Что осталось после него

Еду я на родину (Шевчука). Сопки, сопки. Пятьсот километров — сопки. Можно гладить их глазами. Две секунды вверх по склону, две секунды — вниз. Можно сочинять метафору, что сопки, поросшие низкими и худыми лиственницами, — как бритые под 0,3 затылки каторжников, упавших лицом в эту отмороженную землю. Что еще делать, когда пятьсот километров — одни сопки.

Иногда попадаются брошенные поселки. В них пятиэтажки стоят. Люди уехали, а они стоят, раззявили черные окна — словно воют. Тут уже можно ничего не сочинять. Уже колымские геймеры прозвали эти поселки «сайлент хиллами»*.

Другое дело — Ягодное (3,5 тысячи, райцентр). Окна горят. Хотя киловатт по 7 рублей 26 копеек. (На два рубля дороже, чем в Москве, если интересно.) Есть ДК. Кинотеатр. Новый спорткомплекс. Даже храм есть. (Храм на Колыме — это редкость.) Причем в здании, где прежде был поселковый совет. Кроме шуток: обыкновенная советская коробка в два этажа, а сверху купол. Очень это многослойный символизм. Во-первых, это как бы гол престижа. Во-вторых, такая форма храма более соответствует нашей угловатой вере. Ну и вообще: давно, давно пора объединить церкви с администрациями под одной крышей. Все-таки власть мы любим и боимся сильнее, чем любого из богов.

Потом, правда, приглядываешься к объявлениям. Продают квартиры, машины. И все с пометкой: «Срочно!!! В связи с отъездом…» Затем узнаешь в администрации, что за прошлый год отсюда уехали 213 человек. Потом еще в магазин заходишь. (В любой. Магазины здесь через дом.) Помидоры — 640. Огурцы — 585. Груши — 300. Мандарины — 240. Яблоки — от 180. Молока (80 рублей) почти нет. Самый дешевый хлеб — 46.

«Тысяча рублей — это, можно сказать, с пустым пакетом вышел», — говорит Саша, специалист центра занятости.

Саша показывает в компьютере вакансии. 47 позиций. Вот библиотекарь. Зарплата — 18 750 рублей. Дворник — столько же… Столько же? «У нас все умножается на два с половиной. На материке это будет около восьми тысяч». Киномеханик (20 тысяч). Водитель пожарной машины (30). Отоларинголог (48).

Саша: «Чтобы тут нормально жить, нужно тысяч 50 на одного. У меня жена и дочь четырех лет. Я получаю 35. Жена получает больше, она педагог в спортивной школе. Коммуналка — 7—8 тысяч. Откладывать мы уже не откладываем. У меня класс был — тридцать человек. В Ягодном остались человек пять. Уезжают в Магадан, в центральные регионы. У нас у самих квартира в Магадане. Уедем, когда ребенок в школу пойдет».

Монолог бюджетного работника:

«Говорят, нулевые — это восстановление. У нас почему-то все наоборот. В девяностые губернатором был Цветков. Обманул Госдуму, сделал особую экономическую зону, заводы работали. У области долг был 1 миллиард. Сейчас 13. С аффинажного завода украли 2 тонны золота. Вот такусенькая заметка в газете была. Вся вертикаль прогнила. Какая их идеология? Заработать и купить дом на материке. Хотя мне легко говорить. Будь я на их месте — может, так же делал бы… Ничего не производим. Добыча золота — это всё частники. В районе остается только НДФЛ. Я, конечно, люблю свой край. Но почему на Аляске-то все развито?»

Так Саша в 93 словах пересказал содержание всех альбомов «ДДТ». Я поделился с ним этим наблюдением. А он нет, не любитель Шевчука. «Есть у него хорошие песни, конечно. Но позиция его мне не нравится. Не все так плохо у нас. Патриотизм вырос, это хорошо, я считаю. Он, кстати, жил-то не в Ягодном, Шевчук, а на прииске имени Горького, насколько я знаю. Только поселка там уже нет, перемыли его полностью. Артель выкупила землю, снесла дома и всё перемыла. У Ягодного, наверное, такое же будущее».

В промывочный сезон (май—ноябрь) в районе работают около 60 артелей. Вместе добывают 6 тонн золота.

Ромка-бульдозерист приехал в Ягодное из Иркутска. Шел по главной улице, обалдело озирая упадок. Весной, от пыли, придорожная Колыма имеет вид несколько марсианский, и Ромка, одетый, как американский паратрупер, был тут вроде героя фильма о колонизации космоса.

