Супермены этики

Уже с весны всем в нашей стране, кто следит за политикой, очевидно, что массовые протесты нарастают. Небывалые с 1993 года мобилизации на несогласованные властями уличные акции, всероссийская забастовка дальнобойщиков, решительные и многолюдные выступления против так называемой реновации жилья в Москве — все это обещает какое-то развитие. Факты, как говорится, налицо. А где же соответствующее масштабу происходящего осмысление? Что поделывает и подумывает так называемый мозг нации, интеллигенция? Наверное, ведь уже изучены все «за» и «против», проанализированы все варианты, просчитаны до сантиметра все «дорожные карты», ведущие из этой России, в которой слишком многим неуютно, несвободно и небогато живется, к той новой России, в которой ее многонациональный народ, записанный в Конституции, действительно почувствует себя хозяином страны?

Нет, интеллигенция покамест все о своем. Вместо участия во внезапно воскресшей российской протестной политике интеллигенты очень уж увлечены мыслью о занятии правильной высокоморальной позиции по отношению к власти, что, конечно, неплохо (да кто же из нас всерьез возопит против этики?), но на власть и на положение в стране это никак не повлияет, скорее всего. Но даже и исходя из своей высокоморальной позиции интеллигенция не предпринимает никаких видимых действий.

Сдается, это потому, что некоторым вопросы этики в политике заменяют работу мозга. Пресловутый этический императив, ложно понятый, так застит глаза, что любые политические методы отвергаются. Такие «супермены этики» обычно все в белом, а в итоге в грязи несвободы и несправедливости мы все, в том числе и они. А что, это же очень удобно — ничего не делать для перемен, да и зачем, если, как знают все патентованные интеллигенты, «ничего сделать нельзя».

На самом деле это ложная и не подтверждаемая историческими фактами оппозиция «этика—политика». Кто у нас там считается чемпионом по этике? Ганди? Советские диссиденты?

Ганди вовсю применял политические методы, да и вся его знаменитая «сатьяграха» — теория и практика (и практика!) ненасильственного сопротивления колонизаторам была грандиозной политической кампанией, выстроенной здраво, логично, пошагово и приведшей в итоге к задуманному результату — независимости Индии.

Советские диссиденты, в отличие от Ганди, часто действительно не сознавали, что пользовались политическими методами, отстаивая права человека (а чем же были их постоянные и совершенно оправданные обращения к Западу как не политикой? — ведь не к марсианам же они обращались, а к главным политическим врагам правящей верхушки СССР).

Уже лет за сорок до знаменитой и замечательной «демонстрации восьмерых» 25 августа 1968-го на Красной площади было ясно сформулировано, что даже «личное — это политическое», а что уж тут говорить о правах человека en mass? Но к массам как раз практически не обращались, считая это досадным погружением в политику. Но обращались к «элитам» — советским и западным, делая этим самым заметные политические шаги к освобождению и себя, и масс, но только лишь замедляя этот процесс собственной добровольной слепотой.

Увы, советские диссиденты в большинстве своем сами себя убедили, что далеки от политики, сами себя тем самым обманули и в итоге сами себе проиграли политическое сражение за вектор и глубину реальных перемен в стране, когда они действительно лавинообразно начались в конце 1980-х. И только один академик Сахаров за всех отдувался, участвуя в Съезде народных депутатов СССР, куда, кстати сказать, был избран вовсе не по «парламентской» процедуре равных-тайных-всеобщих, а в рамках корпоративного представительства от Академии наук по «похабным» советским правилам — сыграл то есть вполне политически — как мог, как получалось, но на полный максимум сил. И прилагал этот максимум сил, покуда жизни хватило.

Но среди нынешних нет ни Сахарова, ни Ганди. Что же делать? Да что-что? Если интеллигенция бойкотирует, надо самим погружаться в политические процессы, обретать политическое сознание, начинать действовать политически и добиваться политических результатов. А то, того и глядишь, помирать нам без музыки и просто — с голодухи.

Влад Тупикин, журналист