Педагог детского реабилитационного центра опубликовала видео, на котором двое подростков рассказывают, как приемные родители избивают и унижают их, держат взаперти. Дети говорят, что опекуны сделали им справки об умственной отсталости ради повышенного пособия. При этом органы опеки 4 года не приходили в семью с проверкой.
Ежегодно в России прокуратура выявляет несколько тысяч нарушений в работе органов опеки и попечительства. В 2011 году — 3 тысячи нарушений, в 2013-м — 20 тысяч. В отчете надзорного ведомства за 2016 год конкретной цифры не называется, но говорится так: «В числе приоритетов в работе прокуратуры оставались вопросы защиты прав детей-сирот. В первую очередь требовала прокурорского вмешательства работа органов опеки».
Претензии известные: сиротам не предоставляют жилье, не выплачивают пособия, отдают на воспитание в неблагополучные семьи.
Сами работники органов опеки на такую критику не отвечают. За них говорят работающие с сиротами волонтеры. Они призывают реформировать систему: освободить сотрудников опеки от излишней бумажной работы, мотивировать деньгами (средняя зарплата сегодня — 20 000 рублей), нанять психологов, использовать современные методы сопровождения приемных семей. Тогда, говорят они, и не будет историй, одну из которых мы хотим рассказать.
Кадр из видеоролика
Рассказ о детстве
10 января преподаватель Приморско-Ахтарского детского реабилитационного центра Евгения Шиневская опубликовала на своем канале в YouTube видео, на котором двое подростков, 14-летняя Вика и 15-летний Игорь (фамилии известны редакции), говорят, что не хотят возвращаться в приемную семью, потому что там над ними издеваются.
— С августа <2016 года> я живу у Андреевой Ларисы Валерьевны. За все время до отъезда <в реабилитационный центр в ноябре> мы вышли из дома только два раза: на день станицы и в кино, — рассказывает Вика. — Там есть родной сын, Саша, он дразнит нас, называет ниггерами. Плюет нам на подушки.
Вика говорит, что живет в комнате с другой приемной девочкой — Настей.
— Замок не внутри, а снаружи двери. Нас закрывают. Еду также приносят в комнату. У мальчиков вообще решетка стоит, потому что Игорь сбегает, — говорит она. — Еще в этой же комнате, где мы живем, стоят ведра <для нужды>, и перед ними нет даже шторок. Хотя дома есть два туалета, куда нас не пускают.
— А закрывают вас когда? — спрашивает Шиневская. — На ночь?
— На ночь обязательно, — подтверждает Вика. — И днем, когда захотят.
Вика также рассказывает, что дети, кроме родного сына Андреевых Саши и младшего приемного Дани, не ходят в школу: учителя приходят к ним на дом.
— Леша, ему сейчас 17, два года назад закончил 9 классов коррекционной школы. И он с 15 до 17 лет сидит дома. Его не пустили учиться. Даже в самое простое училище. Она <опекун> сказала: «Нет, ты никуда не пойдешь». И все. И он сидит дома. Целый день. Там можно с ума сойти. Как в дурке, реально. Как тюрьма.
— Сколько раз ты лежала в психиатрической больнице? — спрашивает девочку Шиневская.
— Три раза. Мне там давали много всяких снотворных.
У Игоря Евгения Шиневская спрашивает: «Куда он убегает из дома? » Тот отвечает: «В станицу Калининскую, где живет его приемная семья и его бабушка».
— Один раз меня били за то, что сбежал, — рассказывает Игорь.
— Ремнем?
— Ну нет…
— Рукой, кулаками по разным частям тела, — говорит Вика. — Он рассказывал, что его дядя Саша взял за шею, прислонил к шкафу и поднял.
— Душить пытался. Ногами бил, если я не мог на зарядке 100 раз присесть.
Игорь рассказывает, что лежал в психиатрической больнице 9 раз. Что опекуны не дают ни им с Викой, ни другим детям пользоваться телефоном и интернетом.
