Первый Дом актера на Пушкинской площади (улица Горького, 16) появился на свет в странную для современного глаза дату: 14 февраля 1937 года. Есть в ней что-то театральное, символичное: любовь и страх, смерть и жизнь… Первым руководителем и душой Дома стал Александр Моисеевич Эскин, человек, о котором Михаил Жванецкий сказал: «В лице Эскина Богу удалось удивительно точное попадание человека на место!» Он вдохнул в здание на Горького жизнь, сделал тем местом, где собирались все московские «деятели театрального искусства», где расцвели полюбившиеся всем капустники.

Дом актера на улице Горького сгорел в свой день рождения — 14 февраля 1990 года. После этого почти два года актеры оставались бездомными, пока им не дали комнату в Министерстве культуры СССР на Арбате, 35. В 1992 году президент Ельцин передал здание актерам в безвозмездное пользование на 49 лет. Новых хозяев пытались выселять, многие покушались на историческое здание, пока Дмитрий Медведев не сказал: «Оставьте артистов в покое». И — оставили наконец.

Дом актера на Арбате, 35, «дом с рыцарем» — это дом-замок, дом-квартал. Бывший доходный дом Филатовой со своим странным, но отчетливо звучащим ритмом, который соединяет модерн и неоготику, начало двадцатого века и Средневековье, после революции стал жилищем для новой партийной знати, которая с удовольствием селилась в буржуазном жилище с высокими потолками, мраморными и дубовыми лестницами, витражами, зеркалами и скульптурами. В каждой квартире было по 5—6 комнат и помещение для прислуги, часть квартир стала коммунальными. В 1975 году дом был расселен и передан Министерству культуры. В 1992 году передан актерам.

У современного Дома актера три директора: Игорь Золотовицкий, Владимир Иванов и Александр Жигалкин. Александр проводит для нас экскурсию по своему Дому и начинает с первого этажа, с Большого зала, который сейчас в состоянии глубокого ремонта. Рядом с входом что-то ухает, стучит и завывает.

— Это самое важное место дома, — громко объясняет Александр Жигалкин, перекрикивая вой дрели, и широко раскидывает руки, предлагая полюбоваться будущим Большим залом. В зале вовсю идет ремонт, рабочие монтируют технический этаж, и мы беседуем в сиянии сварки под вой дрели. Александр скороговоркой перечисляет, что будет в этом зале: красивая лепнина, подсветка, все современные возможности освещения и звука.

— Вместо старого конференц-зала Министерства культуры СССР мы получим современный зал с семью или восемью вариантами трансформации. Тем самым мы дадим нашему проекту «Театр ДА» еще большие возможности для предоставления экспериментальной площадки молодым режиссерам, актерам, сценаристам, драматургам.

«Театр ДА» — важнейший проект, соответствующий одному из главных уставных принципов Дома — помогать молодым актерам. Сегодня проекты театра идут на всех имеющихся в Доме актера площадках, поэтому здесь очень ждут окончания ремонта Большого зала. Здесь же будут проходить творческие вечера, концерты, закрытые актерские посиделки, но главная задача нового зала — дать место молодым.

В Доме актера очень надеются, что ремонт закончится уже в октябре-ноябре, и, заходя в ремонтируемый зал и слушая упоительный вой дрели, директора каждый раз мысленно благодарят меценатов — Алишера Усманова (фонд Алишера Усманова), Михаила Задорнова (банк «ВТБ 24») и корпорацию «Ростехно»: ремонт полностью ведется за их счет, без привлечения денег от государства.

— Я знаю, что Маргарита Александровна Эскина, предыдущий руководитель Дома актера, невероятно радуется тому, что мы делаем, потому что она всегда хотела сделать здесь театр, чтобы эта площадка могла принимать фестивали. И мы пытались это сделать, но в связи с бедностью экипировки этого пространства — три фонаря, два микрофона и скрипящие колонки — это было невозможно. В старом зале не было вытяжки — нас с Золотовицким, когда мы уже были директорами, каждый год летом умоляли что-то сделать, потому что на закрытии сезона все умирали, но было ясно, что если в стену просто ткнуть, то придется делать все. И наконец, мы этого момента дождались.

