«Моего друга зарезали — и с фанатскими драками я завязал». Один день бойца без правил

- Я к единоборствам не как к насилию отношусь. Это искусство, мужик. Красивый поединок — это как картина. Если в начале карьеры ты выходишь и как мельница размахиваешь руками, то лет через семь ты выходишь и лишнего движения не сделаешь. - Друг ко мне как-то подходит и говорит, что нужна помощь. И я с ним поехал, взял с собой молоток на всякий случай. Приезжаю туда, а там какие-то спортивные чуваки: вставляют капы, бинтуют руки, надевают перчатки. Ну я достаю свой молоток, и все начинают ржать. Оказалось, что это драка футбольных фанатов. И потом понеслось… Через 40 секунд кто-то крикнул «стоп» и объявил, что мы выиграли. - Меня в одно время друг затянул в эти фанатские драки. Говорил, что в жизни побеждают зверюги. Потом друга зарезали. А я завязал. - Последний раз плакал, когда мы с Кристиной смотрели документальный фильм про мирового чемпиона UFC Майкла Биспинга. Он пять раз выходил на претендентский бой и все пять раз проигрывал. И вот он рассказывал, что он всегда знал, что будет чемпионом, хотя на нем все уже поставили крест. И в этот момент я пустил слезу. - Я сразу в нее влюбился. Она сначала меня отшивала. Не нравился я ей. Два месяца за ней ухаживал. Я вот рэп читаю под псевдонимом Мишаня Московский, написал ей целый трек. Там все суперванильно... В общем, то, что мы вместе, — одно из самых больших моих достижений. - Был период, когда я целый год проигрывал по любителям, уже начали опускаться руки. Тренер тогда сказал мне, что это и есть путь бойца. Неужели тебе не интересно, кем ты можешь стать, если сейчас не опустишь руки? - Агрессия — точно не про меня. Эта эмоция забирает слишком много сил. - Мы вот с Кристиной переехали в квартиру недавно, и там кишело тараканами. Но мне даже их было жалко давить тапком. Убить другое существо для меня… Мясо даже из-за этого не ем. - Мама может позвонить за полчаса до боя и спросить, отбился я или не отбился. Поэтому я на бой всегда авиарежим ставлю. Но когда бой прошел, то первое, что я делаю, — звоню маме. - Больше всего я боюсь, что после того, как мы умрем, ничего не будет.