В Симферополе начался очередной судебный процесс по делу 26 февраля 2014 года — обвинению в призывах к нарушению территориальной целостности России. Вслед за журналистом Николаем Семеной обвинения по статье 280.1 УК были предъявлены зампреду запрещенного в России Меджлиса крымско-татарского народа Ильми Умерову. Весной 2016 года в Бахчисарае прошли обыски у нескольких крымских татар, четверых арестовали по обвинению в участии в запрещенной в России исламской организации Хизб ут-Тахрир. В этот же день в доме Ильми Умерова прошел обыск, ему были предъявлены обвинения, а в суде взята подписка о невыезде. Через несколько месяцев его определили в психиатрическую клинику для принудительного прохождения психиатрической судебной экспертизы. Правозащитники заговорили о возобновлении советской практики карательной медицины. Через три недели Умеров вышел из клиники, где подтвердили, что он совершенно вменяем. Вслед за ним через принудительную экспертизу прошли все 15 еще неосужденных фигурантов дела Хизб ут-Тухрир.

Умерову вменяют в вину интервью на крымско-татарском телеканале ATR. Канал базировался в Крыму, но в 2015 году после ряда обысков вынужден был перебраться в Киев. Умеров в интервью называл действия России в Крыму 2014 года аннексией и говорил, что санкции против нее необходимо усиливать до тех пор, пока полуостров не будет возвращен Украине. Интервью Умеров дал на крымскотатарском языке, экспертизу по его выступлению проводили на основе перевода, не совсем корректного. Других доказательств вины зампреда Меджлиса у следствия не нашлось.

Умерова должны были защищать двое из четырех адвокатов Надежды Савченко, — Марк Фейгин и Николай Полозов. Из крымских адвокатов в деле Эдем Семедляев и Эмиль Курбединов, получивший совсем недавно правозащитную премию Front Line Defenders. В январе 2017 года Николая Полозова задержали сотрудники ФСБ для допроса по делу Умерова. Адвокат отвечать отказался, молча сидел перед камерой, но после этого был исключен из числа защитников и переведен в статус свидетелей по делу. Зато в качестве общественного защитника интересы Умерова представляет известный публицист и диссидент Александр Подрабинек.

За первое заседание по существу, которое состоялось 14 июня, были допрошены шесть человек, но основным свидетелем обвинения стала сотрудник управления ФСБ по Крыму и Севастополю Ольга Иванова — эксперт, которая провела экспертизу, на основе которой судят Умерова. Она же готовила экспертное заключение по делу журналиста Николая Семены. Прокурор, к слову, у них тоже один. Адвокаты попытались настаивать на том, что эксперт находится в подчиненном положении к руководству следствия, однако для суда это показалось неважным. Личность судьи Андрея Кулешова тоже вызвала сомнения у защиты. Он был судьей еще до 2014 года, и Марк Фейгин заявил о его двойном гражданстве. «Мы поставим вопрос о статусе суда и его полномочиях. Мы считаем, что судья Кулешов является гражданином Украины, у нас есть тому подтверждение, и в соответствии с нормами закона «О статусе судей», он в принципе не является полномочным судьей», — отметил адвокат.

В адрес эксперта ФСБ Фейгин тоже разразился угрозами, заявив, что она «в суде уклонялась от прямых ответов, а зачастую и вовсе говорила неправду». «Если мы и дальше обнаружим, что эксперт Иванова занималась фактически фабрикациями вместе со следствием этой экспертизы, мы будем требовать от суда частного определения в отношении Ивановой о привлечении ее к уголовной ответственности за, во-первых, дачу ложных показаний», — заявил адвокат. Основной, а фактически единственный свидетель обвинения, как выяснилось во время допроса, является переводчиком с английского и китайского, а крымско-татарским не владеет вовсе. Видео выступления Умерова она не смотрела, а экспертизу провела по переводу, который в суде упорно называла «стенограммой». Экспертизу на 21 листе Иванова составила, судя по датам, в тот же день, когда к ней обратилось следствие. Когда в суде эксперта спросили, на каких основаниях она заявляет, что в словах Умерова есть призывы к сепаратизму, Иванова ответила: «Выводы о наличии призывов вытекают из «общей направленности текста».

