Само собой

И жизнь — не сахар, и сахар — не жизнь. Вот, может быть, в этом противоречии и есть тайная суть диабета, и чем раньше человеку становится ясно, как именно устроен этот мир, тем моложе делается болезнь. Витю Кашина прихватило в одиннадцать лет. Начали таскать его по больницам, но сахар в крови скакал так, как будто все на свете полетело под откос. Несколько лет усилий, а результат такой, что пришлось покупать инсулиновую помпу и просить помощи у Русфонда. Хорошо ли теперь с диабетом и помпой в селе Слобода, рядом с селом Хреновое Бобровского района Воронежской области? Вроде ясно — хреново. Но, к счастью, есть у всего понятного и тайные стороны. Когда жизнь — не сахар, человека спасает только горечь. Привыкаешь к ее мудрости, оглядываешься вокруг и понимаешь, что у тебя трое сыновей, муж Альберт и собственный дом на улице Фруктовая. А что еще надо человеку для счастья? Примерно об этом мы и разговариваем с Мариной Кашиной.

«Родилась я тут, в Слободе, тут и прожила. Училась хорошо, висела даже на Доске почета. Отучилась в местном колледже на бухгалтера. Сейчас мне 38 лет, работаю вот тут, у нас на улице, в доме престарелых на кухне. Какая тут жизнь? Обычная. Огород, работа, дети.

С мужем я познакомилась как — сам он с Мурманска, а сюда приехал с бригадой в плодосовхоз яблоки собирать. Познакомились, потом поженились. Его зовут Альберт, красивое имя. Вот мы с ним и живем до сих пор. Трое сыновей у нас. Сначала родили-то двоих, больше не думали. Но все нас упрашивали — давайте девочку еще. Вот и родился третий мальчик, он сейчас в первый класс пойдет.

Со средним сыном, Виктором, как вышло. Он ветрянкой заболел в школе. Болел, болел. Плохо ему стало. Плохо, плохо. Пошла с ним в больницу. Они говорят: ничего, ветрянка пройдет, все будет нормально. Как нормально? Он прям за две недели высох напрочь. Ну ладно, выписали его. На следующий день со школы прибегает, наклонился ко мне, а там изо рта прям ацетон, такой запах. А у нас тут бабулька напротив была, вот у нее был диабет. И она всегда рассказывала, жаловалась на этот запах. Я думаю, раз ацетон, тогда, значит, у нас сахар. Привела его в больницу, говорю: мерьте. Померили: в три раза больше нормы. Говорят: «Ой, ну вы теперь езжайте в Бобров к эндокринологу».

Я побежала на скорую, они отвезли нас в Бобров, в реанимацию. Прокапали там они его, а сахар растет и растет. Его тогда на скорой в Воронеж. Там тоже начали капать. Пришла завотделением, начала мне все объяснять про диабет. Я в панике вся, думаю, может, таблетки какие нужны. Она говорит: «Да вы что, какие таблетки, ему еще в Боброве начали инсулин колоть».

Отлежали там, выписали нас как раз под Новый год. Как нам вообще быть? Как колоться? Как жить? Мне дали этот шприц, у меня руки дрожат. Как воткнуть его в собственного ребенка? А еще Новый год этот. В больнице последний прием пищи в семь вечера, и все. Что мне делать, что ставить на стол? Купила крабовых палочек, вот он ими и давился на праздник.

И вот только потом, когда мы в другой раз легли в больницу, там уже было вокруг много ребят, они все уже опытные, они и ему, и мне рассказали, как с этим жить. Я была поражена: столько детей с диабетом! Но в этот раз и с врачом у нас сложились отношения, такие стали теплые. Мы теперь без нее никуда.

В школе, конечно, тоже было с ним непросто. Я попросила учительницу, чтобы она в классе рассказала, что такой вот ребенок, что надо к нему относиться более лояльно, что у него с собой лекарства, которые необходимы для жизни. Она поговорила с детьми. Но дети есть дети. Украли у него борсетку со всеми делами — шприцы, глюкометр, тест-полоски. Я три дня ездила тут по округе, искала, кто это сделал. Нашли. Рассказал он нам, куда что сунул, где что выбросил. Что-то удалось спасти.

