Украина, досиживай

Виктория Кочеткова приехала в Россию в 1995 году, работала на Черкизовском рынке. Дома в Луганске остались ее дочь и родители, у которых она оказалась единственным кормильцем. В Москве в 2004-м Кочеткова родила младшую дочь, вышла замуж за ее отца. Затем случился новый роман: Виктория встретила безработного Алексея, младше ее на 15 лет, жалела его, несмотря на пьянство…

Первый раз в СИЗО Кочеткова оказалась, когда сдала в ломбард золото из квартиры свекрови, где они с дочерью продолжали жить и после ее разрыва с мужем. Когда через полгода Виктория вышла на свободу, они начали жить с Алексеем. Тот много пил, избивал гражданскую супругу, постоянно приводил кого-то домой. Однажды после ночной попойки с друзьями он стал будить ее в 5 утра и требовать денег на бутылку, она сказала, что не даст. Алексей стал душить Кочеткову, она пыталась защищаться, потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Алексей сидел на полу и истекал кровью, у него было несколько ножевых ранений. Она вызвала «скорую»…

Второго марта 2017 года районный суд города Иваново отказал в удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении Кочетковой Виктории Васильевны. По решению суда первой инстанции от 19 октября 2016 года она должна была выйти на свободу. Однако в день ее предполагаемого освобождения пришел документ: после апелляционного представления прокурора решение суда первой инстанции отменено, а дело направлено на повторное рассмотрение, после чего ходатайство защиты об УДО было отклонено. Основной довод прокурора и суда состоит в том, что Виктория является гражданкой Украины, а между Россией и Украиной нет договора, регламентирующего надзор за условно-досрочно освобожденными. Поэтому, будучи освобождена, она должна сидеть. Теперь уже не за то, что семь лет назад была обвинена в убийстве, а за то, что является жительницей Луганской области. Той самой части «Русского мира», за которую у российских патриотов так болит душа.

Виктория Кочеткова находится в ФКУ ИК-7 в городе Иванове почти 6 лет. Два года назад ее перевели в колонию-поселение. Она осуждена по статье 105 ч.1 УК РФ на 7 лет лишения свободы, от этого срока осталось чуть меньше полутора лет. Все это время Виктория не видела свою несовершеннолетнюю дочь. Сейчас Даше 12, она общается с мамой по телефону и в письмах, однако бабушка и отец не привозят ее на свидания. Они считают, что это будет слишком сильной травмой для ребенка. Видимо, именно об этом написала она стихи, которые на поэтическом конкурсе журнала «Неволя» прошли в финал и вошли в пятерку призеров. «Неволя» даже написала ходатайство в суд, но суд не внял. Наверное, стихи недостаточно убедительные.

Выйдя на свободу, Виктория планирует жить со своими родителями в Луганской области, по месту прописки. Остаться в России у нее не получилось бы в любом случае, поскольку в декабре 2014 года ей пришло распоряжение Минюста РФ о нежелательности проживания на территории России до 2026 года. Виктория неоднократно обращалась в Минюст, чтобы оспорить это распоряжение, но ответа ни разу не получила. Также она обращалась в Замоскворецкий суд Москвы, где ее проинформировали о порядке решения таких вопросов, но без квалифицированной юридической помощи из колонии сделать это почти невозможно.

Я поехала в Иваново на рассмотрение дела об УДО Кочетковой. В течение всего заседания суд пытается выяснить у представителя колонии, который выступает за целесообразность УДО, у прокурора и самой Виктории, как будет проходить «процедура надзора за продолжением исполнения наказания», когда Виктория окажется на территории Украины. Представитель колонии сообщает, что дальнейшая судьба условно освобожденных, не являющихся гражданами России, — находится вне их юрисдикции. Прокурор который раз ссылается на отсутствие соглашения между странами. Защита ходатайствует о приобщении к делу ответа на запрос Кочетковой из Минюста Украины, в котором сообщается, что соглашение действительно отсутствует, а на территории Украины Виктория будет иметь возможность отбыть остаток срока в одной из местных колоний.

Суд отказывает в удовлетворении ходатайства об УДО ввиду невозможности контроля за исполнением наказания на территории Украины. Виктория подала апелляцию в областной суд, однако большой надежды на успех у нее нет, ведь и областной суд соглашения между странами не заключит.

Я не знаю, справедливо ли Кочеткову шесть лет назад осудили за убийство или нет, и не берусь об этом судить. О литературной стороне ее стихов мне тоже судить не хочется, да и какая разница: «А за окном вечерняя прохлада, и фонари уже зажглись. Я жду тебя, мне ничего не надо, и только ты меня дождись». Мне просто интересно, как это вообще устроено: ведь так почти не бывает, чтобы колония ходатайствовала за УДО, и чтобы благодарности были у человека, и на поселение его переводили, и выпустить хотели. Но чтобы выпустить было нельзя, потому что осужденная из Луганска. И это вина, с которой никакое раскаяние ничего не сделает. И их таких — чья вина заключается исключительно в украинском гражданстве и причастности к «Русскому миру» — на российских зонах много. Только стихов они не пишут и журнал «Неволя» за них не заступается, поэтому про них никто и не знает ничего.