— Мне 18 лет исполнилось два дня назад.

Максим Косолапов, 11-классник из Электростали. Худой, сосредоточенный. Толстовка с нашивкой «Stay dead» (оставайся мертвым), серьга в ухе, военные ботинки. Говорит коротко, продумывая каждое слово. Поступать не будет, потому что один из тестов ЕГЭ не сдает — отказался ходить на обществознание: «поменялся преподаватель, это бред, а не уроки, не хочу тратить время». «Может, в армию. Учителя не давят — всем наплевать. Им работы меньше».

На суде он один. «Родители в курсе», — отвечает сдержанно.

Максим обвиняется по двум статьям — 19.3 и 20.2. Показывает приложение к административному протоколу — половинку листка, суть обвинения.

Весь текст напечатан, и только имя вписано от руки. Такие листки получили все. «Ноу-хау, — говорит адвокат Алексей Федяров. — Оптимизация».

Всех, кто оставался в отделениях после 17:00, допрашивали следователи СК. Задержанных готовят к уголовному делу. Политических лозунгов в коридорах не слышно.

Максим говорит, что приехал в Москву погулять. От Электростали до Москвы — 1,5 часа на электричке. Перед прогулкой оставил вещи у друга. В автозаке вместе с ним оказалось 14 человек. Потом — ОВД Мещанское, протоколы, доширак и бутылка воды. Отпустили двух школьников и старика-инвалида, еще с двумя провели беседу. Максима полицейские поздравили с днем рождения. Ночевать отвезли в ОВД Красногвардейское. С утра за ним пришла конвойная машина.

У Тверского районного суда — несколько полицейских машин. Коридоры суда заполнены — задержанные, родственники, адвокаты, приставы, полицейские в форме, секретари. Семь судей работают в потоковом режиме. По суду носится сотрудница московского ГУВД — координирует привоз, распределение по кабинетам, конвоирование в московские ИВС.

Судит Максима Москаленко Мария Сергеевна — она выглядит ненамного старше его. В кабинете еще четыре секретаря — все молодые девушки, заполняют документы, тихо пересмеивается.

— «Ютуб» накануне прогулки смотрел? — уточняет судья.

— Слушал, да. Но участия не принимал.

— Нет доказательств, что он симпатизирует какой-либо из существующих политических партий, — говорит адвокат. — Вы его осудите, да. Никто тут не питает иллюзий. Но проявите милосердие. Дайте ему доучиться, у него конец года.

Судья демонстрирует фотографию Максима в автозаке. Максим держит плакат: «Собираемся на хате у Димона, попьем винишка, покормим уточек». «Меня попросили подержать, — отвечает Максим. — Сотрудница полиции попросила».

Наконец судья удаляется в совещательную комнату, пристав выводит всех в коридор. Ждем.

— Я знаю, что она делает, — говорит адвокат. — Я много лет был прокурором. Она копипастит твою фамилию. Спрашивает своих девчонок: сколько привезли. Чай пьет.

Внизу раздается рев — выводят Навального.

— Мне он не интересен, — говорит адвокат. — Это мелкий поп Гапон. Он не нужен протесту. Тебе не нужен.

Максим смотрит в пол и немного улыбается. Он не собирается спорить, у него нет настроения болтать.

Максиму присуждают два штрафа общей сложностью 11 тысяч. Он оказывается единственным осужденным, получившим штраф. Остальных собирают внизу и отвозят в московские ИВС.

Андрей из города Кременки Калужской области (население — 10 тысяч 700 человек). Высокий, сильный, очень спокойный. Кеды, цветные очки. Предупреждает: «Я не говорю то, что думаю». Квалифицированный рабочий военного завода, оператор станков с программным обеспечением. Дома жена, сын и дочь — 2015 и 2016 годов рождения. Дочери пять месяцев.

Два года прожил в Москве. Работал в банке. Потом вернулся в Кременки. «Читал вашу газету. Потом перестал — в наше село не возят, а сайт у вас так себе».

