Светлана Ганнушкина , председатель Комитета "Гражданское содействие", член правления общества "Мемориал"
На заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека президент РФ Владимир Путин сообщил, что у него «волосы встали дыбом», когда он узнал о человеке, привлеченном к ответственности за преступление, которое он совершил «путем написания заявления в прокуратуру».
Когда в стенограмме я прочла этот текст мои волосы дыбом не встали. Я просто подумала, что вот же — у меня тоже есть пример того, что человек был привлечен к ответственности за клевету, осуществленную путем обращения в прокуратуру. Это Василий Михайлович Урываев — отец Романа Урываева, делом которого я занимаюсь уже седьмой год. Обращалась последовательно к Лукину, Федотову, Памфиловой, Москальковой, привлекала прессу, лучших юристов, включая Тамару Георгиевну Морщакову. Правда, не без результата: срок лишения свободы был уменьшен Роману на целых 6 лет.
Но когда оказалось, что президент имел в виду именно этот случай, я подумала: а не рассказать ли мне самой о деле Романа Урываева? Ведь Василия-то Михайловича оправдали, а Роман сидит и еще нескоро выйдет. Вдруг с подачи президента России и его дело найдет справедливое решение.
Роман Урываев с дочерью. Фото из семейного архива
История Романа Урываева началась с того, что его отец Василий Михайлович был оправдан по обвинению в клевете. Судили Василия Михайловича за заявление в прокуратуру на гражданина Соединенного Королевства Саймона Пола Шекилса, который будто бы прямо на улице, при встрече с Урывавым, гулявшим со своими внуками, снимал штаны и показывал свои гениталии. (Шекилс был учителем соседа Василя Урываева, а сосед был заместителем председателя Липецкого областного суда. К тому же с Урываевым у соседа был земельный спор).
За такое поведение Шекилса тоже судили и тоже оправдали. Приговор устоял в кассации. Однако после его оглашения судья разъяснил Шекилсу, что если он будет продолжать жить в нашей стране, то должен иметь в виду, что у нас ходить без штанов по улице не принято.
Василий Михайлович тоже был оправдан.
Через три недели после оправдания отца, 9 августа 2010 года, против Романа Урываева было возбуждено уголовное дело по обвинению в педофилии.
Отметим, что первое заявление «потерпевшей» по этому делу датировано 13 августа того же года, но это никого не смутило. День, когда якобы произошло преступление, был выбран крайне неудачно. В этот день Роман с семьей находился в 27-ми километрах от Липецка на праздновании дня рождения сестры, и этому было более 40 свидетелей. Романа должны были выпустить на свободу. Но не тут-то было: мать «потерпевшей» переписала заявление, и в связи с новыми обстоятельствами его арестовали при выходе из СИЗО.
Педофилия — преступление нешуточное. А Роману вменили 40 эпизодов развратных действий с несовершеннолетними. Страшное обвинение, 10 потерпевших подростков.
Мать Романа, Тамара Урываева, в обращении к президенту России о деле своего сына пишет
Во время задержания, его зверски избили работники милиции, документы из больницы приобщены к уголовному делу. Ограбили, пропали 74 000руб, ключи от автомобиля, газовый пистолет и ключи от квартиры. Затем пытали в милиции и ИВС. Оперативники одевали ему на голову пакет и били по сломанным ребрам, которые сломали во время задержания, а когда он терял сознание от боли и удушья, ему вызывали скорую помощь. Документы так же приобщены к уголовному делу. На наши жалобы, за зверское избиение, ограбление и пытки, несмотря на наличие медицинских документов, прокуратура незаконно отказала в возбуждении уг. дела.
…ДНК моего сына ни на местах преступлений, ни на одежде потерпевших, так же нет ни каких следов. Одежда моего сына, изъятая во время обыска, была возвращена нам, так как совершенно не подходила под описание потерпевшими. Телефон моего сына, так же вернули нам, так как в нем нет ни одного звонка потерпевшим. Так же при обыске 2-х квартир не было обнаружено ни каких других доказательств...
