—Я тогда работал доцентом всесоюзного юридического заочного института. Вместе с коллегами я занимался вопросами правового регулирования работы СМИ. И мы решили, что напишем проект нового закона о печати — авторский. У такого законопроекта, подписанного конкретными людьми, есть очевидный недостаток: если вам он не понравится, вы знаете, кому набить морду. Обычно в Советском Союзе было так: народ и партия едины, они и создают законы. Другого автора быть не могло.

Напечатать наш проект закона о СМИ невозможно, потому что всюду была цензура. Он так и не был опубликован до тех пор, пока в октябре 1988 года мы не смогли издать его в газете «Молодежь Эстонии», принадлежавшей союзу журналистов эстонской ССР. Через две недели он вышел на русском языке как бы в переводе с эстонского. После этого его можно было печатать всюду, наш проект пошел по стране.

— У меня на даче сохранился один из флагов с баррикад. С одной стороны, это были дни страшные. А, с другой, настолько там было веселое настроение: когда человек понимает, что творится история и все равно никуда не убежишь. Это было веселое отчаяние. Я в те дни был не на баррикадах, я был в министерстве печати. Но это было практически то же, что и баррикады.

После путча практически сразу был подписан Ельциным указ о прекращении деятельности коммунистической партии Советского Союза. В начале 1992 года группа депутатов Верховного совета Российской Федерации подали ходатайство в Конституционный суд о проверке конституционности указа президента о запрете КПСС. Начался процесс в Конституционном суде, который начался в мае, а закончился в ноябре. Этот процесс позволил дать правовую оценку тоталитарному режиму, который существовал в этой стране. Это было очень важно, потому что оппозиция уже нацелилась на импичмент президенту.

— 15 республик были как дольки в апельсине. Они все были скованы этой союзной «кожурой». Что нужно было сделать? Нужно было убрать «кожуру», те оковы, что мешали республикам развиваться. Ведь невозможно было управлять всем из Москвы.

Я возьму близкую мне тему свободы средств массовой информации. Вопрос, можно ли открыть районную газету в Эстонии, решали в ЦК КПСС. Можно ли им увеличить тираж или изменить периодичность выхода, решали в ЦК КПСС. Совершенно очевидно, что надо было это убрать. Нужно было этот апельсин просто разделить на дольки. А мы вместо этого бросили его с 12 этажа.

— Я никогда не был членом КПСС. В рамках процесса был допрос Егора Кузьмича Лигачева, члена политбюро ЦК КПСС в 1985-90 годах. Я задавал Лигачеву вопросы, которые бы ложились в нашу юридическую конструкцию. Наша конструкция строилась на том, что КПСС не была партией, а была государственной структурой. Я спрашивал Егора Кузьмича: «Мог ли человек выехать за границу, даже не будучи членом партии, без разрешения райкома партии?», «Мог ли человек получить место в ВУЗе, без разрешения партии?». Тут он поворачивается ко мне и говорит: «Зачем вы задаете мне этот вопрос? Вы же сами были членом партии». Тут я от неожиданности выпрямляюсь и говорю: «Нет, Егор Кузьмич, я в этой организации никогда не состоял». Повисает пауза и Егор Кузьмич говорит: «Да, в партию брали только самых достойных».