От Кременок до Тверской — 40 минут на машине, 2,5 часа на электричке и полчаса пешком.

— Я приехал на Белорусский вокзал, — рассказывает судье. — Гулял. По прямой же.

Адвокат обращает внимание судьи, что Андрею при задержании не были разъяснены права — это существенное нарушение.

Судья мотает головой: несущественное.

Андрей поднимается.

— Если я что-то нарушил по незнанию, я прошу прощения.

Я вижу его спину, он дышит глубоко и размеренно, как перед рывком.

Заходят приставы, один посасывает антенну рации. Москаленко зачитывает решение — 10 суток.

— Позвонить кому? — спрашивает адвокат.

— Жене звонить не надо. Я подумаю, чей номер могу дать.

Следующим судят Гурама. От Гурама крепко пахнет вином — он тоже праздновал день рождения. «Я отсюда чувствую», — морщится судья, Гурам смущенно улыбается. Студент, учится на стоматолога, а живет на ул. Расковой. День рождения отмечал с тремя друзьями — Юрием, Турпалом и Сергеем. Пошли гулять на Пушкинскую, когда площадь и примыкающие улицы уже были заблокирована, испугались ОМОНа и толпы, сворачивали в переулки, но выйти из оцепления уже не смогли. В переулках начались задержания, и трое друзей прижались к автозаку — чтоб не снесли омоновцы. А Сергей побежал. Когда его задержали, трое друзей пошли следом и попросились в автозак. Сейчас они все в суде.

Гураму дали 8 суток. Юрию, Турпалу и Сергею — по 10.

К 6 вечера судьи закончили с ОВД «Мещанское» (7 человек), перешли к ОВД «Измайловское» (6 человек). Ждут «Лефортово» и «Красносельское». В ОВД «Богородское» задержанных уже даже посадили в машину, но в машине не оказалось бензина. Денег на бензин в ОВД тоже нет.

Двери суда запирают, внутрь пропускают только конвоиров и задержанных.

Внизу стоят мамы: «Вы журналист? Отойдите. Мы ничего не скажем». Потом подходят, спрашивают: сколько дают? А штрафы? А можно штраф — в рассрочку? Обсуждают возбужденное уголовное дело. Кира: сыну Степану 18, студент, ОВД «Преображенское». Только что сказали, что «Красносельское» остается на вторую ночь, родителей задержанных просили привезти спальники. 9 человек, все мальчишки.

— Он мне не сказал, что идет на акцию. Меня беспокоит, что не сказал. Думаю, почему не сказал мне.

— Сердитесь?

— Уважаю. Он взрослый.

— Если уголовное дело пойдет, как назовут? Раньше — болотное, а теперь?

— Прогулочное?

Из зала выводят коротко стриженного мужчину. Его сопровождают пятеро сотрудников. Сотрудники злы. «Он сказал: не буду участвовать в цирке, давайте сразу 10 суток, — на бегу говорит адвокат. — Говорит, все решит майдан. Все равно 10 суток дали, инструкция».

На втором этаже судят отца, задержанного с двумя сыновьями — 11 и 14 лет. Детей забрала мама. Этот человек стал вторым, кого отпустили со штрафом. Остальным оформляют от 7 до 10 суток. Повели девушку в наручниках.

— Я за политику не скажу. Я не работал в тот день, — говорит полицейский Юрий из ОВД «Измайлово». — У нас в отделе сидели 6 человек, все мимо шли. Реально мимо шли. Их сейчас судят.

— И как вам?

— Нормально. Не мы же судим. Главное в нашей профессии не деградировать. До их уровня.

— До их?

— Не этих ребят, конечно. А кого мы обычно возим. Вы бы видели. Вы часть другой системы. Если вы слабые — мы не виноваты. Мне 42. Мне до пенсии три года осталось. До пенсии обязательно надо доработать. Вот Сергей сидит, мы два часа общались сегодня. Нормально общались. Сергей, есть претензии?