Судебный процесс по делу зампредседателя запрещенного в России Меджлиса крымско-татарского народа Ахтема Чийгоза подходит к концу. Чийгоза обвиняют в организации массовых беспорядков. Так следствие, а за ним и российский суд квалифицируют столкновения, которые произошли 26 февраля 2014 года у здания Верховной Рады Крыма, где несколько тысяч крымских татар и проукраинских активистов собрались, чтобы не допустить принятия так называемых «сеператистских законов», которые бы позволили впоследствии юридически оправдать введение российских войск на полуостров. В ответ Сергей Аксенов, нынешний глава Крыма, а тогда руководитель партии «Русское единство», вывел на площадь перед Радой своих сторонников: казаков, активистов, в том числе приехавших из России и Севастополя, а также боевиков созданного за несколько дней до этого «Народного ополчения», вооруженного самим Аксеновым. Митинг крымских татар, организованный главой Меджлиса Рефатом Чубаровым, должен был состояться утром, «Русское единство» предполагало вывести своих сторонников к началу заседания депутатов, к 15:00, но пришли раньше. На площади перед Радой произошли столкновения, давка, в результате которых погибли два пожилых человека. Сессия не состоялась, но на следующий день здание было захвачено российским спецназом. В январе 2015 года Ахтема Чийгоза и нескольких других участников митинга со стороны крымских татар арестовали. С тех пор он находится в Симферопольском СИЗО, в судебном процессе участвует исключительно по видеосвязи. Всего по его делу было проведено уже 133 судебных заседаний.

На этой неделе сторона защиты вызывала для допроса своих свидетелей, и самыми яркими среди них должны были стать бывшие крымские депутаты Сергей Цеков и Ольга Ковитиди, которые представляют сейчас Крым в Совете Федерации РФ, и Заур Смирнов, возглавляющий Госкомитет по делам межнациональных отношений и депортированных граждан в Крыму. Смирнов, которого один из основных свидетелей обвинения Энвер Арпатлы назвал настоящим организатором митинга крымских татар 26 февраля 2014 года, на заседания не явился дважды. Адвокат Чийгоза Николай Полозов потребовал привода Смирнова, но суд постановил обратиться за помощью к главе республики Сергею Аксенову, чтобы тот повлиял на подчиненного. Учитывая, что Аксенов и сам выступал в суде в качестве свидетеля, решение суда вызвало немалое удивление у защиты.

Цекова и Ковитиди успели допросить за один день, и они рассказали не только о том, что видели 26 февраля 2014 года, но и немного о том, что предшествовало захвату полуострова. Сергей Цеков был депутатом Украины первого созыва, еще при Советском Союзе. На момент весны 2014 года он возглавлял Постоянную комиссию по делам культуры, делам молодежи и спорта Крымской Верховной Рады, был в команде спикера Рады Владимира Константинова.

По словам Цекова, утром 26 февраля было решено созвать внеочередную сессию крымских депутатов, чтобы формально заслушав доклад правительства о ситуации в республике и стране, снять главу Анатолия Могилева. «Мы постоянно обсуждали ситуацию в Украине, в ежедневном режиме. С 23 февраля обсуждался вопрос о действиях правительства республики Крым во главе с Могилевым. Сессия была назначена утром 26 февраля. Мы обращались к председателю о созыве сессии, даже стали собирать подписи об отставке Могилева. Это был политический вопрос: он признал новую власть в Украине, а мы считали, что в Украине произошел переворот, власть нелегетимна, и мы не должны ей подчиняться, есть легетимный президент», — рассказывал Цеков. К тому времени сам Цеков уже инициировал обращение к России за «помощью и защитой». Могилев, который возглавлял тогда реготделение правящей «Партии регионов», очевидно, собирал свою фракцию большинства за день до этого. Цеков предположил, что Могилев говорил о необходимости отстранения Константинова, обе стороны хотели устранить друг друга.

На сессию из ста депутатов пришло меньше половины, кворум не собрался, и сессия не состоялась. Несколько депутатов, в том числе Сергей Аксенов, руководивший пророссийским митингом, регистрироваться не стал. Цеков рассказал, что основное противодействие в Раде оказывали даже не депутаты «Партии регионов», а Рефат Чубаров, возглавлявший тогда фракцию партии «Рух». «Он зашел и в агрессивной форме настаивал на переносе сессии на 28 февраля. Говорил, что «сессию не дадим провести, если не послушаете нас, — захватим здание». Мне кажется, к 28 февраля они были бы готовы к формированию своего правительства», — предположил Цеков. Правительство, которое хотел сформировать Константинов, предложивший в премьеры Аксенова, сложилось, по словам Цекова, на следующий день. К этому времени здание Рады было уже захвачено российским спецназом и боевиками Самообороны. 27 февраля кандидатура Аксенова была согласована с Виктором Януковичем. Цеков утверждает, что даже видел некий документ, подписанный президентом Украины, который к тому времени уже покинул Киев и находился неизвестно где.