— А если вас отдадут в другую семью, вы не запроситесь назад? — спрашивает Шиневская.
— Ну, если там нормально относиться будут, отпускать на улицу, дадут телефон, — то нет, — отвечает Вика.
— Я туда вообще не захочу, — говорит Игорь.
— А если опекуны скажут, что будут теперь хорошо к вам относиться?
— Они даже хуже станут относиться, — отрезает Вика. — Скажут, что мы все врём, мы дети больные. Потому что у нас эта карточка розовая (свидетельство об инвалидности по умственной отсталости). Хотя мне эту инвалидность просто бабушка купила. Меня привезли в больницу и сказали: «Притворяйся». И я притворялась, что не знаю таблицу умножения, не умею считать, читать, писать.
— А кем бы ты хотела стать?
— Ну, поваром. Или швеей. А если инвалидность уберут, то пойду на педагогическое. Я хочу с детьми работать. Мне психолог Лариса Анатольевна сказала, что у меня есть какая-то связь с детьми, что я могу их чему-то научить.
—А ты, Игорь, когда узнал, что у тебя инвалидность стоит?
— Я даже не знал.
Евгения Шиневская. Фото из семейного архива
«Высокий уровень страхов»
Евгения Шиневская на разговор соглашается охотно. Сначала объясняет, как дети попали в центр.
— У несовершеннолетних с умственной отсталостью есть право два раза в году проходить реабилитацию в специализированных учреждениях. Опекуны их приводят к нам в общей сложности на 70 дней. Здесь о них заботятся врачи и педагоги. У опекунов в это время есть возможность отдохнуть.
О том, что у Вики и Игоря проблемы в семье, Евгения, по ее словам, узнала на уроке труда.
— Спросила, чем они занимаются дома, и услышала те же жалобы, что и на видео. Побежала к психологу, которая проводила у них приемную диагностику. Та рассказала, что Игорь разрыдался на вопросе о семье. А когда его попросили что-нибудь нарисовать, он изобразил одинокого грустного человека.
Сотрудники реабилитационного центра предоставили «Новой газете» психолого-педагогические характеристики Вики и Игоря, составленные психологом Ларисой Федуловой.
«По результатам психологической экспертизы у Виктории выявлено:
Высокий уровень страхов, скрытой агрессии. Высокая утомляемость, низкий уровень самооценки, коммуникативных навыков, в поведении наблюдается неуверенность. В познавательной сфере у Виктории объем внимания достаточный, хорошая переключаемость и концентрация. Память произвольная, хорошая быстрота и прочность запоминания. Мышление самостоятельное, имеет хорошие аналитико-синтетические способности. Интересы стойкие, выраженная активность и целеустремленность. В эмоционально-волевой сфере отмечается дисциплинированность, положительная мотивация к учебе, проявление ответственности при выполнении поручений».
Об Игоре психолог сообщает:
«Высокий уровень утомляемости, низкий уровень самооценки и коммуникативных навыков. Объем памяти снижен. Мышление самостоятельное, интересы избирательные, угасающие по мере столкновения с трудностями».
— Характеристики, никак не подпадающие под умственную отсталость! — возмущается Шиневская. — У Вики хорошие показатели, она — точно здоровая. У Игоря чуть хуже. После рассказов мальчика об избиениях надо еще проверить, откуда у него проблемы с памятью.
По словам Шиневской, директор реабилитационного центра Ольга Благова, узнав историю Вики и Игоря, сначала хотела найти им новую приемную семью.
— Дети должны были уехать от нас 25 декабря. За несколько дней до этого я подошла к Ольге Викторовне и спросила: нашлись ли новые опекуны? Но та ответила что-то в духе: может, не стоит нам вмешиваться, лезть в семью… Тогда я и решила снять видео. Мы с детьми договорились, что на новогодних праздниках они позвонят мне и расскажут, как дела. Если этого не случится, я пообещала их вызволять. Дала им свой старый сотовый телефон с зарядкой.