Маргарита Александровна Эскина (1933—2009) — второй директор Дома актера. Она сменила на этом посту своего отца, Александра Моисеевича Эскина, и была хозяйкой Дома двадцать два года.

— Она здесь, в общем, жила и сделала много прекрасного для артистов. Мы пытаемся соответствовать тому, что она делала: каждый, кто сюда пришел, должен быть облюблен, окружен теплом и заботой.

В зале уже разобраны старые конструкции и очищены стены — до столетнего кирпича. Кстати, стены такими и останутся, и о стилистике нового зала уже сегодня отчасти можно составить впечатление по отремонтированному фойе, откуда выкинули советский фонтан, убрали классический мрамор государственных учреждений и тоже открыли столетние стены. И по заведению «БарДАк» — театральному кафе для молодежи на втором этаже.

Благодаря своим меценатам Дом актера (а его официальное название: Общественный региональный фонд помощи театральным деятелям) имеет возможность не только ремонтировать площадки для молодых, но и помогать ветеранам сцены. Каждый месяц он при­глашает около 400 седых артистов на концерты, — потом угощает их обедом и дарит продовольственный заказ. Недавно «Единая Россия» взяла на себя ежемесячные выплаты некоторым артистам из списка Дома актера. Второй и последний источник дохода Дома и фонда — это аренда. По сути, сами актеры занимают в доме 1-й, 2-й, 3-й и 7-й этажи, остальные сдаются разным — но в основном творческим — организациям.

На первых этажах расположены еще две, кроме фойе, площадки: Малый зал на 70 человек с черными стенами и профессиональным звуком и светом — любимое и известное в театральной среде место, здесь проходят спектакли малых форм. И Камерный зал на 100 мест, где также идет ремонт.

Одно из самых притягательных мест в Доме актера — знаменитый ресторан на шестом этаже. Посидев здесь вечер, можно было потом небрежно рассказывать, кого ты видел — и не на сцене… Раньше здесь проходили все актерские мероприятия «для своих» и гремели знаменитые «Старые Новые года» Дома актера.

— На наших старых Новых годах начинали многие актеры, — говорит Александр Жигалкин. — Здесь делал свой первый номер Макс Галкин, например, а вел вечера Гриша Гурвич, великий человек, царствие ему небесное. Когда он умер, эстафету перенял Игорь Золотовицкий…

На седьмом этаже — кабинеты администрации, а главное — Голубая гостиная, зал, где проходят мероприятия «домовского формата», где играются несколько спектаклей. Это — следующий кандидат на ремонт, уже есть проект фантастических перемен в гостиной, пред­усматривающий полное изменение старого пространства.

В кабинете директоров — старинная мебель, статуэтки, стол Маргариты Эскиной. По сути — это еще стол ее отца, один из немногих предметов, чудом уцелевших в пожаре на улице Горького.

Но одно из главных помещений на этаже — бывший кабинет министра культуры на седьмом этаже, где когда-то сидели сначала Екатерина Фурцева, потом Петр Демичев, а затем уже и последний министр культуры СССР Николай Губенко. Сегодня это небольшое помещение со стенами, обтянутыми желтой тканью, — закрытый актерский клуб, куда приходят только свои — пообщаться, обсудить, пошутить. Кто-то садится за рояль, кто-то выходит к микрофону, и начинается…

— Это традиционное место наших посиделок, — с нежностью говорит Александр Жигалкин. — Сюда собирается на ночные бдения огромное количество артистов, режиссеров, музыкантов, здесь садятся за столы, выпивают. Капустники в последние несколько лет проходят только здесь.

Когда мы сюда только приехали, в кабинете министра культуры СССР все было довольно сурово. Но пришел на какой-то вечер Михаил Барщевский и сказал: «Здесь так душно, давайте я вам сделаю кондиционер?», так что кондиционеры — от Барщевского. Сын Всеволода Шиловского подарил нам экран и проектор. Рояль подарили Максим Галкин с Аллой Пугачевой — они пришли на какой-то из наших вечеров, когда Денис Мацуев играл на старом раздолбанном инструменте, и потом спросили: «Слушайте, чего у вас такой хреновый рояль? Мы вам подарим новый», — и через два месяца привезли рояль «Ямаха». Стулья дал Боря Краснов… Этот Дом не забывают те, кто в нем вырос.