«Утром 26 февраля я увидел, что стекаются люди. А потом появился Чубаров, и стало все понятно. Под зданием была милиция. Столкновения начались... Разные стадии были. Сторонники Меджлиса стали собираться к 10 часам, а сторонники Верховного Совета Крыма, скажем так, стали собираться немножко позже. Но раньше назначенного времени, потому что им стало известно о том, что представители Меджлиса собираются сорвать проведения сессии и угрожают захватить здание», — рассказал о митинге Цеков.

По его словам, крымские татары сумели пройти в здание Рады, с ними вошли и журналисты. Илья Азар, освещавший события для Lenta.ru, давал показания в суде на прошлой неделе. «Я видел кратковременно тех, кто вошел. Всего их было около сотни. Они вошли в здание и, мне кажется, у них был какой-то восторг. Типа: «Мы победили!». Ко мне они не обращались, хотя я был им известен. Ну, может, не узнали», — отметил Цеков.

«А вы слышали крики, призывающие к нарушению территориальной целостности Украины, например, «Крым — Россия!?» — спросил Цекова Чийгоз. «Нет. Может, и кричали так, но я не слышал. Понимаете, все мы постоянно ощущали, что на Крым надвигается война, мы думали, как защититься. Варианты были разные, в тот момент это было решение — отставка правительства, взять все на себя. А дальше время бы показало. Территориальные вопросы не обсуждались, ну разве что на уровне междусобойчика», — рассказал Цеков, который еще в 2012 году предлагал сделать Крым «символическим регионом России».

После осторожного и спокойного Цекова в суде допросили Ольгу Ковитиди. Она выступала экспрессивно настолько, что председатель судейской коллегии не выдержал и попросил ее лишь отвечать на вопросы. «Вы не на трибуне выступаете, а в суде в качестве свидетеля», — добавил судья.

В 2014 году Ковитиди была депутатом Верховной Рады Крыма от «Партии регионов». Утром 26 февраля ей сообщили о проведении внеочередной сессии, и она направилась к зданию Рады. «Я сразу пошла к зданию ВС Крыма. Но пройти не смогла, потому что две трети двора были заняты толпой людей, которые выкрикивали: «Аллах Акбар», «Ганьба», «Слава Украине». Были флаги Меджлиса, флаги Украины. Мне не дали пройти. Заставляли в ответ на крики: «Слава Украине» ответить: «Героям слава». Я отказалась. Подошел человек, плюнул мне в лицо. Я вытерлась, сказала: «Бог тебе судья». Потом я смогла пройти, кто-то сказал: «Не трогай депутатшу, я ее знаю». На площади шли массовые беспорядки, которые являются нарушением правопорядка», — заявила сенатор.

По словам Ковитиди, территориальные вопросы на этой сессии депутаты обсуждать не собирались. «А планировалось на сессии принятие кадровых решений в отношении Верховной Рады или Совмина?» — спросил адвокат, имея в виду увольнение либо Константинова, либо Могилева. «Я этого не знаю», — ответила Ковитиди.

«Нам не дали провести заседание, — рассказала Ковитиди. — Сессия была сорвана, потому что вокруг здания Верховного Совета собралась большая группа людей, которая действовала с помощью палок и определенного рода насилия, разбиралась плитка». «Там же бетонные плиты», — уточнил адвокат. «Ну, там было ограждение, — подумав, ответила сенатор. — Когда началась к обеду активизация, стали лететь куски камней, не знаю, откуда они взялись. Было битое стекло, бутылки или что. Достаточно серьезная была ситуация, которая называлась однозначно — было страшно. Была реальная угроза жизни и здоровью людей, и общественная опасность была очевидна. Два человека погибло, я видела окровавленного мужчину. Я спускалась неоднократно вместе с Сергеем Аксеновым. Я видела вашего подзащитного на площади, он держал в руках громкоговоритель и говорил на крымско-татарском языке. После того как он дважды сказал, началась давка». Говорил он, по словам Ковитиди, на крымско-татарском, которого она не знает. По делу Чийгоза свидетелями обвинения проходит несколько десятков человек, Ковитиди стала фактически вторым человеком, кто рассказал, что видел, как Чийгоз руководит кем-то на митинге. Остальные этого не видели, на сотнях гигабайт видео, которое было просмотрено в суде, Чийгоз есть: он находился в отдалении от центра противостояния, ни разу не имел в руках громкоговорителя, и был одет совсем не так, как его описала сенатор.