До 10 января звонка от детей не последовало. Евгения опубликовала видео, а 14 января вместе с воспитателем реабилитационного центра Тамарой Калиничевой поехала к Вике и Игорю в станицу.
— Подъехали к дому. Я позвонила в звонок на воротах. Никто не ответил и не вышел. Затем набрала с телефона. Лариса Евгеньевна, опекун, взяла трубку, выслушала меня и сказала, что детей мы сможем увидеть «только если разрешит опека», и что опеку она сейчас вызовет. Приехала начальник отдела опеки и попечительства Ирина Безгласная. И что вы думаете? Сказала, что детей нам никто не покажет.
16 января Евгения пошла на прием к депутату Приморско-Ахтарского райсовета Александру Бирюкову.
— Я попросила его отправить депутатское письмо с описанием проблемы губернатору Краснодарского края. Он отправил. Но ждать ответа долго. Может, месяц-два. А что в это время с детьми? Никто не знает. Вот я и решила, что нужно придать это огласке более широкой.
По мнению Шиневской, опекуны Вики и Игоря зарабатывают на приемных детях.
— 12 000 рублей ежемесячно государство выделяет на содержание каждого ребенка, взятого под опеку. 10 000 рублей каждый месяц выплачивается опекунам в качестве зарплаты. Плюс 60% от МРОТ, если ребенок инвалид. То есть 27—28 тысяч рублей с каждого ребенка эта семья в месяц имеет. У них пятеро приемных детей, все оформлены как инвалиды. Вот и считайте. Это такой бизнес в маленьких городах, где нет работы, — на приемных детях.
Опека не приходила 4 года
Опекун Вики и Игоря Лариса Андреева разговаривать с «Новой газетой» не захотела. Услышав имена детей, она бросила трубку и больше ни на звонки, ни на SMS не отвечала.
Без ответа опекунов остались вопросы: как воспитываются дети, могут ли они свободно перемещаться, выходить из дома? Действительно ли они умственно отсталые и в чем это проявляется? Почему дети на видео сказали то, что сказали?
Руководитель отдела по вопросам семьи и детства администрации Калининского района Ирина Безгласная ограничилась кратким комментарием:
— В настоящий момент по данному факту проводится комплекс проверок. Их ведут и Министерство социального развития Краснодарского края, и прокуратура, и полиция. Изложенные детьми факты пока не подтверждаются.
У прокуратуры Краснодарского края на этот счет, правда, иная точка зрения:
«В ходе проверки прокуратурой вскрыто, что при наличии в целом удовлетворительных материальных условий проживания, интеграция приемных детей в семью не происходила, что способствовало разделению их на «своих» и «чужих», обострению конфликтных ситуаций. В итоге приемные дети обратились за помощью не к родителям, а к посторонним людям, внушающим большее доверие. По заявлению приемного родителя дети обучаются на дому, в то же время их желание обучаться в коррекционной школе вместе с другими учащимися во внимание не принималось».
В то же время работники прокуратуры подчеркивают, что Вика и Игорь в ходе проверки отказались переходить в другую семью.
Отдельного упоминания надзорного ведомства заслужили органы опеки: «Представители органа опеки и попечительства Калининского района с апреля 2012 года самоустранились от контроля за деятельностью приемного родителя, условиями проживания детей не интересовались, а при посещении семьи в ноябре 2016 года составили формальные акты обследования».
Почему на протяжении 4 лет опека не приходила проверять условия жизни детей в семье Андреевых? Руководитель отдела по вопросам семьи и детства администрации Калининского района Ирина Безгласная на этот вопрос «Новой газеты» отвечать не стала.
Коснулась проверка правоохранительных органов и Евгении Шиневской. За публикацию видео с рассказом Вики и Игоря о приемной семье ей грозит уголовное дело по ст. 137 УК РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни».
