Предотвратить дефолт и свержение политического режима президенту Венесуэлы Николасу Мадуро помогают кредиты от «Роснефти». Полученную валюту Каракас тратит на выплаты по внешнему долгу и импорт товаров первой необходимости — от продуктов питания до медицинских принадлежностей, которые армия распределяет среди сторонников президента.

В обмен на кредиты «Роснефть» получает поставки сверхтяжелой нефти и доли в проектах венесуэльской нефтегазовой госкомпании Petroleos de Venezuela (PDVSA). Несмотря на то, что в марте Венесуэла допустила технический дефолт по госдолгу перед Россией на $2,8 млрд, «Роснефть» за этот год выделила PDVSA $6 млрд новых авансов. В общей сложности объем инвестиций в нефтегазовый сектор Венесуэлы должен был составить $20 млрд. Эти планы озвучивались до того, как в стране развернулась гуманитарная катастрофа, но глава «Роснефти» Игорь Сечин и сегодня продолжает настаивать на коммерческой привлекательности венесуэльского направления.

В серьезности намерений «Роснефти» до последнего оставаться в Венесуэле сомневаться не приходится. Пока западные компании обрывали последние связи с режимом Мадуро, а 12 латиноамериканских стран готовили декларацию с осуждением действий венесуэльских властей, российская госкомпания расширяла местный штат и покупала новые помещения для своего офиса в Каракасе (по разным оценкам, на его содержание «Роснефть» тратит порядка $100 млн в год). По информации западных СМИ, с начала этого года PDVSA ведет с «Роснефтью» секретные переговоры о продаже долей в 5 крупнейших нефтяных проектах в Венесуэле, притом что российская госкомпания уже потратила около $10 млрд на покупку активов в регионе.

«Роснефть» пришла в Венесуэлу в 2008 году в составе российского Национального энергетического консорциума, в который на равных правах также входили «Газпром», «Лукойл», TNK-BP и «Сургутнефтегаз». За последующие пять лет «Роснефть» за $800 млн выкупила акции консорциума у своих партнеров. С покупкой TNK-BP в 2013 году «Роснефть» получила дополнительные доли в венесуэльских нефтяных месторождениях, ранее принадлежавших British Petroleum (венесуэльские активы TNK-BP оценивались примерно в $850 млн). В это же время «Роснефть» и PDVSA создали первое совместное предприятие. Впоследствии российская госкомпания вложила в несколько СП $2 млрд. Еще $6 млрд «Роснефть» потратила на предоплаты по поставкам венесуэльской нефти.

Сегодня «Роснефть» оказалась единственной иностранной компанией, активно сотрудничающей с правительством Мадуро в нефтегазовой сфере. Роль российской поддержки растет на фоне того, что другой крупный партнер, Китай, два года назад приостановил кредитные линии Венесуэле из-за невыплат и неспособности местных властей создать благоприятные условия для работы китайских компаний. Ирония в том, что «Роснефть» сама сильно зависит от Китая — чтобы погасить полученные ранее кредиты на $35 млрд, Россия будет вынуждена еще много лет поставлять нефть китайской CNPC на невыгодных для себя условиях. Другая китайская компания China Energy вскоре может стать акционером «Роснефти».

При желании в действиях российской госкомпании можно разглядеть коммерческий интерес: безвыходное положение властей Венесуэлы — это шанс за гроши получить контроль над первыми в мире запасами нефти (300 млрд баррелей), пусть даже сверхтяжелой и нуждающейся в дополнительной переработке. Но планы по экспансии имеют смысл лишь до тех пор, пока в Венесуэле не сменится власть. Отношения между Россией и Венесуэлой всегда строились на неформальных договоренностях между политическими лидерами и не ограничивались экономической логикой. Новые политические силы, которые рано или поздно сместят текущий режим, без колебаний пойдут на экспроприацию активов «Роснефти», поскольку ни одна из последних сделок PDVSA не получила одобрения легитимного парламента.

