Три года назад, 18 марта 2014 года, в Кремле был подписан договор о принятии Крыма и Севастополя в состав Российской Федерации. Подписи под документом поставили президент РФ Владимир Путин, премьер Крыма Сергей Аксенов, спикер Госсовета республики Владимир Константинов и «народный мэр» Севастополя Алексей Чалый. Федеральные телеканалы транслировали эйфорию, охватившую жителей полуострова: тысячи людей выходили на улицы с триколорами, обнимались и скандировали: «Россия!»

В середине февраля 2017-го, за месяц до третьей годовщины «крымской весны», в редакцию «Новой газеты» обратились сразу несколько человек, принявших активное участие в событиях февраля-марта 2014 года. Они утверждают: история «крымской весны» переписана, в тиражируемых крымскими и федеральными СМИ рассказах слишком много «белых пятен» и ложных героев.

Вопреки распространенному мнению, первым крымским городом, заявившим о желании «отдаться» России, был не Севастополь. 23 февраля 2014 года в Керчи прошла акция с участием 10 000 человек. После чего над городской администрацией был поднят российский флаг — впервые на полуострове. Керченский митинг организовали лидер местной «Русской общины» Константин Ерманов и лидер городского отделения «Русского единства» Виктор Сажин. Они же и руководили Керчью в феврале-марте 2014-го.

С Виктором и Константином я встречаюсь у Керченской городской администрации.

— Решение начать процесс по выходу города и всего Крыма из состава Украины я принял еще в 20-х числах января 2014 года, — рассказывает Ерманов. — К этому времени вокруг меня и Виктора, как лидеров самых многочисленных пророссийских организаций города, начал формироваться костяк активистов.

22 февраля бежал президент Янукович, и на следующий день на анонсированный нами митинг я шел уже с твердым пониманием, что призову людей выйти из состава Украины.

В свои планы, по словам Ерманова, он не посвящал никого.

— Не мог допустить утечки: в Керчи на тот момент были влиятельные проукраинские силы — СБУ и мэр города Олег Осадчий. Потерпеть пророссийский митинг они могли, но государственный переворот — нет, — объясняет он. — Хотя Осадчий сегодня помощник депутата Госдумы Константина Бахарева.

— Виктор тоже ничего не знал? — интересуюсь я.

— Ничего. Я понимал, что он меня поддержит. Но у Виктора уже была судимость за политику: в 2004 году, во время первого Майдана, он с соратниками перекрыл трассу на перешейке в Армянске, задержав ехавший в Крым «оранжевый автопоезд дружбы». За это Витя отсидел два с половиной месяца под арестом.

— На суде прокурором, кстати, была Наталья Поклонская, — добавляет Сажин.

23 февраля Константин и Виктор с тремя сотнями бойцов самообороны выдвинулись от штаба «Русской общины» на Госпитальной улице в сторону площади Ленина, на митинг. На площади их уже ждали несколько тысяч сторонников.

В интернете есть любительские видеозаписи митинга. «Ситуация в стране настолько плоха, что у нас уже нет шансов на федерализацию, — заявил Ерманов с трибуны. — И если мы уже не можем провести референдум по федерализации, то мы должны поставить вопрос о выходе Крыма из состава Украины».

Толпа встретила эти слова взрывом аплодисментов. Так же одобрительно люди отреагировали на заявление Виктора Сажина о готовности взяться за оружие: «Готовы, готовы!»

Вслед за этим Ерманов предложил водрузить над администрацией Керчи российский флаг. Люди двинулись к мэрии.

— Глава города Олег Осадчий и милиция попытались нам воспрепятствовать, — вспоминает Сажин. — В какой-то момент началось перетягивание флагштока: мы дергали на себя, они — на себя. В итоге флагшток порвали, а наши сторонники оттеснили мэра, позволив ему забрать украинское полотнище. В итоге первый российский флаг на полуострове повесили над зданием администрации на удочку.

— С этого момента город уже полностью находился под нашим контролем, — говорит Ерманов. — В тот же день я распорядился выставить на въезде в Керчь блокпосты, взять под контроль самообороны паромную переправу. Мы надеялись, что нашему примеру последует Симферополь, но события пошли по другому сценарию.

Вечером 23 февраля, по словам Константина, ему позвонил лидер «Русской общины» Сергей Цеков.

— Он спросил: «Костя, ты совсем поехал? Какое отделение от Украины? Надо срочно успокоить народ. Посмотри, Козенко (Андрей Козенко, действующий депутат Госдумы. —И.Ж.) в Севастополе хорошо поработал с артистами, и там народ не бузит, как у вас, берите с него пример. Я вам сейчас кокошников вышлю, другой реквизит, организуйте несколько концертов на улицах. Обстановка в Керчи мне совсем не нравится».

