Жители Крыма воруют воду из Северо-Крымского канала. С таким заявлением в начале февраля выступил глава республиканского комитета по водному хозяйству Игорь Вайль. «Сегодня по тракту потери составляют от 15 до 18%. В этой цифре 20% — то, что мы не можем отследить, что говорит о несанкционированном отборе», — сказал чиновник.

Воду воруют по двум причинам. Во-первых, ее не хватает. Сам полуостров обеспечивает свою потребность в пресной воде лишь на 15%. До апреля 2014 года оставшиеся 85% «закрывал» Северо-Крымский канал, по которому Украина подавала на полуостров воду из Днепра. Во-вторых, сейчас, благодаря осадкам, вода в канале есть. Летом, когда температура не опускается ниже +25°C, канал пересыхает.

Жители крупных городов нехватку пресной воды не ощущают: близ Симферополя, Севастополя и Ялты имеются крупные водохранилища; восток полуострова, Феодосия и Керчь, решил проблему за счет переброски воды из реки Биюк-Карасу и Белогорского водохранилища. Но на севере Крыма, где канал был единственным крупным питьевым источником, нехватка воды стала проблемой номер один.

— У нас дома вода нормальная, а у тещи, на другом конце города, соленая из крана течет, — таксист Андрей везет меня по Джанкою. — Уже изучал на форумах: в Армянске, в Нижнегорском, в Красноперекопске — везде соленая. Пить невозможно.

— Какую пьете? — спрашиваю.

— В магазин ходим, там бак стоит. По 4 рубля за литр.

Пятилитровая бутылка воды в Джанкое стоит 60 рублей. Дорого. Но Андрей не экономит, и государству не советует.

— Вот говорят: воду перекрыли, потому что Киев захотел нереальную цену — 16 рублей 80 копеек вместо 2 рублей 40 копеек за куб. А наши столько платить, мол, не готовы. Да вы что? В Америке, я знаю, меньше доллара за куб не берут. Зато этой водой и поливать можно, и пить ее. А сейчас у нас расходы, считай, даже больше, чем при киевских хотелках. Вот теща с тестем. Им на неделю надо литров 20. Это 80 рублей в неделю. В месяц 320. А сколько бы они в кубах вылили? Ну пускай 10 кубов. Это очень много. И то получилось бы 168 рублей, в два раза дешевле, чем сейчас. А я еще про соленую из крана забыл: они же за нее тоже платят…

Поскольку в бытность украинским Крым получал из Северо-Крымского канала 1 млрд кубометров воды ежегодно, для российского бюджета водоснабжение полуострова по прежней схеме обходилось бы в 16,8 млрд рублей в год. Называю цифру Андрею.

— И? ! — возмущается он. — Во-первых, я и сам ее частично оплачу: по квиточку за коммунальные услуги. А во-вторых, у вас только стадион в Петербурге в три раза дороже стоит. А у нас и сельское хозяйство подсело, и карманы жителей пустеют.

Тесть Андрея Николай Александрович 30 лет проработал в крымских оросительных системах. От встречи он отказывается, но соглашается говорить по телефону.

— У России осталось 3 года, чтобы договориться с Украиной о поставках воды по каналу или построить опреснительные станции. Через 3 года пользоваться каналом просто физически не будет возможности, — считает он. — Уже сейчас разрушаются бетонные конструкции. Особенно страдает противофильтрационный экран: если вы посмотрите на канал, то увидите, что в нем уже деревья растут. Еще 3 года — и они разрушат канал окончательно: даже если Украина даст воду, то она будет просто уходить через щели.

Руслан Куртсеитов — фермер с семилетним стажем. Выращивает бахчевые.

— Десять гектаров у меня было засажено бахчой при Украине. Дыня хорошо шла. Ее трейдеры брали по две с половиной гривны за килограмм, а арбуз — всего по гривне. Но сколько в арбузе тех килограмм… А гривна ж 5 рублей стоила.

По словам Куртсеитова, как только воды в Северо-Крымском канале не стало, сельское хозяйство в Джанкойском районе пошло на убыль.

— Мне пришлось пшеницей свои гектары засеять: ее поливать не надо. Но пшеница — дай Бог, чтобы 5 рублей с килограмма стоила. Бахчевые все-таки выгоднее.

При Украине, вспоминает Руслан, в Джанкойском районе было почти 30 000 голов скота в фермерских хозяйствах. Сейчас хозяйств нет.