Если же режим Мадуро окажется более живучим, чем представляется сегодня, то российскую госкомпанию ждут как минимум серьезные финансовые потери. Венесуэла неоднократно задерживала платежи по долгам и поставки нефти. Внешний долг страны превышает $100 млрд, причем выплатить его может только PDVSA за счет экспорта нефти — других источников иностранной валюты у Венесуэлы просто нет.

«Роснефть» пытается снизить риски, выбирая более надежные активы. Например, один из кредитов обеспечен 49,9% акций принадлежащей PDVSA американской компании Citgo, владеющей несколькими нефтеперерабатывающими заводами в США. Впрочем, для «Роснефти» это сомнительная победа: американское правительство вряд ли допустит переход Citgo под управление «Роснефти», поскольку это может представлять угрозу национальной безопасности США.

Игорь Сечин много раз говорил, что в сфере нефтедобычи Венесуэла — самая перспективная страна в мире. Даже сейчас, когда венесуэльская нефтегазовая индустрия находится в крайне плачевном состоянии, риторика главы «Роснефти» не изменилась. Едва ли Сечин не знает о реальном положении вещей, которое заключается в нехватке в Венесуэле технологий и базовой энергетической инфраструктуры, вплоть до нефтепроводов. За несколько лет нефтедобыча сократилась в 1,5 раза — с 3 до 2 млн баррелей в сутки и продолжает падать. Из этих 2 млн баррелей 0,5 млн получает Китай, 0,2 млн — Россия. После вычета внутреннего потребления и прочих обязательств в распоряжении Венесуэлы остается 1 млн баррелей, который идет на экспорт. Вырученной валюты не хватает даже на поддержание резко сократившегося импорта, не говоря уже об уплате долгов на $3,5 млрд в этом и $8 млрд в следующем году.

С учетом всех рисков прагматическое объяснение интереса «Роснефти» к Венесуэле выглядит нереалистично. Чаще говорят о геополитических мотивах — российские инвестиции нужны для поддержки «братского» режима Мадуро, который в этой картине мира противостоит попытке незаконного захвата власти оппозицией. Россия видит в поддержке Венесуэлы возможность для наращивания своего политического влияния в западном полушарии вопреки американским санкциям. Дружба России и Венесуэлы против США активизировалась еще при Чавесе. Переговоры велись по широкому спектру направлений: от совместного банка и строительства АЭС до российско-венесуэльской банановой компании. Но главные сделки касались вооружений: Россия поставляет в Венесуэлу зенитные ракетные комплексы, истребители «Сухой», военные вертолеты и бронетранспортеры, автоматы Калашникова. Общая стоимость контрактов с 2005 года составила $11 млрд, значительная часть поставок осуществлялась в кредит.

Есть и третья версия, согласно которой российские проекты в Венесуэле могут быть связаны с различными коррупционными схемами. Показательна история экс-сенатора от Белгородской области Сергея Попельнюхова, который выиграл тендер на строительство завода концерна «Калашников» в Венесуэле, но в итоге был приговорен к 7 годам лишения свободы за хищение миллиарда рублей. При этом Каракас не высказал никаких претензий Попельнюхову — его обвинили только на родине, что может говорить о финансовой заинтересованности венесуэльских чиновников.

Рафаэль Рамирес, бывший президент PDVSA и личный друг Игоря Сечина, также подозревается в одобрении коррупционных сделок на $11 млрд в годы руководства гос-компанией. Китай за последние три года вложил $60 млрд в непрозрачные проекты с венесуэльскими властями. Поскольку сделки правительства Мадуро де-факто находятся вне легального поля, движение средств по ним, как и конечных бенефициаров, отследить невозможно.

Какой бы ни была реальная мотивация «Роснефти», результаты ее деятельности, как это видится со стороны, сводятся к ослаблению конкурентоспособности самой госкомпании из-за непродуманной инвестиционной политики. На практически безвозвратные кредиты Венесуэле российские власти и госбизнес уже потратили не меньше $20 млрд и не собираются останавливаться. Полезно вспомнить, что не так давно Венесуэла сама активно поддерживала «братские» страны во имя Боливарианской революции и борьбы с американским империализмом. Сегодня у России есть возможность заглянуть в будущее и увидеть, чем для слабой экономики заканчиваются геополитические авантюры.