— Меня как обухом ударили, ведь это был лидер организации, — говорит Константин. — Затем Цеков позвонил снова и предложил «слить» керченский протест в обмен на пост мэра города. Я отказался. А через несколько часов стало ясно, что все еще хуже: мне пришло письмо от секретаря Сергея Аксенова Евгении Добрыни (сегодня — председатель Комитета по земельным и имущественным отношениям РК. — И.Ж.): «Сергей Валерьевич очень недоволен вашими действиями».

Больше ни с Аксеновым, ни с Цековым Сажин и Ерманов не общались.

«Новая газета» направила запросы Сергею Аксенову и Сергею Цекову с просьбой прокомментировать слова бывших подчиненных. Ответил только Цеков: из его приемной позвонили и сообщили, что «Сергей Павлович не может комментировать информацию, которая не соответствует действительности».

— Через четыре дня после нашего восстания, в ночь с 26 на 27 февраля, над Керчью появились вертолеты, к переправе подошли транспортные суда с «вежливыми людьми». У меня был разговор с высокопоставленным военным чиновником, не могу назвать фамилию, который рассказал, кто эти люди и для чего прибыли. С этого момента де-факто я отошел от политики, — говорит Ерманов.

Продолжать политическую карьеру ни Константин, ни Виктор не стали. Мэром Керчи до 20 июня 2014 года продолжал оставаться Олег Осадчий, а затем его сменил «человек Аксенова» Сергей Писарев, которого впоследствии задержали за взятку в 3,2 млн рублей.

В крымских патриотических кругах ходит шутка: «И всего-то нужно было забыть севастопольца Першикова в Симферополе, чтобы там началась буча». Соратник Игоря Стрелкова (Гиркина) Юрий Першиков известен тем, что 25 февраля 2014 года лично вывел спикера крымского парламента Владимира Константинова объясняться с окружившими здание Госсовета пророссийскими активистами, которые хотели услышать, что думают крымские власти о Майдане и дальнейшей судьбе полуострова.

Сегодня Першиков живет в Луганске, работает главным редактором местного интернет-портала «Луганск 1». До этого был советником министра информации и печати «ЛНР».

— Для меня «русская весна» в Крыму началась 25 января 2014 года на совещании с командованием Черноморского флота. На тот момент я был членом президиума общественного совета при Совмине АРК и входил в партию «Русский блок».

Далее, вспоминает Першиков, он занялся подготовкой бойцов.

— У меня было несколько отрядов, с которыми мы отрабатывали различные критические ситуации: например, действия в условиях отключения мобильной связи на полуострове. Наготове были «тревожные мешки», были обозначены «точки сбора», мы знали, куда выдвигать семьи, куда прятать женщин и детей. Были спланированы пути для отступления из Симферополя: например, через Петровские высоты к предгорью. Были также отработаны схемы прорыва блокады.

Базой бойцов Першикова стало здание «Беркута» в Симферополе.

— 23 февраля к нам пришел нынешний депутат Госдумы Михаил Шеремет, который набирал самооборону. Скажу честно: мы воспользовались финансовым ресурсом этой организации, хотя в остальном они со своими крашеными щитами вызывали смех. И знаете что? Уже вечером 23 февраля телефоны бойцов самообороны и наших казачьих рот попали в Киев. Людям стали приходить смс с угрозами. Пришлось менять номера. Кто сдал? Четких доказательств нет.

25 февраля, за день до столкновений пророссийских и проукраинских активистов у Верховного совета Крыма, у Першикова и других представителей казачества состоялась встреча с председателем Верховного совета Владимиром Константиновым и действующим председателем Общественной палаты Крыма (на тот момент — зампредом Верховного совета) Григорием Иоффе.

— Они выглядели подавленными, абсолютно не понимали, что делать в связи с событиями в Киеве. Я сказал Константинову, что ему нужно выйти к народу и озвучить позицию парламента Крыма. На что он ответил: «Юрий Александрович, при всем уважении, вы видели, сколько человек на Майдане? А вас сколько? 500 человек?» Мне удалось на него надавить, я и соратники буквально вывели его к людям. На улице ждали не 500, а несколько тысяч человек. И Константинов, нужно отдать ему должное, нашел слова.

В речи Владимира Константинова 25 февраля 2014 года впервые прозвучали слова о готовности не подчиняться и даже противодействовать Киеву. Он также объявил о проведении внеочередной сессии парламента — той самой, на которой был поднят вопрос о референдуме.