— Неа. Мы сегодня катались. С мигалкой по встречке ехали, — говорит Сергей. — ОВД-тур.

— Надо лавировать на приспущенных между одной реальностью и другой, — говорит Юрий. — Это мой главный жизненный вывод.

— А пойдемте все в кино! Я приглашаю, — говорит Сергей. — Там фильм «Сплит», про человека с множественными сознаниями. Это про нас. Через 10 дней выйду — и если будет еще идти... На Пушкинской есть кинотеатр. Так и пойдем — полицейский, адвокат и пресса.

Тверской районный суд закончил работу в 10 вечера, во вторник откроется в 9. На очереди — задержанные из Останкинского, Богородского, Лефортовского, Хамовников, Котловки, Метрогородка, Красносельского, Обручевского, Нагатинского ОВД. Они остаются ночевать в клетках.

23 года, студент журфака МГУ:

«Задержали на Пушкинской, в акции не участвовал. Два часа пробыл в автозаке, увезли в отделение «Измайловское». Там и ночевал».

___

40 лет, переводчик и редактор:

«Я жду, когда привезут сына. Ему 18 лет. Мы гуляли в центре с сыном и его другом. Оказались мы там случайно, шли мимо. Проходили Мамоновский переулок, там раздавали наклейки «Навальный 2018». Мой сын сразу наклеил одну на одежду, я свою несла в руках. Мы решили обойти кордоны. К нам подошел человек в форме, попросил показать наклейки. Я несколько раз просила его показать мне документы, он отказался. В автозаке пробыли 2 часа. Вместе с нами внутри машины находилось еще около 30 человек, часть из них высадили в Преображенском отделении, но там не хватило места, чтобы разместить всех. Остальную часть повезли дальше. Меня отпустили в 1.30, сына держат до сих пор».

___

Апелляционная жалоба от Самойлова Александра Станиславовича. Военнослужащий в запасе. «Меня взяли прямо в метро»

___

22 года:

«Я брат задержанного — Комарова Александра Дмитриевича. Мы оба были на акции, но его задержали, а меня — нет. Жду, когда его привезут. Он студент Баумански, учится на системах компьютерной безопасности. Мы целенаправленно пошли на митинг — протестовать против коррупции. Мы, как и вся толпа, кричали, но ничего в руках не держали. Три часа в автозаке, с 19 часов в ОВД «Лефортово», их еще не привезли».

___

слева — Егор Иванов, защитник задержанного Андрея Шишкина (28 лет, IT):

«Мы вместе с другом пришли на митинг. Я из любопытства — посмотреть на мероприятие в таком новом формате, а Андрей пришел выразить недовольство. Он часто бывает в судах и знает, как плохо работает судебная система. На митинге мы встретили еще двоих знакомых, один из них тоже задержан. Сначала забрали Андрея. Мы хотели доехать до отделения к нему, я предложила спуститься в метро. Там была цепочка ОМОНа, они не хотели меня пускать в метро, я их стала снимать на видео. Дальше — вежливое «Пройдемте…» И мы пошли. Меня задержали, но потом выгнали из автозака. Им поступил приказ детей и женщин выпустить. Высадили просто на площади. Когда отпустили, я поехала к Андрею в отделение «Лефортово», передать воды, еды, но туда никого не хотели пускать: ни защитников, ни адвокатов. Пакет с едой удалось передать, только когда их выводили курить по одному».

___

Студент МГТУ «СТАНКИН», попросил об анонимности:

«Официально — гулял (улыбается). А неофициально вышли на проезжую часть, кричали. Нас схватили в 15.05. хотя в документах «ОВД Мещанское» допущена ошибка, они пишут, что в 16.00. В рапорте пишут, что оказывал сопротивление, хотя я шел спокойно. Пробыл в отделении ночь».

Записала Светлана Виданова, для «Новой»