Полицейские на Западе действуют жестче ОМОНа. Это — ложь

Вокруг Битлз-платц на злачном гамбургском Репербане надписи на транспарантах, листовках и просто на стенах уносят нас в 60-е годы. Тогда с концертов ливерпульской четверки в обшарпанном молодежном клубе Star-Club в доме 39 по улице Гроссе-Фрайхайт (Великая Свобода) началась их мировая слава.

В надписях наряду с классикой типа «Make love not war» и ленноновского «Imagine» есть и более современные предложения, как переделать несправедливый мир.

На одном из фасадов — талантливая карикатура на Трампа, а неподалеку через весь тротуар написано: «Парламент Объединенных Наций — вместо собрания деспотов». Это про «Большую двадцатку», которая в конце прошлой недели нарушила безмятежность богатого, открытого, многоцветного, стабильного Гамбурга.

На Гроссе-Фрайхайт, где давно нет того битловского клуба, в других таких же неказистых помещениях пытают свое счастье, играя для десятка слушателей, другие группы. По соседству зазывают клиентов розовыми огнями бордели и пип-шоу, забиты все места в барах, где после девяти вечера начинается долгий «счастливый час».

Но если пройтись по всему району Санкт-Паули, то не минуешь щербатых тротуаров, разбитых витрин, развороченных банкоматов, следов от сгоревших машин. Вольный ганзейский город зализывает раны уличной войны, пиком которой стали столкновения между полицией и демонстрантами в Санкт-Паули, в квартале Шанце в ночь на субботу. Общее настроение — недоумение, отчаяние, сожаление и стыд…

Пока политики слева и справа спорили, должен ли уходить с поста бургомистра социал-демократ Олаф Шольц, недооценивший угрозы беспорядков, и не было ли роковой ошибкой Ангелы Меркель назначить пафосный саммит «Большой двадцатки» в центре живого города-миллионника, горожане вышли на воскресник.

Практической необходимости в этом массовом порыве не было, потому что рабочие коммунальных служб, вооруженные спецтехникой, успели рано утром разобрать баррикады, увезти сожженные автомобили. Сбор мелкого мусора добровольцами был жестом солидарности, еще одной демонстрацией. Демонстрацией несогласия с погромщиками: «Мы — против, так не борются за лучший мир».

Саммиты «Семерки» (еще не так давно «Восьмерки») и «Двадцатки» всегда были источниками повышенной опасности. Хотя на этих встречах государственные начальники тоже по-своему стремятся улучшить мир, несогласные с ними левые, «зеленые», анархисты и прочие противники глобализации и власти финансового капитала съезжаются к месту события, преодолевая расстояния и границы. Так было и в Гамбурге.

Попав ненароком в гущу ожесточенного столкновения демонстрантов с полицией на Нойер-Пфердемаркт, не могу не сравнить все эти события с протестными выступлениями на Родине и реакцией на них власти.

Не верьте тем, кто, оправдывая действия ОМОНа на Болотной и Тверской, говорит, что полицейские на Западе действуют еще жестче. Это ложь. Полиция не вмешивалась в мирное волеизъявление даже с неприятными для государства и его высоких гостей лозунгами, если оно никому не причиняло физического или материального ущерба.

Саммит с участием первых лиц без малого тридцати далеко не самых заурядных стран проходил почти в центре города, в огромных и простых по архитектуре корпусах выставочного комплекса Messe, совсем рядом с тем самым пестрым и непослушным кварталом Шанце. Многие политические оппоненты обвиняют Меркель как раз в том, что она выбрала это место, а не какой-нибудь удаленный курортный городок или загородный дворец.

Массовые демонстрации катились по городу каждый день. Их ни с кем не надо было согласовывать, правда, при соблюдении железного правила не пересекать очерченный заранее периметр вокруг выставочного центра и немногочисленные маршруты передвижения делегаций. Особо рьяные рвались и туда, но периметр охраняли 20 тысяч стянутых со всей Германии полицейских.