26 февраля движение Крыма в сторону России могло остановиться. И не из-за столкновений пророссийских и проукраинских активистов у Верховной рады АРК, а из-за чиновничьих «торгов».

— В день столкновений состоялись переговоры между лидером «Русского единства» Аксеновым, главой меджлиса Чубаровым и депутатом Верховной рады Украины Сенченко о смене конъюнктуры Совета министров Крыма. Совмин предполагалось разделить на три равные части: 30% «Русскому единству», 30% крымским татарам, 30% — украинским партиям. 10% зависали, и за них шел основной торг, — говорит Першиков.

Факт переговоров о перераспределении кресел в Совмине республики «Новой газете» подтвердили сразу несколько участников «русской весны» в Симферополе и бывший депутат Верховного совета Крыма Вадим Мордашов. Сами обозначенные Першиковым участники переговоров от комментариев воздержались. Сергей Аксенов не ответил на официальный запрос редакции.

Завершились переговоры, по словам собеседников «Новой», безрезультатно, потому что Рефат Чубаров хотел получить кресло спикера, с чем не был согласен Владимир Константинов.

— Нам тоже предлагали кресла в Совмине. Вечером 26 февраля у меня был разговор с заместителем главы Общественного совета при Совмине Андреем Кузьминым, который передал мне соответствующее предложение от депутата Верховной рады Сергея Куницына. Кресла предлагались неденежные: молодежь и спорт. Плюс несколько голосов в Верховной раде Крыма для партии «Русский блок», в которой я состоял. Предполагалось создать некий постоянный конфликт между двумя пророссийскими партиями — аксеновской и нашей. Я отказался. К тому времени у меня уже были довольно плотные контакты с российскими дипломатическими службами и с представителем Совфеда Игорем Морозовым.

В итоге 27 февраля 2014 года состоялось голосование в парламенте Крыма, на котором было объявлено о референдуме.

— Депутаты идти голосовать не хотели. Ночью у меня состоялся разговор с лидером крымского отделения «Партии регионов» Александром Мельником. Он был настроен очень скептически. Мне не без труда удалось его уговорить, чтобы его партийцы, 28 человек, пришли и проголосовали как надо. Остальных депутатов собрали наши казаки и Игорь Стрелков.

Сам Стрелков о том, что парламентариев Крыма на голосование сгоняли ополченцы, открыто заявлял в телеэфире.

После голосования в крымском парламенте и появления «зеленых человечков» Юрий Першиков, по его словам, «вздохнул с облегчением». В скором времени вслед за Стрелковым со своими бойцами он отправился в Донбасс.

Симферопольский бизнесмен-застройщик Геннадий Лисов во время «крымской весны» состоял в самообороне.

— Записался в первый же день ее создания, 23 февраля. Официально мое подразделение называлось пятой ротой первого полка симферопольского ополчения.

Инициатором созыва ополчения, вспоминает Лисов, был Сергей Аксенов.

— Это была нужная и своевременная инициатива. Хотя впоследствии мы поняли, что самооборону использовали как карту в политических торгах: нынешний премьер таким образом показал Киеву, что за ним, мол, есть люди. Собирали ополчение из-за большого проукраинского митинга, который проходил 23 февраля на площади Ленина в Симферополе. По сарафанному радио прошло, что на митинге планировалось снести памятник Ленину. И пророссийски настроенных граждан позвали выйти к Верховному совету, чтобы в случае активных действий по сносу помешать оппонентам. Но руководители меджлиса узнали о нашем сборе и сносить памятник не стали.

В первый день, вспоминает Геннадий Лисов, желающих вступить в самооборону было много.

— В Симферополе записалось 1200 человек. Но когда стало известно, что Янукович бежал, а напряжение в Крыму стало нарастать, осталось человек пятьсот. Когда в Крыму ждали «поезд дружбы», мы смогли собрать на железнодорожном вокзале всего 300 человек. Если вы услышите, что нас было тысяча или полторы (эти цифры были названы в фильме «Крым. Путь на Родину». —И.Ж.), — не верьте.

— Основной задачей ополчения в феврале-марте 2014-го стало поддержание правопорядка. Милиция была дезориентирована и своих функций фактически не выполняла. Нам пришлось заблокировать здание местного главка, чтобы оттуда не вывозили оружие. Самооборона также взяла на себя патрулирование улиц.

26 февраля у Верховного совета республики произошли столкновения пророссийских и проукраинских активистов.