Комментарии:
Елена Альшанская
президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»
—Демонизировать кого-либо в подобной ситуации не нужно. Нужно тщательное расследование, а главное — понимание, почему такие случаи возможны.
Во-первых, органы опеки. Их сотрудники — специалисты административные. Документооборот, предоставление сироте жилья, внесение записей о разводе приемных родителей. Редко в каком отделе работает психолог. И даже если эти люди приходят в семью, чтобы проверить условия содержания ребенка, они чаще смотрят на внешние факторы: чисто ли в квартире, есть ли еда? При этом немногие понимают, что ребенок может подвергаться насилию вплоть до сексуального, и при этом отвечать на вопросы с улыбкой, понимая, что за «неправильный» ответ его ждет наказание.
Кроме того, банально не хватает кадров. В районных органах опеки может работать один-два человека. И нагрузка у них бывает — более 5000 детей на сотрудника. Обойти раз в полгода каждого приемного ребенка, как предписывает законодательство, — они не успевают чисто физически. Служебных автомобилей сотрудникам опеки не предоставляют.
С другой стороны, не нужно с ходу плохо думать и о приемных родителях. Сразу скажу: бывает так, что детей берут ради денег, но чаще всего — из абсолютно благородных побуждений. Вообще взять в свою семью ребенка — задача психологически непростая. А если у ребенка трудное прошлое, то жизнь с ним становится преодолением. У опекунов часто не выдерживают нервы, и они прибегают к недозволительным методам воспитания. Но здесь вопросы к системе.
Например, в России только в 2012 году появились обязательные школы приемных родителей. Раньше детей выдавали всем желающим, невзирая на их готовность и навыки. Но и сейчас, особенно в провинции, занятия в этих школах зачастую представляют собой скучные лекции по методичкам 60-х годов прошлого века, которые не имеют никакого отношения ни к сегодняшним реалиям, ни к современному мышлению.
У нас до сих пор не работают службы сопровождения приемных семей, которые могли бы квалифицированно помочь и детям, и приемным родителям. Ведь взрослые зачастую просто боятся пойти в органы опеки за советом, потому что думают, что ребенка отберут.
В результате мы имеем органы опеки, у которых нет ни денег, ни квалифицированного персонала, ни времени, чтобы обойти каждую семью. Имеем приемных родителей, которые в критической ситуации не знают, куда обратиться за советом. И имеем истории, как у Вики и Игоря.
Александр Гезалов
эксперт Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации
— Проблема принятия детей под опеку исключительно ради денежных пособий существует, но я не думаю, что она масштабна. Статистики на этот счет нет.
Для защиты детей внутри приемной семьи есть несколько эффективных механизмов. Во-первых, система сопровождения. То есть с определенной периодичностью в семью должен приходить человек из специальной уполномоченной службы сопровождения замещающих семей. Он должен общаться с ребенком, отслеживать его развитие, общаться с опекунами, помогать скорректировать программу обучения и воспитания. И именно этот человек должен предупреждать и выявлять недозволительное отношение к ребенку.
Кроме того, специалист должен выяснить, что хотят дать ребенку и чего от него ждут потенциальные опекуны, чего ждет сам ребенок? В России часто приемные родители берут ребенка, не интересуясь ни его прошлым, ни особенностями, ни интересами, а потом отдают назад. У нас 7000 возвратов в год.
Что касается инвалидности, которую фиктивно приписывают детям, эта проблема тоже имеет место. Правда, с обеих сторон: в детских домах также нередко оформляют справки об умственной отсталости или иной форме инвалидности на совершенно здоровых детей, потому что это материально выгодно: чем сложнее категория детей, тем большие надбавки получают работники.
P.S.
P.S.
«Новая газета» обращается к детскому омбудсмену Анне Кузнецовой с просьбой вмешаться в ситуацию и защитить законные интересы Вики и Игоря.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»