Приходится ходить огородами

Презентация проекта памятника жертвам политических репрессий в Боровском районе известного художника Владимира Овчинникова прошла в прошлое воскресенье в его собственном огороде. Здесь же состоялось обсуждение перспектив установки такого памятника в Боровске.

Таким макаром художник лишил власть малейшей возможности обвинить его в организации и проведении несанкционированного митинга, не говоря уж о массовых беспорядках. Мой огород, что хочу, то там и выставляю, и гостей приглашаю сколько душе угодно. Тем не менее представители полиции все-таки посетили огород Овчинникова — не иначе для того, чтобы пугать ворон и прочих зловредных галок.

А званых «гостей» собралось немало. Участниками встречи и обсуждения стали жители Боровска и Балабанова, чьи родственники были репрессированы. Они горячо поддерживают идею установить памятник жертвам репрессий в Боровске и самого ее автора, который не только более 10 лет «пробивает» эту благородную идею, но и лично добился реабилитации многих боровчан, незаконно осужденных в годы советского террора.

Надо сказать, Овчинников в Боровске человек очень заметный. Он определяет не только городскую общественную жизнь, но и сам внешний вид города. Как? А расписывает по собственной инициативе заборы и стены домов, естественно, получив согласие домовладельцев. Вот только когда в его настенной живописи появляется мотив репрессий, эти картины планомерно закрашивают, якобы по требованию жильцов. А он продолжает свой бескорыстный труд. И верит, что труд этот не Сизифов. Как и «пробивание» памятника.

К счастью, есть люди, поддерживающие боровского художника. И не только в самом Боровске. Среди тех, кто приехал в воскресный день 2 апреля на перформанс Овчинникова, был и калужский омбудсмен Юрий Зельников. Он напомнил, что в прошлом году глава администрации Боровска Михаил Климов пообещал ему в 2017-м, к восьмидесятилетию 1937 года, этот памятник установить.

— Я привык, что данное слово надо выполнять, — прокомментировал слова (или все-таки слово?) Климова уполномоченный по правам человека в Калужской области.

А в процессе обсуждения обозначились две главные темы: будут ли на памятнике отображены имена жертв репрессий и где его разрешат разместить (в том, что городской власти уже никуда не деться и памятнику быть, никто из званых «гостей» Овчинникова, похоже, не сомневается).

Администрация не желает никаких имен и предлагает соорудить некую конструкцию c рельсом на месте колокола, то есть, по мнению Овчинникова, поставить памятник не жертвам террора, а тем, кто их конвоировал и избивал.

Пришедшие к Овчинникову родственники репрессированных хотят, чтобы помнили всех, по словам Андрея Платонова, «поименно, лично и отдельно».

Что касается расположения памятника, администрация города готова выделить для него место только на самой окраине, рядом с кладбищем.

Участники «огородного» обсуждения считают, что памятник необходимо поставить в центре города, как покаяние перед невинно пострадавшими боровчанами.

Чем дело кончится и сердце успокоится, и успокоится ли вообще, неведомо. Представители администрации Боровска, которые тоже посетили огород Овчинникова, отказались от предоставленного им слова, заявив, что у них нет таких полномочий.

Каких таких? Говорить с вверенным им народом? Или иметь хоть какое-то собственное мнение? Или — вообще говорить без отмашки сверху?

Хочу успокоить администрацию Боровска: нынешнюю верховную власть можно обвинять много в чем, но только не в открытом сталинизме. Так что, не ровен час, можно ведь и перебдеть, что не всегда лучше, чем недобдеть.