Как нас видят «там»

Есть такой прекрасный вопрос, который часто задают в других странах даже вроде бы образованные и умные люди: «А как там к нам относятся?»

Конечно, не к ним лично, к русским, имеется в виду.

И как отвечать? Ведь даже если ответить, что хорошо относятся, то что это будет значить? Что сразу после паспортного контроля ты получаешь в этой стране какие-то преференции? Можно танцевать на столе и кидаться едой в полицейских? И тебе никто не запретит, потому что у тебя паспорт с двуглавым орлом?

А если плохо, то что? Наоборот? При выходе из аэропорта на лоб ставят печать, что ты враг народа? Или хоть сколько ни улыбайся и вежливо ни спрашивай дорогу, никто не ответит?

Одна моя знакомая из Калининграда как-то рассказывала историю о том, что автобус с русскими номерами, на котором она ехала с группой детей по соседней Польше, какой-то поляк закидал не то яблоками, не то огрызками от яблок, не то камнями. При каждом пересказе брошенные в автобус предметы становились крупнее и опаснее. И сделал он это, по ее словам, затем, что поляки (как будто бы все) не любят русских (тоже как будто бы всех).

Это вообще распространенная идея о том, что в Прибалтике русских все якобы поголовно не любят: и в суп плюют, и в магазине отказываются обслуживать. Такая же распространенная, как идея о том, что все турки видят во всех русских девушках «Наташ», или как идея о том, что сербы (как братский славянский народ) каждому русскому будут рады. Такие стереотипы, конечно, небезосновательны, но это же стереотипы! К реальным людям они далеко не всегда имеют отношение, потому что какой-нибудь сербский таксист, например, с радостью возьмет с пассажира из братской страны двойной тариф, а отношение к девушкам — ​это уже вообще больше про воспитание в семье.

И вроде бы понятно, почему вопрос о том, какими же нас видят люди в других странах, такой важный: попытка осмыслить себя, свою национальность, посмотреть на все это со стороны. Но выходит почему-то всегда про политику, а не про культуру, хотя должно бы про нее.

Вопрос о том, какой же я в глазах соседей (не только русских), кстати, важен.

Как-то раз я познакомилась с поляками, и они, краснея под египетским солнцем, спросили: «А как в России к нам относятся?» Прям вот так тоже глобально спросили, за всех поляков сразу у одной меня.

Я задумалась. Потому что, а как относятся? Никто же ведь целыми днями не обсуждает поляков. С ходу ведь даже трудно какую-то статистику мнений друзей и коллег представить, потому что никто же никогда не спрашивает друг друга: «А как вы относитесь к полякам? А к марокканцам? А к ирландцам?»

И я честно ответила, что никак. Никак не относятся. Наверное, кто-то не любит каких-то поляков, которых знает лично. Кто-то наоборот. Но вообще — ​никак. И это было им тогда удивительно.

В России идея о том, что к русским где-то относятся «никак» тоже усваивается не сразу. Тяжело осознается, что есть люди, которые просто не рассуждают целыми днями о военной операции в Сирии, а о Крыме даже не вспоминают. Живут себе в какой-нибудь Швеции, придумывают смешные названия для мебели, спасают лосей и не думают о русских вообще ничего. Ну разве что во время хоккея.

Или вот, например, Латвия построила стену на границе с Россией. Выходит, что там к русским не очень относятся? Так же подумать можно, раз стену построили?

Но при этом ведь ясно и понятно, что никакой адекватный Валдис не будет как-то плохо относиться к какому-нибудь вежливому и воспитанному Ивану, потому что Валдис, например, разливает пиво по бокалам в баре и стену никакую не решал строить, а Иван в Крыму-то даже никогда и не был. И Валдис и Иван будут прекрасно друг к другу относиться.

Но опять же какой-то нибудь Петр, который никогда в Латвии не был, может решить, что раз стену строят, значит, к русским там не очень относятся (то есть и к нему лично будто бы тоже). И на всякий случай начнет не любить их в ответ. Или какой-нибудь латыш Иварс может подумать, что раз построили стену, то не зря, наверное: есть в этом какой-то смысл. И на всякий случай будет с подозрением на русских смотреть.

И получается, что снова про политику, а не про культуру совсем. Хотя должно было быть про нее.

Наталья Ромашина, журналист