Кто такой Чубаров, сенатор вспомнить не смогла. «Я не знаю, к чему имел отношение Чубаров. Он, как и Чийгоз, имел отношение к событиям у здания. На его требования о том, чтобы сессия не состоялась сегодня, иначе Меджлис захватит здание, я сказала ему покинуть зал, потому что ничего требовать он не мог. Он не ушел сразу, но его слова были услышаны, в холл ворвались люди. На лестнице второго этажа мы двух человек останавливали, чтобы не начались погромы». Полозов попытался напомнить: «Чубаров был депутатом Верховной Рады?» «Я не помню. Он имел отношение к массовым беспорядкам. Наверное, он не имел права требовать и угрожать депутатам», — ответила Ковитиди. «А была фракция «Курултай-РУХ? Кто ее возглавлял?» — не оставлял надежд адвокат. «Я не помню. У нас в Крыму не было противоречий с крымскими татарами. Если не выводить людей на площадь, все будет хорошо», — зачем-то добавила сенатор. «Мы хотели сохранить государственность, крымский «Беркут» до конца защищал государственность, но когда произошел переворот и к власти пришли националисты, мы поняли, что у нас нет другого выхода», — объяснила Ковитиди.

«А с русскими флагами кто-то был на митинге?» — спросил Полозов. «Русская община», граждане», — ответила сенатор. «А это нормально приходить с флагами чужой страны на митинги в Крыму? С китайскими вот часто выходили люди?» «Для Крыма Россия никогда не была иностранным государством», — громко заявила Ковитиди. Полозов помолчал и протянул: «Но формально...» «Формально вы тоже можете быть женатыми много раз, но любимая жена-то одна», — отрезала сенатор.

Свои впечатления бывший депутат описывала ярко: «Мы понимали, что мы на шаг от того, что они ворвутся в здание. Была реальная угроза жизни и здоровья, было страшно. Никто не мог сказать, останется он живым или нет в этот день. Кто-то ходил по залу, кто-то к Константинову поднялся, кто-то звонил домой и спрашивал, где дети. Когда ушла милиция, ее место занял Аксенов, который пытался примирить стороны. Я, кстати, тоже была, разъединяла людей, но меня увели. Я взяла микрофон и стала с крыльца... Подъехали автобусы из Севастополя. Началась драка. Они подъехали позже, и кто организовал людей... Мы просили помощи у Севастополя. У меня муж живет в Севастополе. Он позвонил и спросил, что происходит. Я ему сказала: «Нас подавят». Он сказал: «К вам выехали автобусы, мы вам поможем». Мы боялись, что в городе на следующий день будет резня. Ее не было, потому что мы нейтрализовали ситуацию».

«Как это?» — удивился Чийгоз. «Вас же никто тогда не посадил. Это огромнейшая заслуга Аксенова. Он смог снять напряжение. Если бы не он, неизвестно, чем бы это закончилось. Я видела человека с севастопольским флагом. И узнала, что подъехал автобус. Я в микрофон это сказала и стала скандировать: «Севастополь, Крым, Россия». «А я где был?» — спросил Чийгоз. «Мы стояли рядом с вами на ступеньках. Вы с микрофоном. Вы меня видели?» — обратилась Ковитиди к подсудимому. «Я вас и тогда, и раньше знал», — многозначительно ответил Чийгоз. Ковитиди засмеялась: «Вот! Как можно меня не знать».

В конце заседания Чийгоз постоянно спрашивал, когда оно уже закончится. Во время обеденного перерыва его впервые вывезли из СИЗО. Это была тайная операция, чтобы он мог увидеться со своей умирающей матерью. Чтобы это произошло, понадобилось давление со стороны почти всех крупных международных правозащитных организаций, договоренности по линии Украинского и Российского МИД, обращение адвоката к руководителю Общественной палаты и уполномоченному по правам человека в России. Крымский омбудсмен Людмила Лубина заявила Полозову, что «никто ради Чийгоза нарушать закон не будет». Когда она это говорила, его уже готовили к транспортировке в Бахчисарай. И это пока первый известный случай, когда подсудимому все же удалось увидеть родных.

Его привезли с сопровождением, сотрудники ФСБ запретили сестре, которая ухаживала за Алие Чийгоз, сообщать об их прибытии. Ахтему Чийгозу дали для встречи с умирающей матерью всего десять минут. Они не сказали друг другу ни слова, только плакали, обнявшись. Потом его увезли обратно в СИЗО, откуда он по видеосвязи вышел на заседание. Он плакал. Попросил перерыв, «чтобы принять лекарства и прийти в себя». Через двадцать минут начался допрос Ольги Ковитиди.