Четыре принципа свободы Ричарда Столмена

Ричард Столмен и Билл Гейтс начали свою деятельность в одно время, но пути их сразу же разошлись. Гейтс решил, что программное обеспечение должно иметь собственника и продаваться за деньги, а Столмен решил, что программное обеспечение должно быть свободным, а с деньгами как придется. С тех пор Гейтс создал Microsoft и владеет миллиардами, а Столмен создал Фонд Свободного Программного Обеспечения и владеет умами.

В середине 70-х Столмен работал программистом в Массачусетском технологическом институте и был известен в хакерской среде под ником RMS. Однажды у принтера забарахлил драйвер, и он починил драйвер, переписав код. Другой программист добавил в код кое-что свое, третий тоже, четвертый вслед за ним. Так драйвер ходил по кругу, улучшаясь. Эта система отношений, когда каждый вносит в дело что-то свое, а программа принадлежит всем, казалась природному анархисту и убежденному идеалисту Столмену настолько очевидной, что он был неприятно поражен, когда поганцы во главе с Гейтсом стали предъявлять права на софт и требовать за него деньги. С тех пор он невзлюбил замысловатое и скрывающее суть выражение «проприетарное программное обеспечение». Он говорит проще, в лоб: «собственническое ПО».

Вопрос для Столмена был принципиальный. Речь для него шла не о том, какие программы создавать, а как жить. Он уволился с работы, чтобы институт не имел никаких прав на его труд, и занялся созданием редактора Emacs, который ему так нравился, что он провел в нем 20 лет. Но не только этим он занимался. Он был не узкий программист и отшельник с красными глазами, уходящий от мира в программный код как в пустынь, а широкий, живой и веселый человек, вмещавший в себя рок-н-ролл, фолк, знание французского и испанского, а еще любовь к философии и страсть к творчеству. Он писал песенки и фантастические рассказы, но не рвался в шоу-бизнес. Один рассказ он предложил журналу, но там его не стали даже читать.

Копирайт на софт, то есть превращение софта в вещь, которую корпорации используют, чтобы вынимать из людей деньги, — ​его так раздражал, что он придумал копилефт и утвердил его в общественной лицензии GPL. Копилефт — ​это право свободно распространять что угодно. Столмен, с его четким умом физика и программиста, привыкшим оперировать алгоритмами, сформулировал четыре принципа свободы: свобода выполнять программу как угодно, в любых целях; свобода изучать, как работает программа, и приспособлять ее под свои нужды; свобода распространять копии, чтобы помочь своему ближнему; свобода улучшать программу и делать улучшения общедоступными к выгоде сообщества. Это и были четыре принципа свободы, которые изменили хайтековский мир.

Столмен утверждал, что программы принадлежат всем. Столмен утверждал, что корпорации не имеют права порабощать пользователей, навязывая им свой продукт. Он требовал вместе с продуктом отдавать пользователю исходный код, чтобы тот мог, если хочет или может, сам менять его по своему усмотрению и делиться своей работой с другими людьми. Так мистер Столмен из Кембриджа на Чарльз-ривер создал всемирное движение свободного программного обеспечения, в котором сегодня работают тысячи программистов со всех концов земли. Оказалось, что общим коллективным трудом могут развиваться не только крошечные драйверы для принтера, но и состоящие из миллионов строк кода операционные системы. Когда Столмен начинал, количество свободных программ можно было перечесть на пальцах одной руки, сегодня их тысячи. Только в репозитории Debian 40 тысяч программ. Есть свободные ОС, свободные офисные пакеты, свободные графические редакторы, свободные мессенджеры, свободные почтовые клиенты, свободное-все-что-хочешь. Но Столмен был настолько последователен и упрям, что продолжал двигаться, даже когда изменил хайтек, разрушил монополию собственников и создал утопический, достойный фаланстеров Фурье и хипповых коммун способ творчества и производства. Если это можно сделать в хайтеке, почему это нельзя сделать в жизни?

Выпускник Гарварда, пишущий песенки и игрой на флейте привлекающий бабочек и птиц, ввел мораль в хайтек, тогда как ее там совсем не ждали. Они ему о бизнесе, о долларах, он им о рабстве и свободе. Они о том, что заняты большими делами, он им о том, что нет больше дела, чем жизнь. Поэтому нужно создавать сети взаимопомощи между людьми. Поэтому нужно вытеснять несвободу из жизни, как он вытеснял ее из хайтека.

Линус Торвальдс, создатель Linux, сказал про Столмена, что если бы он верил в Бога, то был бы религиозным фанатиком. В компьютере фанатика свободы Столмена стоит только свободный софт, ни байта несвободного — ​долгое время он работал на устаревшей, слабенькой машинке китайской фирмы Yeelong, потому что там был установлен даже свободный BIOS. Он не пользуется мобильной связью, потому что вся она несвободна и шпионит за человеком. Фейсбуком он не пользуется, а про тех, кто пользуется, говорит, что не они пользуются фейсбуком, а ими пользуется фейсбук. В общественных местах он не использует вай-фай, потому что нет гарантии, что тут работают свободные программы, а о несвободные он боится замараться, как о грязь. Кстати, сейчас мистер Столмен ищет программиста, который найдет способ пользоваться вай-фай в «Макдоналдсе» и метро без того, чтобы запускать несвободный скрипт. Все это означает, что человек хайтека, продвинувший мир в будущее, часто живет, не пользуясь плодами хайтека, отвергая их.

Столмен не поклонник всех подряд инноваций, хотя бы потому, что «и диктатура когда-то была инновацией». Он редко выходит в интернет, где полно слежки и торговли, а если и выходит, то запуская свободный браузер IceCat, который не использует торговые марки и несвободные плагины. Он против электронных книг — ​книга должна принадлежать человеку, а не владельцу сервиса; против отмены и запрета наличных денег — ​они дают анонимность при покупке, тогда как оплата карточкой приводит к тому, что становится известным, кто, где, когда и что купил. Он против облачных сервисов вроде Google Docs и OneDrive, потому что они лишают пользователя контроля над его документами и программами. Он не принимает многие вещи, от Amazon до Uber, от Airbnb до Spotify, потому что они следят за человеком и снова загоняют его в стойло рабства. Еще он с ужасом говорит о платных туалетах. Те, у кого нет денег, не могут пользоваться ими. Это позор для общества.

Таков Ричард Столмен, создавший свободный софт и свой собственный язык, которым язвительно и остро выражает суть событий. В языке Столмена есть слово «банкстер» — ​«банкир-гангстер». Спасибо, мистер Столмен, у нас такие тоже есть, они у власти. Именем Нибор Дуг он называет людей, противоположных Робин Гуду, — ​Робин Гуд брал деньги у богатых и отдавал бедным, а Нибор Дуг берет деньги у бедных и отдает богатым. Мы и таких хорошо знаем, мистер Столман, как же, как же. А Дональда Трампа, который сказал, что получает удовольствие, видя, как люди используют его имя, он решил лишить такого удовольствия и называет его только и исключительно: the troll.