— Я считаю, что в этот день руководство ополчения нас подвело. Во-первых, командиры рот предписали нам собраться у Верховного совета к 14 часам, хотя проукраинские активисты начали стекаться туда намного раньше. Во-вторых, Сергей Аксенов все время о чем-то говорил с Рефатом Чубаровым, а мы в это время были разрознены.

С популярным мнением, что самооборону Крыма нужно было распустить сразу после референдума, Геннадий не согласен.

— Мы продолжали выполнять функции милиции. В апреле ребята из нашей роты нашли мину в урне на железнодорожном вокзале. Сообщили об этом руководству ополчения, а те в ФСБ. Изымали огнестрельное и холодное оружие. Но к ноябрю 2014 года, когда крымские правоохранители прошли переаттестацию, ополчение было уже не нужно. Настоящие народные ополченцы из этой структуры ушли. А в 2015 году появилось совершенно другое формирование: казенное предприятие с финансированием в 250 миллионов рублей в год и штатом в 500 человек. Из настоящих бойцов ополчения там осталось 10%. И занимаются они уже не охраной правопорядка, а силовым сопровождением национализации, например. Я считаю, что эти люди позорят крымское ополчение как таковое.

Иван Жилин, «Новая газета». Крым

___

До референдума о переходе Крыма в состав России и в первые месяцы после него федеральные власти и чиновники полуострова дали крымчанам ряд обещаний, воплощение которых привело бы к существенному повышению уровня жизни в Крыму. «Новая газета» проанализировала основные из них.

Обещали.После присоединения Крыма к России Минкомсвязи РФ пообещало до конца 2016 года обеспечить полуостров современными коммуникационными сетями, в том числе 3G- и LTE- покрытием. При Украине на полуострове была преимущественно распространена устаревшая сеть EDGE.

Сделано. Обещание выполнено раньше срока. 3G- и LTE-покрытие появилось во всех крупных населенных пунктах полуострова и на главных магистралях уже к маю 2016-го

Обещали.За неделю до референдума с целью «сплотить народы Крыма» власти полуострова заявили о намерении придать русскому и крымскотатарскому языкам официальный статус, предусматривающий возможность использовать данные языки в документообороте

Сделано. Обещание выполнено. Официальный языковой статус в Республике Крым получил также украинский язык

Обещали.Перед референдумом крымчанам обещали повышение средней зарплаты до 25 000 рублей

Выполнено не полностью.Согласно официальным данным, средняя заработная плата в Крыму составляет сегодня 24 200 рублей. По сравнению с украинскими временами она действительно выросла — при Украине она составляла 3013 грн (около 15 000 рублей). В то же время на полуострове выросли цены. По некоторым оценкам, их рост составил до 40%

Обещали.В 2014 году правительство России заявило, что в рамках ФЦП по развитию Крыма и Севастополя регионам будет выделено 708,53 млрд рублей. Позднее сумма была увеличена до 769,54 млрд

Выполнено не полностью.Центральная власть фактически свое обещание выполняет. К настоящему моменту полуострову выделено порядка 381,2 млрд рублей. Часть проектов реализуется через федеральные органы власти. В то же время чиновники на самом полуострове с освоением средств не справляются, из-за чего часть проектов не реализуется в запланированные сроки. Так, в 2016 году Республика Крым не смогла освоить 3 млрд рублей из выделенных 24 млрд. Севастополь же и вовсе смог направить на реализацию ФЦП лишь 45,9 млн рублей из 1,169 млрд выделенных средств

Обещали.За день до референдума глава Верховной рады АРК Владимир Константинов заявил, что в российском Крыму станет больше туристов, чем в украинском

Не выполнено. Согласно официальной статистике, в 2013 году (при Украине) Крым посетили 5,89 млн туристов, в 2014-м (при РФ) — 4,78 млн, в 2015-м — 4,59 млн, в 2016-м — 5,57 млн туристов

Обещали. В рамках подготовки к референдуму Верховной радой Крыма были изданы гарантии для жителей полуострова после присоединения к России. В них, в частности, говорилось: «Все земельные участки и недвижимость в Крыму, находящиеся в собственности граждан и организаций, останутся у нынешних владельцев без каких-либо дополнительных подтверждений и проверок. Частная собственность в России священна и неприкосновенна»

Не выполнено. После присоединения Крыма к России в Севастополе началась ревизия земельных наделов, в ходе которой правительством города было подано 261 исковое заявление (в том числе и несколько коллективных) об изъятии земельных участков, якобы незаконно выданных людям при Украине (подробнее — «Новая» №3 от 16 января 2017 года, «Колебания береговой линии»)