В защиту библиотек

10 января информационное агентство REGNUM сообщило, что Министерство культуры Российской Федерации якобы поддерживает совместное предложение руководителей Российской национальной библиотеки (РНБ, С.Петербург) и Российской государственной библиотеки (РГБ, Москва) А.И. Вислого и В.И. Гнездилова об «объединении» двух крупнейших национальных книгохранилищ.

Зададим себе вопрос, почему университет Кембриджа не объединяет свою библиотеку с Библиотекой Британского Музея? Путешествие между ними удобнее, чем между зданием РГБ в Москве и филиалом, выселенным в Химки. Почему при сверхцентрализованности ГДР никому не пришло в голову сливать Немецкую национальную библиотеку и университетскую библиотеку в маленьком Лейпциге, находящиеся на расстоянии полутора километров друг от друга?

Почему, наконец, при сверхцентрализованности СССР не были объединены в советское время «Горьковка» и «Ленинка», находившиеся друг от друга на расстоянии нескольких сотен метров?

Ответ один: все названные библиотеки являются исторически сложившимся национальным достоянием соответствующих стран. Национальное достояние — это более высокая и ценная сущность и чем государство, и чем данная фаза общественного развития страны.

Ни во время войн, ни во время революций, ни в эпоху идеологических гонений на национальное достояние страны не покушались.

Почему же покусились теперь, сегодня? Ответ очевиден: кому-то захотелось заполучить в центре города исторические здания, созданные в свое время специально для национальных библиотек — так, как было, есть и будет во всех развитых странах, где национальные и университетские библиотеки расширяются, даже и соседствуя.

Трудно директорам библиотек противодействовать хищничеству высокого начальства. Выдающиеся памятники архитектуры (классицизма, конструктивизма или эклектики — неважно), специально построенные под выдающиеся библиотеки — гордость страны и, конечно, они могут понравиться тому или иному высокопоставленному чиновнику или владельцам каких-нибудь корпораций. Но у этих господ есть возможность построить для себя любое здание в любой точке города. Разрушать для этого национальные библиотеки совершенно не обязательно.

А библиотеки эти отличаются от органов государственной власти вот чем. Они находятся в историческом центре своих городов. Из Петрограда государственная власть переехала в Москву, но город нисколько от этого не пострадал, потому что на своих местах остались Эрмитаж и Публичка. И Москва не пострадает, если правительство переедет в Химки или в другой город. До тех пор, пока на своем месте останутся Исторический музей и Музеи Кремля, Пушкинский музей и Третьяковская галерея, Российская государственная библиотека и Научная библиотека МГУ, театры. Останутся в пределах пешей доступности друг от друга. А с библиотеками других городов своей страны и других стран будут дружить электронно и через старые добрые межбиблиотечные абонементы, тоже давно уже — электронные.

Так, как в других мировых культурных столицах и малых университетских городах, чьи библиотеки не двигают с места на место, а расширяют и делают все более удобными, все более современными — и именно там, где они исторически сложились, пристраивая, если надо, новые здания или реконструируя и отдавая библиотекам старые соседние строения.

Российским администраторам не обязательно даже и понимать, почему в развитых странах так поступают. Довольно простого подражания. И простой аналогии: Ленинке был нанесен непоправимый ущерб высылкой части фондов в Химки и сопутствовавшей утратой тысяч редких книг.

Да, случаи уничтожения библиотек известны. И в глубокой древности (Александрийская библиотека), и в столице России (ИНИОН).

Если сообщение о самих планах перемещения и слияния двух крупнейших библиотек не глупый слух, а правда, то это свидетельство опасной административной деградации, следствием которой станет деградация культурная и научная.

Может быть, это даже и полезно — показать на живом примере, до какого абсурда может докатиться чиновничество. И все-таки бесконечно жаль следующих поколений, которые попросту сбегут от хищнического дикарства, прикрывающегося реформой.