Мариэтта Акопова с матерью приехала в Москву в конце 1980-ых, когда в Азербайджане начались межнациональные столкновения. Мариэтта — армянка, но всю свою жизнь она прожила в Баку. Когда в городе начались погромы, друзья уговаривали их с матерью уезжать незамедлительно. Потом, к тому же, убили их родственника.

Мариэтта взяла отпуск на работе, хотя начальство отпускать её не хотело. Она решила не увольняться, потому что верила, что через несколько недель получится вернуться в Азербайджан.

Домой она не вернулась никогда.

Мариэтта решила поехать в Москву практически наобум: она часто приезжала сюда на лечение и город хорошо знала. К тому же в Москве действовала программа помощи беженцам, пострадавшим в межнациональном конфликте в Азербайджане. В связи с распоряжением Правительства Москвы городским объединением гостиниц Акоповым было предоставлено временное убежище и выделен номер в гостинице «Заря». Там же Мариэтта и ее мама Мария были временно зарегистрированы. В общей сложности они прожили в «Заре» больше 10 лет.

До 2002 года гостиница была городской собственностью, но впоследствии была приватизирована. Когда «Заря» перешла в частные руки, Акоповы оказались на улице.

Выселение случилось внезапно. В декабре 2001 года Мариэтта вышла в магазин, дома, в комнате, осталась её мама. Когда она вернулась, в комнату её уже не впустили представители нового собственника гостиницы. «Маму выгнали в одном халате, без всего, а это был декабрь», — вспоминает Мариэтта. Всё имущество Акоповых из комнаты вынесли, большую часть вещей Мариэтта и Мария потом так и не смогли найти.

Два месяца до суда Акоповы жили у знакомых. Вскоре новый собственник гостиницы подал на Акоповых в суд. 13 февраля 2002 года по решению Бутырского районного суда Москвы их выселили уже официально, и тогда им, как не имеющим другого жилья, всё же были предоставлены две комнаты в Востряково. Впрочем, дом, в который их переселили, Госсанэпиднадзор вскоре признал непригодным для проживания: микрорайон находился в санитарно-защитной зоне завода ДСК-3. После очередного выселения Мариэтте и Марии пришлось вновь скитаться по знакомым.

В 2004 году Акоповы встали в очередь на получение квартиры. По закону они могли претендовать на собственное жилье, так как к тому времени получили гражданство РФ, однако не имели жилища (а граждане России, как написано в Конституции право на жилье все-таки имеют). Но очередь за собственной квартирой – это очень долго, и коротать ее Акоповым приходилось то у одних, то у других добрых людей.

В 2007 году Акоповым удалось заключить договор краткосрочного найма жилого помещения с Департаментом жилищной политики и получить квартиру на Ботанической улице. По словам Мариэтты, этому содействовала Ирина Рабер, которая была на тот момент префектом Северо-Восточного округа. Договор краткосрочного найма нужно было постоянно продлевать, потому что он заключается на срок не больше 12 месяцев, а жильё остаётся в собственности города. Без продления договора проживание в квартире считалось бы незаконным.

В 2011 году, когда сменился префект СВАО, договор краткосрочного найма с Акоповыми Департамент жилищной политики больше не заключал. Мариэтта обращалась в Департамент городского имущества Москвы, писала депутатам – но всё было безуспешно, стену было никак не пробить.

Тогда мама Мариэтты пережила инфаркт.

В Департаменте жилищной политики Мариэтте и Марии предлагали получить субсидию – закон предусматривает, что люди, нуждающиеся в жилье, имеют право получить из бюджета сумму на самостоятельную покупку. Мариэтта была готова получить эту субсидию и купить квартиру в строящемся доме. Но в выделении денег ей отказали. В Департаменте пояснили, что по закону дом, в котором будет куплена квартира с использованием субсидии, должен быть достроен минимум на 70%. Но квартиры в таких домах и стоят дороже, субсидии уже не хватит.

Впрочем, Акоповы рассматривали вариант и с почти достроенным домом — в Подольске. Но он был бездотационный (льготы на жителей таких домов не распространяются), они решили, что их пенсий на жизнь в таком доме никак не хватит.

Все эти годы Акоповы продолжали жить в квартире на Ботанической, а чиновники пытаются их оттуда выселить. Летом 2016 года Департамент городского имущества подал в суд соответсвующий иск. Чиновники департамента пытались доказать, что с 2011 года Мариэтта с матерью незаконно жили в квартире на Ботанической улице. В январе Мариэтте всё же удалось выиграть дело в Останкинском суде и оспорить выселение «без предоставления другого жилого помещения». Однако Департамент городского имущества Москвы обжаловал это решение. В ДГИ настаивают на том обстоятельстве, что после того, как город перестал продлеваться с Акоповыми договор краткосрочного найма, им предлагалось купить жильё или по договору найма получить квартиру в Подольске или в Зеленограде. Да, действительно, в бездотационном доме.

