— Изъять детей у нас уже пытались, лет пять назад, но тогда приехало телевидение, журналисты и на время от нас отстали, — Михаил (на вид лет сорок пять) привычно шагает по неглубокому рыхлому снегу. — Тут фонарей больше не будет, деревни полумертвые.

Под пронзительным ветром, почти невыносимым при местных минус пяти, мы кутаемся в капюшон, а он «привык».

В Ладейки, брошенную деревню в 40 километрах от города Данилова (Ярославская область), с женой и детьми Михаил переехал почти 10 лет назад. Ни газа, ни водопровода, ни даже электричества тут нет. Вечера коротают при свечах, живут натуральным хозяйством: 20 коз, три десятка баранов, куры, огород. На «большой земле» бывают не чаще раза в месяц. До магазина, тут же конечная остановка автобуса, 8 километров пешком. Зимой это около двух с половиной часов по сугробам. Впрочем, последнее время проделывать этот путь приходится чаще: в сентябре 2016 года районная прокуратура опять подала иск в суд о лишении Михаила и его жены родительских прав. Дети, всего их четверо, не ходят в школу, не состоят на учете в поликлинике, не сдают школьных аттестаций, положенных даже при семейной форме обучения.

В итоге старшие, 21-летняя Василиса и 18-летний Борис так и не получили документа о среднем образовании. Младшие, 16-летний Владимир и 12-летний Тимофей, вряд ли получат. По закону родители, Михаил Шайденко и его жена Юлия, обязаны его обеспечить, но чета отшельников настаивает на праве жить так, как им хочется, — на лоне природы, вдали от цивилизации.

Когда-то в отношении семьи действовало исполнительное производство: в 2011-м суд постановил заключить договор с образовательной организацией принудительно, но в 2014 году дело закрыли. Тем временем в районном центре сменились председатель районного суда и начальник управления образования. О семье забыли. Новый виток напряженности пришелся на 2015 год. В начале марта с проверкой приехала комиссия, а в мае районная прокуратура опять потребовала лишить Михаила и Юлию родительских прав.

Территориальная комиссия по делам несовершеннолетних отказала в изъятии, но к сентябрю прошлого года дело о лишении все-таки оказалось в районном суде, а к декабрю — в областном.

— Вот там, налево, у нас бобриная плотина, а вот тут медвежья тропа, — ведет «экскурсию» Михаил. — Вот заячьи следы, вот прошел лось, бывают и волки, но они пришлые.

Еле различимая под снегом грунтовка петляет по живописному берегу речки Ухры. Последний пункт перед Ладейками — село Рекша. Знакомый дачник оставил ключи от сруба, здесь можно зарядить телефон. В самих Ладейках трансформатор срезали еще в начале нулевых. «Мы ведь не принципиально отказались от света, но теперь привыкли», — оправдывается отец семейства.

По образованию он программист, хотя и без «корочки» (бросил несколько вузов). Диплома нет и у жены, выпускницы престижной ярославской спецшколы с английским уклоном.

Окончив 11 классов, Юлия проработала пару лет воспитателем в детском саду, пока первый раз не вышла замуж (от этого брака остался сын, но он не живет с матерью, не выдержав «уклада»). У Михаила, от первого брака осталась дочь, но и она не общается с «отшельниками».

Когда от Рекши до дома остается меньше трех километров, на горизонте уже маячит бревенчатая изба, почерневшая от времени, и хозяйственные постройки: курятник, хлев, сарай. Молоденькие сосны по периметру в 2007 году посадил сам Михаил: «По мере сил помогаем природе восстановиться». Здесь все шестеро и прописаны.

Рассохшаяся дверь в сени поддается с трудом, дальше две просторных комнаты, печь, двухэтажные нары, умывальник, обеденный стол, книжная полка: Виталий Бианки, йога, сборник «Тайны ХХ века»… В дальнем углу притаилось полированное пианино.

С порога Юля принимает промокшую до нитки обувь. «Тут валенки нужны, а не ботинки». В натопленной до духоты горнице пахнет плесенью — это козий сыр вызревает в развешанных под потолком бумажных кульках. На столе свежий ржаной хлеб: «Мы печем бездрожжевой, — старшая дочь проворно сметает со столешницы пустые стеклянные банки для солений. — Хотите, заварим иван-чай?»

Икон в избе нет. «Я совершенно не религиозна, у меня нет потребности в высшем начале, у меня есть человек, природа», — признается Юля.

— Еще в 2007 году я общался с администрацией района, ставил их в известность, что мы будем жить с детьми, оформлял прописку, — рассказывает отец семейства историю, пока младшие лезут на крышу проверить, не едут ли чиновники. С утра обещался нагрянуть ярославский детский омбудсмен Михаил Крупин. Минут через двадцать в сопровождении интеллигентной дамы и водителя с фотоаппаратом он действительно появляется.

