Поэма без героя.

В России больше нет невиноватого. Серебренников, в частности, Кирилл, — он тоже сам виновен, что гнобят его; и то, зачем он с ними говорил? Он деньги брал у государства этого, их честно меж актерами деля; зачем он покушался на бюджет его? Зачем он ставил «Околоноля»? Он выступил недавно с резким возгласом — «Россия превращается в тюрьму»; тогда зачем он дышит этим воздухом, который так не нравится ему?

«В России больше нет невиноватого, за кем бы мог пойти актерский цех. Виновна, например, Чулпан Хаматова: зачем она поддерживала тех? Хвалила ВВП, и ей понравилось. Никто не вынуждал, и не врала. Детей спасала? Нет, она пиарилась, брала награды, звания брала! Теперь пришли выписывать квитанцию». Мол, через край, актриса, не хватай. Миронов тоже: «едете во Францию»… А если бы в Японию? В Китай? Он тоже ведь начальник Театра нации*, и тоже, как последний сукин сын, не может без вранья, без махинации, прогибов, поцелуев ниже спин… У нас сейчас настолько все убогие, страна себе настолько не равна, что ни театра, ни гематологии не может быть без толики говна. Поистине, в стране, где правят скважины, и кажется, что это на века, мы все должны быть несколько загажены: попахивать — не слишком, а слегка. Страну нельзя успешно оболванивать, коль светочи духовные кругом: нет, светочи должны слегка пованивать и каждый быть для каждого врагом.

У нас не может быть невиноватого: куда ни глянешь — склизко и черно. Вот, например, была еще Ахматова, писала «Славу миру», а чего? В России нет героев — только грешники: какие не свалили — тех купил. Сплошные кагэбэшники, приспешники плюс несколько умученных терпил. «Поэма без героя» — вот пророчество: никто не свят, не честен и не тверд. Молиться иногда еще и хочется, но подойдешь к иконе — видишь: черт. «Спасти сынка — понятное желание!» — а все равно не сжалился прохвост. В России нет такого выживания, чтоб дьявола не целовать под хвост.

За кем бы ни пришли — найдутся поводы: за бунтарем, за рыцарем пера, — и интернет ему устроит проводы: а я не удивлен, давно пора!

А интеллектуалов нет тем более: они привычно ходят по костям, их всех заботит только монополия на право создавать словарь властям. Теории у них настолько куцые, что уязвимы сплошь, со всех сторон: хотят консервативной революции — но это же, друзья, оксюморон! Не знаю, там верховное задание — иль просто тренд, возникший неспроста: запрос на пафос — и на оправдание арестов, пыток, лжи и воровства? Фашизму непременно нужен Хайдеггер, набор темнот потребен главарю (кто рифму подберет на слово «Хайдеггер», тому я лично книгу подарю). Все колумнисты, всё образование, вся проповедь традиции, sans doute**, — затем, чтоб сочинить обоснование, когда за кем положено придут. А так как все забито, заморожено и вскорости сорвется с якорей, то крепнет мысль, что это всем положено — и многие хотят, чтобы скорей.

В России больше нету сострадания. Страдают те, чьи помыслы чисты. У нас теперь не Швеция, не Дания, а чисто предвоенная Германия, а в ней — одни драконы и глисты. Здесь, кажется, нарочно все устроено, в ничем не разгоняемой ночи, — чтоб не было ни рыцаря, ни воина, а только палачи и стукачи. И это так талантливо поставлено, так вечно, без начала и конца, что обвинить ни Путина, ни Сталина не можешь: тут видна рука Творца. Поэтому — от барда до чиновника — трясутся все и по ночам не спят: ни праведника нету, ни виновника.

Виновен Бог.

Но он уже распят.

___

*В артистической среде обычно говорят «Тятр».

**Без сомнения, пардон май френч.