В какой-то момент врач нам посоветовала купить все-таки инсулиновую помпу и рассказала про Русфонд. Мы переслали все документы и стали ждать. И вдруг говорят: приезжайте в Воронеж ставить помпу. Поехали, легли в больницу. Все нам установили, пересчитали дозировки. И это прям, знаете, блаженство. Утром встаем — сахар 7 или 5, а не 20–25. Господи! Да мы ночами теперь спим!

Помню, вот с Виктором все это случилось, он еще от ветрянки не отошел, весь в шрамах, и вот, значит, мы едем с ним вот таким из больницы домой, а мне звонят и говорят: у вас младший ветрянкой заболел. Я думаю, ну если еще и с этим такие же дела, я вообще не знаю, как жить. А как? Держаться. Нужна поддержка, конечно, обязательно. Хорошо еще, если есть муж понимающий, как у меня. А то это ужасно все, страшно. Ну и, конечно, нельзя подавать виду, что ты расстроена. Помню, ехали мы из Боброва в Воронеж. Вот Виктора выводят из реанимации, а он глазами ищет меня. Говорит: «Мама, ты меня не бросила?» Я говорю: «Ты что вообще?» В охапку его. И мы ехали с ним до самого Воронежа, я его успокаивала, а он меня.

Ну вот, и еще важен, конечно, оптимизм, несмотря ни на что. Вот Виктор, он такой оказался радостный человек. В школе учителя, знаете, от этого прям злятся. Он же больной, должен весь быть грустный и терпеливый. А он такой живчик. А я им и говорю: да плевать на ваши все оценки, главное, чтоб у него все было хорошо на душе. А остальное все будет само по себе».

Для тех, кто впервые знакомится с деятельностью Русфонда

Благотворительный фонд Русфонд (Российский фонд помощи) создан осенью 1996 года для помощи авторам отчаянных писем в «Коммерсантъ». Решив помочь, вы сами выбираете на rusfond.ru способ пожертвования. За эти годы частные лица и компании пожертвовали в Русфонд 9,847 млрд руб. В 2017 году (на 19 июня 2017) собрано 777 105 409 руб., помощь получили 1062 ребенка, протипировано 4129 потенциальных доноров костного мозга для Национального регистра. С начала проекта Русфонда в «Новой газете» (с 25.02.2016) 4704 читателя «Новой газеты» помогли (на 19.06.2017) 58 детям на 324 419 руб.

Еще в роддоме нам сказали, что у Алины есть шумы в сердце и что необходимо показать ее кардиологу. Врач в Детской городской клинической больнице №13 имени Н.Ф. Филатова диагностировал у дочки открытый артериальный проток и рекомендовал регулярное наблюдение: был шанс, что проток постепенно закроется сам. Мы регулярно ездили делать УЗИ сердца в Филатовскую больницу. Проток не закрывался, хотя, к счастью, диаметр его оставался прежним — 1,5 мм. Кардиохирург объяснил, что без операции не обойтись. Но нам стоит подождать. Когда Алина подрастет и наберет нужный вес, дефект можно будет закрыть щадящим методом — с помощью окклюдера, который вводится через бедренную артерию. Наша дочка маленькая и хрупкая, до необходимых параметров она доросла только к девяти годам. Этой весной врачи сказали, что Алина готова к эндоваскулярной операции. Она будет сделана по квоте, но в больнице нет нужного окклюдера. Доходы нашей семьи не позволяют купить его самим. Помогите, пожалуйста!

Оксана Абубакирова, мама Алины, Москва

Помочь Алине Абубакировой

Реквизиты для помощи

Благотворительный фонд Русфонд ИНН 7743089883 КПП774301001 Р/с40703810700001449489 в АО «Райффайзенбанк», г. Москва К/с 30101810200000000700 БИК 044525700

Назначение платежа: организация лечения, фамилия и имя ребенка (НДС не облагается). Возможны переводы с кредитных карт, электронной наличностью. Вы можете также помочь детям, пожертвовав через приложение для iPhone: rusfond.ru/app, или сделав SMS-пожертвование, отправив слово ФОНД (FOND) на номер 5542. Стоимость сообщения 75 рублей. Абонентам МТС и Теле2 нужно подтверждать отправку SMS.

Адрес фонда: 125315, г. Москва, а/я 110; rusfond.ru e-mail: rusfond@rusfond.ru Телефон8 800 250-75-25 (звонок по России бесплатный, благотворительная линия от МТС), факс 8 495 926-35-63 с 10.00 до 20.00