От тридцатого к тридцать седьмому

До 1930 года репрессии были многочисленными, но не массовыми. Большевики добивали остатки партий, существовавших до переворота, уничтожали внутрипартийную оппозицию. Но «кулацкая операция» 1930 года — ​это было существенно другое. Качественно и количественно — ​новый этап.

Во-первых, в короткие сроки были насильственно перемещены миллионы человек. Это не такая простая задача. Нужны транспорт, охрана, фураж и т.п. Нужно решение множества вопросов — ​например, куда девать умерших в пути? (А умирало немало.) Даже просто учет «спецпереселенцев» в таких масштабах — новая задача, как и распределение в «пунктах разгрузки». Напечатаны специальные карточки, определен регламент, разработаны инструкции.

Пришлось строить специальные пересыльные лагеря, потому что пересыльные тюрьмы не справлялись с таким потоком. Еще раз: впервые масштабы репрессий стали такими, что ссыльные не вмещались в имеющиеся еще с царских времен пересыльные тюрьмы — ​потребовались специальные пересыльные лагеря. В следующий раз эта проблема встанет в 1937-м, когда следственные тюрьмы будут переполнены, а лагеря с трудом вместят поток осужденных.

Да и «изъятие кулаков» из села — ​нерядовая операция, особенно когда это происходит одновременно во многих селах. Подавить сопротивление, предотвратить побеги, забрать именно намеченные семьи, организовать доставку на сборные пункты. Мужчин, которые могли оказать сопротивление, арестовать «по первой категории» еще до начала массового выселения. Но и в семьях «второй категории» нередко арестовывали мужчин и потом соединяли их с высланными семьями на сборных пунктах или даже вообще в пунктах выгрузки. Сопротивляться было некому. В тридцатом году эта технология отрабатывалась на «кулаках», а через десять лет опыт применили на выселении целых народов.

Немцы потом решали аналогичные задачи — ​и при «решении еврейского вопроса», и при насильственном угоне остарбайтеров. Возможно, они учитывали советский опыт.

Во-вторых, в короткие же сроки, за два года, было расстреляно и отправлено в лагеря больше людей, чем за десять лет после Гражданской войны. Причем это делалось внесудебными органами — ​тройками ОГПУ, которые были созданы по приказу ОГПУ № 44/21 2 февраля 1930 г. И уже появились проблемы с захоронением расстрелянных — ​их было слишком много. В тридцатом году справились, сделав общие могилы на городских кладбищах. В тридцать седьмом уже пришлось делать большие рвы за городом.

Вообще, когда читаешь этот приказ, не оставляет ощущение дежавю, потому что он абсолютно рифмуется со знаменитым приказом НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года, по которому началось то, что историки называют Большим террором, а народ — ​тридцать седьмым годом.

И там и там — ​категории репрессируемых. И там и там — ​круглые, явно завышенные планы (лимиты) по категориям. И там и там основная цель — ​крестьяне (обе операции в ОГПУ/НКВД назвали «антикулацкими»). Другое дело, что в 1937 году операция набрала такие обороты, что кроме крестьян захватила все слои общества, включая даже номенклатуру.

И там и там — ​внесудебные органы, тройки. В короткие сроки пропустить сотни тысяч через обычную судебную машину, даже лояльную советскую — ​нереально. А тройки обычно и создавались, когда надо было решить вопрос без особых формальностей. В тридцатом году тройки впервые были применены не для точечных операций, а для массовых репрессий. В 1937 году успешный опыт повторили — ​в гораздо больших масштабах.

В 1930 году вся эта технология была апробирована, в 1937-м — ​масштабирована.

Но это — ​совсем другая история.