— Обманывают в Иркутске, — сказал старатель. — Обещают 60 тысяч, потом вычитывают за слив солярки, хотя ты ничего не сливаешь, и выходит 48. Алименты, ипотека, кредиты… А здесь в артели 30 тысяч в начале каждого месяца и 800—900 тысяч в конце промывочного сезона. Выходит миллион.

Миллион. Столько районная администрация потратила в 2016 году на содержание дорог в поселках.

Ради миллиона Ромка полгода будет работать по 12 часов в день с перерывом на обед и двумя паузами по 15 минут на чай. «Приехал как на каторгу».

— Сколько они золота отсюда вывезли — можно было вдоль всей Колымской трассы поставить золотые фонари с бриллиантовыми лампочками, — возмущается пожилой дальнобойщик Фезлудин, постоянно проживающий под Магаданом. — Прилетаешь, в аэропорту написано: «Колыма — золотое сердце России». А в дома заходишь: или есть коньяк, но нет закуски, или есть закуска, но нет коньяка.

— Старожилы говорят, что мы только начинаем мыть золото, — возражает глава района Павел Страдомский. — Мы же до сих пор мыли вдоль трассы, вдоль инфраструктуры. У области огромный потенциал. Вопрос — как его развивать? Частных инвестиций, наверное, не будет.

Страдомский приехал в Ягодное в 1985 году с Кубани. 25 лет ему было. Работал экономистом на промкомбинате. «Делали мебель, шили все — от трусов до спец­одежды». 17 лет был первым замом. Полтора года как глава.

— Раньше в районе были пивобезалкогольный комбинат, мясокомбинат, механический завод, завод стройматериалов, дорожное управление, два ГОКа, автобаза, две геологические экспедиции. А теперь даже обеспеченность врачами — 53%, — вздыхает Страдомский, интеллигентный, подтянутый. — Зато в городе тоска, а тут пятьсот метров — и ты в дикой природе.

Если спросить в Ягодном, кто у них самый интересный человек, скажут: «Паникаров». Паникаров в этот раз был на материке, но нельзя написать о Ягодном, его не упомянув. В 90-х бывший сантехник Иван Паникаров основал движение «Поиск незаконно репрессированных» и музей «Память Колымы» (в своей квартире). Паникаров восстановил тысячи судеб. Его заслуги признаны даже государством — он лауреат правительственной премии.

(Цифры, нужно привести цифры. Около миллиона человек прошли через колымские лагеря с 1932-го по 1956-й. 120 тысяч в них умерли. 8 тысяч были расстреляны.)

Вопрос дилетанта. Как на этой земле, исполненной насилием, можно было вырасти не то что Шевчуком, а хотя бы не людоедом?

Ответ профессионального жителя п. Ягодный Валерия Сотниченко:

«Я приехал сюда в 1971 году. В то время здесь жили 10 тысяч человек. Кто освободился, а кто, как мои родители, приехал подзаработать. Тогда достаточно высокий уровень образования был у людей в Ягодном. Тут можно было запросто встретить и кандидата наук, и доктора.

Деградация началась с 90-х годов, — продолжает Сотниченко. (Он работает адвокатом. Комната Сотниченко расположена за прилавком в продуктовом магазине. На стене портреты коммунистических деятелей, не исключая Берию и Дзержинского.) — Грамотные люди, которые умели что-то делать, уехали. А район стал сужаться, как шагреневая кожа. Если в начале 80-х годов здесь было 25 поселков, то в 91-м осталось 15, а сейчас — семь. И народ из этих поселков — люмпены — стал переезжать в Ягодное. Поэтому никакого колымского братства не осталось. А лагерная Колыма, наоборот, сохранилась. Можно сказать, что начальник района — это начальник лагеря сейчас. Ты если хочешь работать, ты не будешь ему перечить.

Раньше по области добывали 70 тонн золота без всяких механизмов, на паровых экскаваторах. Это был наш вклад в Победу, благодаря этому мы сумели по ленд-лизу купить и танки, и самолеты. А сейчас? Врачам предлагают 80 тысяч — и то не едут. Не те деньги, чтобы жопу морозить. Поэтому у кого дети подрастают — будут уезжать. Остальные обречены. Пенсионеры будут получать 20 тысяч и жить за счет дотаций на коммуналку. Ну есть еще такие, как я. Мне лучше Колымы ничего не надо, я нахожу здесь свой интерес. Но таких немного».

«А лето прекрасное здесь, — добавил адвокат (как будто привел смягчающие обстоятельства). — Ягодное ведь действительно от слова «ягода», а не от слова «ягодица».