему бывшему свекру писем я не писала, только однажды поинтересовалась его здоровьем, все-таки он пожилой человек».
***
Следственный комитет провел доследственную проверку по делу «о доведении до самоубийства» Сергея Валецкого, в рамках которой собрал значительный объем свидетельских показаний и материалов. В СК «Новую» заверили, что этот материал находится на особом контроле, и что при всей сложности этой статьи УК, скорее всего, ему будет дан ход.
В любом случае до финала еще далеко. А пока пуля из ружья, выстрелившего в самом начале, рикошетом задевает самых незащищенных — сыновей и родителей Сергея.
При участии Иды Воронов
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»