У моего сына множество особых примет, в виде больших родимых пятен темно-коричневого цвета на голове и теле. Есть шрам на кисти правой руки и большой шрам на теле, от неудачной операции, который при общении невозможно не заметить. Однако, по версии следователя, при неоднократном общении с моим сыном, днем, в районе обеда, ни одна из потерпевших не смогла назвать ни одну из этих примет. Кроме этого, потерпевшие перед опознанием описывают совершенно другого человека. С темными глазами, с щетиной на лице, с узким прищуром глаз, с кольцом на руке. У моего сына глаза светло-голубые, ни какого узкого прищура глаз, никогда не ходил с щетиной и не носил кольца... А если учесть, что во время так называемых «преступлений», автомобиль моего сына находился в ремонте, и он был вынужден ездить в наемном автомобиле с водителем, который пришел в суд и подтвердил показания моего сына (документы о ремонте автомобиля моего сына, приобщены к уг. делу), это лишний раз доказывает о невозможности совершения преступлений моим сыном.
(Стилистика письма сохранена.)
Однако адвокату не удалось добиться прекращения уголовного преследования на стадии следствия. Дело пошло в суд. Процесс шел в том же духе, что и следствие. Судья отказывал защите в проведении почерковедческой экспертизы подписей «потерпевших». Показания свидетелей защиты судом не принимались во внимание.
Снова из обращения Тамары Урываевой
Мой сын, согласно распечаток его телефона в уг. деле, ни в одном эпизоде не находился даже в тех местах, где якобы происходили преступления. Кроме этого, есть показания более 20 свидетелей, которые находились вместе с сыном, во время якобы совершения им преступлений. Одни, во время преступлений, вместе с семьей моего сына и своими семьями отдыхали с ним в селе Капитанщино. Другие, во время преступлений, находились вместе с ним на работе. Третьи, рабочие, которые во время преступлений вместе с ним возили стройматериалы и заканчивали строительство его дома. Об этом они все говорили как на следствии, так и в суде. Однако в Приговоре об этом нет ни слова, как бы их не было в суде.
И вот, несмотря на все старания обвинения и судьи, по 26 эпизодам Роман был оправдан с формулировкой «за отсутствием события преступления». Обратите внимание: не за отсутствием состава преступления, а собственно события. Это значит, что эти 26 эпизодов были просто выдуманы, никаких встреч с семью девочками вообще не было. Они это прямо в суде и приблизительно так и сказали: «Этого дядю не знаю. Меня милиционер с улицы позвал и попросил помочь поймать маньяка. Я согласилась и написала то, что мне продиктовали».
Разумеется, все девочки были из не слишком благополучных семей, иначе родители подняли бы шум, потому что детей допрашивали без их участия и без участия органов опеки. Но две девочки упорно стояли на своем, хотя у Романа по некоторым из оставшихся 14-ти эпизодов было чистое алиби. То он в командировке, а девочка в городе. То он в городе, а девочка в деревне у бабушки. То у Романа в день инкриминируемого ему преступления свадьба, и он все время на глазах у многих людей.
Как вообще можно верить в эти оставшиеся 14 эпизодов, если 26 других кто-то зачем-то придумал? Надо искать тех, кто оговорил невинного, и их привлекать к уголовной ответственности. Но никто этого как будто не замечает.
Суд завершается обвинительным приговором — 19 лет лишения свободы. Кроме того, две «потерпевшие» получают 300 и 400 тыс. рублей, в виде компенсации «морального ущерба».
Далее последовали кассационная инстанция, надзор, но все без толку. В жалобах отмечалось наличие конфликта между отцом Романа Василием Михайловичем и заместителем председателя Липецкого областного суда. В ответ на жалобу судьи отвечали, что это не касается следствия, с которым у Урываева нет конфликта. Хотя следователь Торозов — сын судьи Липецкого суда Торозова, находящегося в прямых служебных отношениях с заместителем председателя того же суда.