— Люди еще держат скотину для личных нужд, но массово ее не разводят. Многие цепляются за прошлый образ жизни и бурят скважины. Это очень дорого, миллион рублей, зато позволяет и корову держать, и овощи выращивать. Но скважины — это временное решение. До 1971 года, когда канал построили, сельского хозяйства в Северном Крыму не было. 15 лет ушло на полноценное опреснение почв. Сейчас же идет обратный процесс — почвы деградируют, засоляются. Если канал не вернется, то сельское хозяйство в Северном Крыму исчезнет. Мы вернемся на уровень 60-х годов.

По мнению Руслана, альтернативы Северо-Крымскому каналу для решения проблемы с пресной водой на севере Крыма нет.

Другая точка зрения — у фермера Дмитрия Кирика из села Предмостное. Дмитрию 25 лет. Всю жизнь «на земле». Засевает 300 гектаров пшеницы и ячменя.

— Засоление почв идет не быстро. Вот урожайность: мы как снимали 15—17 центнеров с гектара, так и продолжаем снимать.

По мнению Кирика, нехватки воды в Северном Крыму вообще нет.

— Сначала была паника у тех, кто выращивает овощи. А потом все скважин набурили.

Как долго можно использовать скважины, Дмитрий не знает, но говорит:

— У нас в Предмостном очень много родников. Так что здесь работать можно еще долго. Потом и на опреснение перейдем.

Планы опреснять морскую воду для нужд жителей полуострова у правительства Крыма были. Но для реализации проекта, согласно подсчетам, потребовалось бы не менее 873 млн долларов. При этом себестоимость одного кубометра опресненной воды составила бы 24 рубля — на треть выше, чем хочет Киев за открытие дамб Северо-Крымского канала, и в 10 раз выше, чем крымчане платили за воду до закрытия канала. Проект положили в долгий ящик.

Нехватка пресной воды в Крыму станет главной проблемой полуострова уже в скором времени. Так считает бывший помощник первого вице-премьера Крыма Михаила Шеремета — Владимир Гарначук.

— В 2014 году, когда перекрыли канал, из Москвы поступило распоряжение: перебрасывать воду на север Крыма из Тайганского водохранилища (86 километров от Джанкоя.— И. Ж.). На прокладку труб привлекли военных. Потребность большей части жителей Северного Крыма в питьевой воде таким образом была покрыта. Но этого не хватило на сельское хозяйство и промышленные предприятия. Уже в 2015 году от фермеров начали поступать сигналы, что в Нижнегорском районе образуются солончаковые пятна.

Солончаковые пятна в степном Крыму, по словам Гарначука, множатся.

— Рис и бахчу уже нельзя выращивать, с животноводством проблемы. Пока остаются зерновые, но солончаки и для них негодны.

Находящиеся на севере Крыма промышленные предприятия, по словам Гарначука, только усугубляют ситуацию.

— Красноперекопский содовый завод и расположенный в Армянске «Титан» решают проблему с нехваткой воды бурением скважин. Но эти скважины уже сегодня глубже 400 метров. То есть идет максимальное выкачивание воды из почв, и пресная вода в этих местах скоро закончится. Содовый завод уже построил себе опреснитель, но его пока не запускают: сброс рассолов в Сиваш или Черное море приведет к экологической катастрофе. Решить проблему промышленных предприятий без Северо-Крымского канала невозможно. При имеющихся раскладах в ближайшем будущем их ждет закрытие. А это катастрофа для городов, потому что работать людям станет негде. Уже сегодня нужно рассматривать варианты по переселению людей с севера Крыма.

С Владимиром Гарначуком не согласен председатель Госкомитета Крыма по водному хозяйству Игорь Вайль. Считать наиболее проблемным регионом Северный Крым он отказывается: «Там много подземных источников».

— А как насчет «воровства» воды из канала?

— Несанкционированный отбор действительно есть. Преимущественно это делается ради полива приусадебных участков и теплиц. Питьевой водой люди обеспечены. Что касается сельского хозяйства… В прошлом году орошали 10-11 тысяч гектаров, в этом году увеличим поливные площади на 1300 — 2000 га. Это все, что мы можем взять из наших источников. Вернуть сельское хозяйство республики на тот уровень, который был до закрытия Северо-Крымского канала, можно только вернув канал. Это возвращение — очень целесообразно. И, поверьте, оно обязательно произойдет. Вам сколько лет? 25? Вы доживете.