«Дети войны» в Риге

Все это время мы надеялись, что проект устареет. Украинская тема уйдет из новостной повестки, и войну можно будет забыть как страшный сон. Но ведь война идет не только в Донецке, где так и не перестали стрелять, она главным образом в головах.

С самого начала нас разрывали на части. Одни говорили: «Покажите эту выставку в Кремле! Пусть Путин увидит, что он наделал, сколько горя принес!» Другие писали: «Украинская банда за все заплатит. Киевской хунте скоро придет конец. Гейропу, которая поддерживала хунту, ждет та же участь».

И так каждый раз. Потоки ненависти с обеих сторон. Главный вопрос: «На чьей вы стороне? За наших или за тех?» И каждый раз я пытался объяснить, что мы на стороне этих несчастных, насмерть перепуганных детей. Иногда меня слышали, чаще — нет.

В Риге украинская тема наложилась на местные разборки. Там сейчас широко обсуждают вопрос русского языка, русских школ, русского телевидения — тот самый, который спровоцировал когда-то конфликт в Донбассе. Конечно, в Латвии все гораздо мягче, но страсти тоже кипят.

В Риге хорошо помнят скандал с выставкой Сергея Мельникова «Люди майдана». Мало того что он позволял себе высказывания типа «русскоязычных следует согнать в вагоны для скота и отправить в Сибирь». Выяснилось, что фото вообще не его. В итоге выставку разгромили какие-то экстремисты. Думаю, именно поэтому мы так долго, почти год, не могли найти помещение для «Детей войны» в Риге. Никто не хотел неприятностей. Сама тема взрывоопасная.

Нам повезло. Финский правозащитник и журналист Оксана Челышева нашла поразительного человека — Дагса Видулейса. Дагс художник, у него маленькая галерея в центре города. Называется Happy Art. В ней выставляются обычно те, кого уже отвергли все остальные. Это важное место для Риги. Здесь проходят дискуссии, сюда приходят люди самых разных взглядов. Иногда яростные, непримиримые. Приходят и говорят. Наглядно работает главный пацифистский принцип: лучше говорить, чем стрелять.

Именно здесь, в Happy Art, проходил вечер памяти Бориса Немцова сразу после убийства. Не то чтобы Дагс был большим либералом или противником российской власти. Он об этом даже не думал. Просто увидел, что люди хотят почтить память убитого, а их никуда не пускают. И пригласил к себе. Он готов предоставлять трибуну всем — патриотам, либералам, латышам, русским, авангардистам, пейзажистам, фотографам… Лучше говорить, чем стрелять.

После того вечера у галереи взломали и уничтожили страницу в интернете. На нашу выставку реакция была мягче. Дагса всего лишь заблокировали в соцсетях. Кто-то пожаловался на то, что он пропагандирует насилие. Детские лица, разрушенные школы, лагеря беженцев… Пятилетняя девочка, которая не может отойти от шока. Семилетний мальчик, который никогда в жизни не пробовал пирожных. Стена дома, выщербленная осколками. Да, насилие. Но его пропагандируют не Дагс и не мы.

— Люди не готовы к тому, что вы показываете, — говорит Видулейс. — Им больно, им страшно, они хотели бы всего этого не видеть, а поэтому сразу начинают искать виноватых. Виноват Путин, виновата Украина — это понятные им образы зла. Но зло в самой ситуации. Дайте волю слезам, откройте сердце, не выясняйте, кто прав.

— Я много раз был куратором выставок. И каждый раз спонсоры выставляют условия: без политики, без религии, без секса. А что же тогда останется? Можно выставлять абстрактные картины. Но не надо голубых цветов, а то обидятся геи. Не надо много красного — это коммунистический цвет. Даже черный квадрат, даже загрунтованный холст — и тот может кого-то обидеть.

— Всем надоела толерантность, чешутся кулаки. Хорошо бы выйти, как в старину, деревня на деревню и подраться как следует. Это нормально. Но — детей не трогать, оружие не применять. Есть рубеж, который переходить нельзя.

— Я ездил в Тель-Авив с выставкой, был уверен, что меня встретят в штыки. Дескать, вы, латыши — фашисты, убивали евреев. А я знаю историю своей семьи. Одного моего деда взяли в немецкий легион. А второй дед воевал на советской стороне. И вот бой, зимой, в болоте. Они встречаются и стреляют друг в друга. Оба погибли. А в Тель-Авиве мне говорят: «Ваш HappyArt — это еврейская галерея, сплошные еврейские художники». Все перемешалось, такая у нас история.

— Когда мы вступали в ЕС, я написал картину. Много-много людей, глобализация. Все одинаковые, все хотят денег. Прошло десять лет. И теперь некоторые кураторы говорят, что это мусульмане, мусульманская угроза в Европе. В Хельсинки одна женщина сказала: «Раньше на сусальном золоте изображали святых, а у тебя весь народ святой». И заплакала. Один украинский бизнесмен говорит: «Очень хорошая декоративная картина. Про то, как люди грибы ищут». Чем было хорошо советское время? Расскажешь анекдот — и все понимают. Шоферы, интеллигенты, министры. А теперь контексты разные, каждый вкладывает свое. Боролись за то, чтобы быть разными, отличаться. А выяснилось, что это трагедия.

— Моя русская жена говорит: «Что ты лезешь в чужой монастырь со своим уставом?» А я хочу разобраться. Если я не прав, пусть мне скажут, я пойму. Будем сидеть до утра, выпивать, разговаривать — разберемся. Если есть желание разобраться — есть шансы на понимание.

— Я никогда не был на войне, но однажды написал картину о ней. Военные, каждый в своей форме, советская, фашистская, царская, украинская, латышская, американская, маршируют единым строем. Куда они идут? Мне кажется, что на небо.

…На выставке было много прессы. Каждый день мы давали несколько интервью. Были люди из украинского посольства в Риге. Был руководитель Русской общины Латвии. Журналисты, волонтеры, бизнесмены, продавцы супермаркетов. Спрашивали о том, есть ли русские войска в Донбассе. Спрашивали о Гиви, к которому мы не имеем ни малейшего отношения. Настойчиво пытались выяснить, кто стреляет по жилым кварталам. Когда я говорил, что стреляют все, не верили, сомневались. Человеческий мозг так устроен: должна быть надежда, трудно смириться с тем, что по обе стороны зло.

Одна журналистка спросила:

— Сейчас все разделились — одни за Украину, другие за Россию. А вы?

— А мы не разделились, — сказала Оксана Челышева.