Через минуту за стол с Крупиным усаживают младшего Тимофея. Если бы в шесть лет он пошел в школу, то был бы уже в восьмом классе.

— Уроки когда делал последний раз? — бойко стартует омбудсмен.

— Я уроки не учу…

— А учебники есть?

— Ох… — вздыхает Тимофей. Учебников в семье нет.

— Ладно, какие речки знаешь?

— Ухра, Шаготька, Тесна, Морева…

— Ну а не те, которые здесь протекают, а вообще?

— Волга? — неуверенно говорит Тимофей.

— А про Енисей слышал, где он течет?

— Мне это неинтересно.

— Ходил в школу когда-нибудь?

— Нет.

16-летний Володя умеет писать. Он был бы в девятом. Но буквы выводит с трудом, два предложения, каждое по пять слов от силы, занимают не меньше двадцати минут.

— А правила какие-то знаешь?

— Правила… Ча-ща…

— Ну а что такое деепричастный оборот?

— Смело говори, что нет! — вступается за сына отец.

— Ты вообще часто пишешь?

— Ну когда табличку возле какого растения нужно подписать или еще что…

— А физику вы тут изучаете?

Молчание.

— Ты вообще знаешь, что такое физика?

— Это что-то вроде того, почему у папиросы дым идет?

— Какую последнюю книгу читал? — не выдерживает омбудсмен.

— Мама вчера читала вслух «Хом и суслик».

— Ясно, а как день твой начинается? — уже прощаясь, интересуется комиссия.

— Просыпаюсь, умываюсь, делаю йогу, растяжки разные, потом животных обихаживать, покормить куриц, летом огород, косить…

— Мое мнение: детей нужно оставить в семье! — резюмирует омбудсмен, застегивая бежевый пуховик с шевроном «Армия России».

— Вы не пускаете детей сдавать государственные экзамены просто потому, что никакое тестирование они не сдадут? — это уже спрашиваю я.

— Да, это определенно. Не сдадут. У них другой тип знаний, другой способ познания мира! — отвечают родители.

Михаил и Юлия производят самое приятное впечатление, их не назвать неучами или мракобесами, тон беседы выдает в них неглупых и по-своему очень трезвых людей. Все, что происходит с их детьми, не случайность или прихоть, а причудливая система убеждений. Путь от «йоги» до бревенчатой избы занял не один десяток лет.

— Человек познает мир радиально, сперва свой дом, свое село, потом соседние, это знание подкреплено чувствами и телесным опытом. А то, что дают в школе, оно от головы, — объясняет собственную педагогическую концепцию семейная пара. — Кроме того, мы не насилуем детей знанием. Человек узнал, как устроен атом, и создал атомную бомбу, так, может, лучше было бы не узнавать?

— Нас все время обвиняют, что у наших детей нет выбора, но и у остальных нет выбора, их родили в городе, отдали в школу, и никто их об этом тоже не спрашивал. У нас у самих от школы осталось в голове множество мусора, а у ребят его нет, — объясняют «отшельники». И признаются: — Они, ребята, в каком-то смысле и для нас инопланетяне. Если мы цитируем даже советские комедии, они не знают, где смеяться, потому что никаких, по сути, не смотрели.

Пять лет назад семью от изъятия детей спасли телевизионщики — Первый канал показал о ней сюжет в программе «Человек и закон». «Образование, это одна из форм социализации, без него дети не смогут получить профессию», — настаивала Светлана Галкина, замначальника управления образования Даниловского района. «Не отбирать же детей, таких дров наломать можно!» — возражал голос за кадром.

Тогда же в Ладейках побывали съемочные группы РЕН ТВ, «Пятого канала» и даже RT. Но все они в целом двигались в русле, заданном первопроходцами: тональность сюжетов варьировалась от нейтральной до самой благожелательной: равнодушные чиновники изымают детей у любящих родителей! «Кому-то в этой ситуации нужно проявить мудрость и просто поговорить по душам, хорошо бы, чтобы это была власть. Она ведь однозначно сильнее», — резюмировал Первый канал.

«Новая» связалась с омбудсменом Крупиным спустя несколько дней после его визита в Ладейки. «То, что у детей нет даже базового образования, это очевидно, — признал защитник. — На данный момент дети не социализированы. Если с родителями что случится, они не смогут стать полноценными членами общества. Они не имеют тех знаний и навыков, которые дети имеют в их возрасте.

Но принципиальная моя позиция в том, чтобы дети оставались в семье. Я сам рано лишился родителей и понимаю, что в семье им будет лучше. Единственно, что мы обязаны сделать, — это заставить родителей дать им хотя бы какую-то базу, иначе государство в лице прокуратуры и суда будет вынуждено отобрать детей и поместить их в интернат».

Следующее заседание Ярославского областного суда по делу «отшельников» состоится 6 февраля, Михаил Крупин примет участие в процессе, но окончательное решение останется за судом, однажды уже оправдавшим семью.