— А кто именно в нем вырос?

—Я. Максим Галкин, Леша Кортнев, Валдис Пельш, Женя Дворжецкий, царствие ему небесное, Нина Дворжецкая, Каплевич, Юлька Рутберг, Маша Аронова, Федя Добронравов, Эдик Радзюкевич… Мы начинали здесь, мы с Эдиком прямо после институтской скамьи в 1992 году сыграли здесь свой первый капустник и уже больше отсюда не уходили. Много людей, сегодня известных, начинали здесь, приходили в этот кабинет министра. Здесь бывал Влад Листьев — и в этом же кабинете мы приняли известие о его смерти… Его вдова Альбина ходит на все наши вечера. Ваня Демидов, Костя Эрнст пели здесь в капустниках…

—Когда мы начали заниматься ремонтом, — рассказывает Александр Жигалкин, — обнаружили в старых советских планах БТИ, что над Большим залом есть крыша, а над крышей должен был быть еще один, четвертый этаж. А их всего три. Во время советской перестройки здания один этаж попросту украли. Это нас невероятно развеселило.

«Домовой Дома актера» открывает огромный чугунный сказочный замок на двери, и мы выходим на крышу над Большой сценой. Это внутренний двор Дома актера на уровне третьего этажа. Необыкновенно привлекательное пространство, которое так и просится, чтобы его тоже как-нибудь использовали. Здесь планирует сделать сцену для постановок под открытым небом, с акустикой двора-колодца и со стенами Дома, будто специально подготовленными под декорации.

Но сейчас здесь все завалено снегом, посреди двора концептуально стоит одинокий старый стул, засыпанный с верхом, и уютно горят по периметру желтые окошки Дома актера.

Из Дома актера очень сложно уйти. Он доверху набит историями и секретами, в его закоулках живут души ушедших артистов, он намоленный и уютный.

Стоит, как скала с маяком, на углу Арбата.

Во время визита в Москву Марчелло Мастроянни выразил желание посмотреть, где артисты пьют, и его повели в ресторан Дома актера. В честь его приезда «искусствоведы в штатском» разогнали всех посетителей, чтобы не компрометировать советское искусство, поэтому Мастроянни приехал в пустой ресторан — ему объяснили, что все артисты играют и репетируют. И только в самом дальнем углу ресторана пил мхатовец Белокуров, которого не посмели тронуть. Увидев Мастроянни, он ничуть не удивился, налил полный стакан водки и протянул зарубежному коллеге. Тот вздрогнул, но выпил. После этого Белокуров взял его за волосы, проникновенно заглянул в глаза и сказал:

— Ты — хороший артист, сынок!

— Дом актера — это роддом для театральных коллективов и всего того, что мы потом видим в театрах, это самое мощное место актерской конкуренции. Если ты здесь сделал и показал то, что все отметили, это дорогого стоит. Я бы хотел, чтобы молодые стремились сюда, чтобы здесь были слезы, кровь, дыхание. Я хочу, чтобы этот дом был модным, чтобы наступил новый век Дома актера.

— Отец рассказал на «посиделках» (традиционном разговорном вечере Дома актера) такую историю: однажды после премьеры пошли мы в ресторан. Сидим. Вдруг вижу, ко мне направляется адмирал. Подходит и очень торжественно говорит: «Я подошел, чтобы поблагодарить вас за ваше искусство, которое очень любит народ». И долго говорит в таком же духе очень приятные для меня слова. Закончив речь, горячо жмет мне руку и добавляет: «Большое спасибо вам, товарищ Утесов». А между тем мой старый друг и друг нашего театра Леонид Осипович Утесов, имеющий обыкновение приезжать на наши премьеры, сидит тут же. И мне ничего не оставалось делать, как, показав на него, сказать: «Познакомьтесь, это Аркадий Исаакович Райкин!»