Протесты были похожи на карнавал, веселый праздник. Манифестанты состязались в фантазии нарядов, их художники — в язвительности карикатур, броскости плакатов. Полицейские неназойливо сопровождали шествия, никто никого не «винтил», потому что конституция ФРГ запрещает нарушать свободу мирных протестов.

Меркель в дни саммита несколько раз заявляла, что правительство даже приветствует политические протесты, потому что они помогают власти ориентироваться.

46-летний научный сотрудник Йост Фишер, эколог, выступающий за более жесткие меры по сокращению эмиссии СО2, чем предлагает «Двадцатка», каждый день стоял в одиночном пикете в запрещенной для демонстраций зоне при въезде в выставочный комплекс. На цветном плакате, на фоне большого солнца — слова по-английски: «Декарбонизация. Больше. Быстрее. Сегодня. Вместе». Он рассказывает журналистам: «Трамп, Путин, Эрдоган, Меркель — все они прочли мой плакат». Ничего не нарушал: в охраняемой зоне запрещены демонстрации, но не пикеты.

Многим запомнится и буддистский монах, который все время саммита дежурил на Шредерштифтштрассе с надписью, призывающей к запрету ядерного оружия, и монотонно бил в свой барабан. И конечно, огромный баннер на высоченной стальной арматуре угольного терминала порта, призывающий покончить с угольной энергетикой, загрязняющей атмосферу. Никто его не сдирал, хотя торговля углем еще приносит Гамбургу большие прибыли.

Организаторы менее мирных выступлений объявили о проведении акции «Добро пожаловать в ад!», обращенной к участникам саммита «Двадцатки». Ее первый акт был в четверг, но самые яростные погромы и тяжелые столкновения с полицией произошли в ночь на субботу.

Власть и пресса сразу указали на левых автономов из окружения «Красной Флоры» (Rote Flora). Так назывался бывший театр в том же квартале Шанце, ставший в 1989 году сквотом неформалов. Там регулярно организуются блошиные рынки, проходят концерты альтернативной музыки и другие культурные события. Это не организация со структурой, а место встреч и центр притяжения левых.

Но потом заговорили о таинственном «черном блоке», молодых людях, одетых в черное с макушки до пят и настроенных на погромы, стычки полицией.

На площади Нойер-Пфердемаркт, где я через толпу пытался пробиться куда-то, где ходил бы городской транспорт, их было меньшинство, спортивных юношей и девушек. Но они действовали активно, периодически прятались в задних рядах толпы, жадно пили воду (может быть, не только воду), запасались «боеприпасами» и снова выходили «на передовую». Остальные были скорее зеваками, сбежавшимися посмотреть и сделать крутое селфи. Собственно, демонстрантов в причудливых нарядах и с плакатами в защиту социальной справедливости и окружающей среды уже почти не оставалось. «Черные» диктовали другие формы протеста.

Они жгли машины, грабили магазины. На площади подожгли баррикаду и стали бросать в подоспевшую колонну полицейских бутылки, файеры. Те применили водометы и оглушительные шумовые гранаты. Я видел, как с крыши дома в водометную машину бросили «коктейль Молотова». Оттуда же летели заряды из пращи.

Если полиция оценивала число участников протестов почти в 80 тысяч, то сколько среди них было воинственного «черного блока», пока не посчитали. Может быть, тысяча, две, три…

В воскресенье сообщалось, что ранено 476 стражей порядка, некоторые серьезно.

Только по событиям вечера пятницы составлены протоколы на 225 подозреваемых, еще 186 взяты под стражу и находятся в тюрьме Харбург. Суды там же рядом, но работают неспешно. Прокуратура сообщила, что выписано 55 ордеров на арест. Еще 80 — в стадии рассмотрения. В пятидесяти случаях в ордере на арест отказано.

Взяты под стражу те, кто бросал в полицейских камни и бутылки, поджигал автомашины, разбивал витрины. Большинству из них предъявлены обвинения в нанесении телесных повреждений и нарушении общественного порядка. По германским законам это до трех лет тюрьмы. (Что-то не заметил формулы «неподчинение законным требованиям представителей власти».)