Система за себя постояла, решения основывались на «доверии выводам первой судебной инстанции».
Урываевы метались по всем инстанциям, обращались ко всем, кто, как им казалось, может им помочь. Случайно, Тамара Федоровна увидела в какой-то телепрограмме меня и почему-то решила, что ее мужу необходимо «эту женщину» найти. Василий Михайлович приехал в Москву и пришел в нашу организацию «Гражданское содействие» за этим самым гражданским содействием. Дело было совсем не по нашему мигрантскому профилю, но на меня произвели впечатление 26 выдуманных преступлений, источником которых никто почему-то не поинтересовался.
Мне удалось добиться пересмотра дела. Не знаю, встали ли у судьи волосы дыбом, но он приговор отменил. И все равно Романа на свободу не выпустили, дело пошло в Ростов на повторное рассмотрение. И там, в соседней области, все повторилось снова, и Роман получил уже 17 лет лишения свободы.
И снова из обращения матери Романа
Ростовский облсуд решил: Липецкий облсуд наворочал, пусть сам и разгребает. Нарушая Постановление Верховного суда РФ, «об исключении давления Липецкой прокуратуры и Липецкого облсуда при новом рассмотрении данного уг. дела», Ростовский облсуд приглашает Липецкого прокурора Гончарову, которая поддерживала обвинение в Липецком облсуде и кровно заинтересована в исходе дела. А так же организовывает видеоконферецсвязь с Липецким облсудом, куда приводят потерпевших, свидетелей и где на вопросы адвокатов, «потерпевшим» подсказывают ответы судьи Липецкого облсуда. На что было сделано несколько замечаний адвокатами и занесено в протокол судебного заседания. Чему была свидетель Вихрова И.Д. — представитель Уполномоченного по правам человека от В.П. Лукина. Однако Ростовский облсуд это не смутило. На многочисленные протесты адвокатов, судья просто не обращает внимание.
Дело пошло на апелляцию в Верховный суд, и там Роману сбавили еще 4 года. Итого, 13 лет, а с учетом того, что Роман уже отбыл 6 лет заключения, осталось всего-то 7 лет.
Материалы дела были проанализированы независимым врачом-психиатром высшей аттестационной категории к.м.н. Эмилем Львовичем Гушанским, который обратил внимание на то, что «заключение сексолога, входившего в состав комиссии экспертов, проводивших Урываеву Р.В. комплексную сексолого-психиатрическую экспертизу, о том, что «можно с вероятностью диагностировать у подэкспертного расстройство сексуального предпочтения в форме педофилии», расходятся с мнением трех других психиатров, входивших в состав этой комиссии». Кроме того, выводы сексолога «целиком построены на априорном принятии экспертом недоказанных фактов обвинения как неопровержимой истины, что входит в противоречие ч.1 ст. 14 УПК РФ».
Этим же специалистом был проведен и анализ протоколов допросов «потерпевших» и сделан вывод о том, что на несовершеннолетних оказывалось давление.
Выводы психиатра и два новых свидетеля могли бы стать вновь открывшимися обстоятельствами для пересмотра дела. Могли стать, но не стали.
После обращения в Генеральную прокуратуру России запрошенные ею материалы были направлены для проверки. Куда бы Вы думали? Да, именно в прокуратуру Липецкой области. Ответ оттуда был более чем предсказуем. В ответе же Генеральной прокуратуры от 24 июня 2016 года сказано, что «каких-либо не известных суду сведений, которые можно было бы расценить как новые или вновь открывшиеся обстоятельства, влекущие возобновление производства по уголовному делу в порядке Главы 49 УПК РФ, не приведено».
Борьба продолжается: борьба человека с системой. Система сильнее всех уполномоченных по правам человека в РФ, советника президента, высоколобых юристов, Председателя Верховного суда.
Остается узнать, окажется ли она сильнее Президента России.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»