Юристы «Гражданского содействия», куда обратились Акоповы, настаивают: оспаривать законность вселения, согласно статье 181 Гражданского кодекса РФ, нужно было в течение трёх лет, а с 2007 года, когда Мариэтту и Марию вселили в квартиру, прошло уже больше девяти. Кроме того, в одном из договоров краткосрочного найма указано, что квартира Акоповым была выделена из маневренного фонда – как лицам, оказавшимся в чрезвычайной ситуации. Согласно Жилищному кодексу РФ, из квартир, относящихся к маневренному фонду, пенсионеры по старости выселены быть не могут. Маме Мариэтты Марии 87 лет, и она тяжело болеет. Сама Мариэтта тоже пенсионерка, перенесла несколько операций. У неё одна почка, да и та больная.

Татьяна Метревели с сестрой Людмилой Мовсесянц, родителями и маленьким сыном приехала в Москву в 1990 году. Как и Акоповы, они бежали из Баку. По решению председателя исполкома городского совета депутатов в Москве тогда была запущена программа помощи братским народам Азербайджана, Нагорного Карабаха и Абхазии пострадавшим в результате межнациональных конфликтов. Через два года Правительство Москвы выдало семье удостоверения беженцев, а отец Татьяны и Людмилы по решению Моссовета получил место в общежитии на Каширском шоссе. Впоследствии он прописал там свою жену, планировал прописать и дочерей с внуком, однако это оказалось очень проблематично. Жилплощади на всех не хватало — беженцев регистрировали в тесных комнатах общежитий целыми толпами, без оглядки на жилищный кодекс. Вместе с семьей Мовсесянц в той же комнате оказался прописан еще один беженец, Челингаров. Ни родственником, ни знакомым он Мовсесянцам не приходился. До 2004 года он жил вместе с ними, а потом уехал в США и, соответственно, был из комнаты выписан.

Кроме Челингарова в этой комнате был зарегистрирован ещё один человек — Акопян, однако он жил в другом помещении.

Татьяна с сыном и Людмила получить отдельную комнату так и не смогли. Скитались. Жилплощадь, по словам Татьяны, тогда официально давали только престарелым и инвалидам. Остальным мест в общежитии не хватало.

В 2001 году все они получили российские паспорта, а вместе с ними, как тогда думалось, и права россиян.

До 2004 года Людмила и Татьяна с сыном ютились по съёмным квартирам, иногда даже ночевали в школе, в которой работали. В комнате отца и матери проживало слишком много людей. Там было невозможно даже зарегистрироваться — не то, что жить. Сёстры переехали к родителям в комнату на Каширском шоссе только в 2004 году, когда Челингаров уехал в Америку. Акопян же по-прежнему жил в другой комнате. Потом у сестер умерли родители. Сначала папа, потом мама.

И вот в 2011 году сестрам удалось вселиться и добиться регистрации в родительской комнате. Акопян сначала не возражал против того, чтобы Татьяна и Людмила с сыном жили в комнате отца, но через полгода неожиданно подал иск против их проживания в комнате. Мосгорсуд этот иск удовлетворил. В 2012 году Мовсесянц и Метревели были лишены московской регистрации. Суд объяснил, что изначально нанимателями комнаты были родители Мовсесянц, Акопян и Челингаров. После смерти родителей Татьяны и Людмилы нанимателем остался только Акопян. Он не является их родственником, поэтому, согласно статье 69 Жилищного кодекса РФ, на одну жилплощадь по договору социального найма вселить их невозможно. Также суд не усмотрел доказательств того, что Акопян ранее не возражал против вселения Мовсесянц и Метревели.

В статье 7 Закона г. Москвы от 14.06.2006 «Об обеспечении права жителей города Москвы» говорится, что «жители Москвы могут быть признаны нуждающимися в жилье, если они подали заявление о признании их нуждающимися в жилых помещениях в порядке, установленном этим законом, если они имеют гражданство РФ, живут в Москве на законных основаниях в целом больше 10 лет, не совершали ничего, что могло бы ухудшить условия, в которых они живут, в течение 5-ти лет, или признаны малоимущими по закону города Москвы».Однако в Департаменте городского имущества настаивают, что Татьяна с сыном и сестрой живут в России меньше 10 лет: якобы для них с момента утраты постоянной регистрации Москва является местом временного пребывания, а не местом жительства. Доказательств того, что Мовсесянц и Метревели живут в Москве уже около 30 лет, не увидел даже Пресненский суд, куда сестры обратились с требованием признать незаконным лишение их регистрации. Никак не повлиял на решение суда тот факт, что с 1992 года они состояли на учете в Миграционной службе Москвы в качестве беженцев и постоянно продлевали временную регистрацию.

Сейчас Татьяна с сыном и Людмила живут в той же комнате на Каширском шоссе, но в любой момент могут оказаться на улице. Решение суда об их выселении Мовсесянц и Метревели так и не удалось оспорить.

Обе сестры долгие годы проработали в школе. Татьяна — 16 лет, Людмила и того больше — 24, обе – учителя русского языка и литературы. Татьяна сейчас не работает, Людмила преподаёт в лицее №1451. Коллеги-учителя выступали в суде в качестве свидетелей, обе женщины представляли справки с работы. Если в борьбе за жилье они всё-таки проиграют, то идти им будет некуда. Учительских сбережений не хватит даже на покупку комнаты.