Политическое давление очевидно. Бургомистр Олаф Шольц, отбиваясь от требований уйти в отставку, публично заявил, что виновные будут сурово наказаны. Но степень наказания все же будут определять суды, где обвинение будет состязаться с адвокатами обвиняемых. Среди них широко известный 64-летний Андреас Бойт, которого называют «умной головой» в среде горячих голов «Красной Флоры». Он уже четверть века защищает участников протестов и известен по многим резонансным делам. Например, успешно защитил обвинявшегося в серьезных преступлениях антиглобалиста после саммита «Большой восьмерки» в Хайлигендаме в 2007 году.

Газета Bild в понедельничном номере публикует несколько снимков, на которых видны лица: мужчина в белой майке с короткой стрижкой бросает камень через горящую баррикаду; еще один, на вид лет 40 с лишним, делает то же самое с явным остервенением; у двоих метателей нижняя половина лица закрыта повязками, но хорошо видны разрез глаз, форма бровей; красивая девушка в белом топике и с открытым пупком выносит из разграбленного магазина две бутылки дешевого подобия шампанского. Запечатлены и зеваки, которые лезли на горящие баррикады за крутым селфи. Их вина невелика, но работе полицейских они мешали.

Среди задержанных есть иностранцы из европейских стран, больше всего итальянцев и французов. Но основная масса смутьянов — свои, гамбургские: автономы, левые активисты, группирующиеся вокруг «Красной Флоры». Это они призывали в интернете единомышленников из других стран приехать на акцию «Добро пожаловать в ад!», вывешивали в Сети планы Гамбурга с указанием возможных целей силовых акций. Автономы в принципе не отрицают насилия как формы протеста, но от конкретных беспорядков в Шанце отмежевались. Правда, утверждали, что полиция во многих случаях сама вела себя несдержанно и провоцировала демонстрантов. Это тоже будет предметом расследования.

Пресса сообщила, что в погромах участвовали не только левые. Накануне замечена прибывшая из Ганновера группа активистов неонацистской НДП. На одной из демонстраций они отделились от толпы, выкрикивая лозунги против мигрантов и что-то типа «Германия для немцев». Проявили себя и антиисламские молодежные группировки.

Специалисты утверждают, что в мотивации погромщиков политический протест играет второстепенную роль. В конфликтный момент на первый план вылезают самоутверждение и групповой раж. И уж совсем трудно связать с политикой разграбление супермаркета. Малая группа использует массовый политический протест как повод для собственного выступления.

В квартале Шанце даже импровизированные вывески на хостелах и пивных говорят о нелюбви здешних обитателей к тем, кто собрался на саммит «Двадцатки». Их мир устроен иначе, и несправедливость они видят иначе. Уходя в ту ночь от пылающей Нойер-Пфердемаркт, я видел, как навстречу к площади тянулись парами и группами молодые люди, в которых трудно было заподозрить хулиганов или социальные отбросы. Но они, судя по всему, симпатизировали демонстрантам. Общее настроение изменилось наутро в воскресенье, когда стали известны результаты погромов.

Ангела Меркель, проводив последнего участника «Двадцатки», сразу же отправилась в зал, где по ее просьбе бургомистр Шольц собрал особо отличившихся полицейских. Она поблагодарила их, сфотографировалась с ними. Власть, земельная и федеральная, положительно оценила действия полиции.

Но стражи порядка удостоились далеко не только официальной благодарности. Подавляющее большинство гамбургцев симпатизирует им, а не погромщикам. Полицейские подставили себя под камни, файеры, «коктейли Молотова» и самодельные пули, но пальцем не тронули ни одного мирного демонстранта. Признательность полиции, которая защищала не только саммит, но и жителей города, выразили известные реперы, спортсмены, телеведущие. «Разгромить овощную лавку — это не значит бороться с мировым капитализмом», — сказал один из них.