Пироги из терпения

Воскресным утром в доме Балагиных пахнет пирогами. Маша испекла четыре, огромных, сдобных, разных: с капустой, курицей, творогом, черникой. Четырехлетнюю Серафиму разбудили рано, перед утренней службой в церкви, и, не открывая глаза, она на запах пошагала на кухню, дотянулась до куска пирога, надкусила — и тут же заснула опять.

Про Женю и Машу Балагиных мы писали полтора года назад. В 2003 году житель Пскова, строитель Женя Балагин взял в аренду у псковского комитета по госимуществу маленький Дом привратника духовной семинарии — памятник архитектуры начала XX века, полуразрушенный и много лет простоявший пустым.

По договору за аренду Женя не платил, но должен был отреставрировать практически развалившееся здание. Он работал 13 лет, по кирпичику восстанавливая дом таким, как он когда-то был, вкладывал все доходы своего малого бизнеса (у них с женой было маленькое кафе) и занимал деньги у родных.

У Жени был четкий жизненный план: достроить дом, переехать в одну его половину с женой Марией и дочкой Сашей и открыть во второй небольшой ресторан, обеспечив жильем и работой свою семью на много лет вперед.

Увы, дальше все пошло, как идет в России обычно: как только дом был готов, аренда «за реставрацию» прекратилась, комитет по госимуществу потребовал с Балагина арендную плату за все прошедшие годы, в дом стали приходить бесконечные проверки.

Этим беды Балагина не ограничились. Из-за врожденного порока сердца Маша тяжело и опасно болела. Второй ребенок Балагиных, Серафима, родилась с синдромом Дауна и тяжелыми патологиями внутренних органов. Женя разрывался между умирающей женой, дочерью, которой в первые же дни жизни сделали две операции, и тяжбой с Росимуществом.

В этот момент и случилось самое страшное. Духовный отец Жени и Маши, настоятель псковского храма Александра Невского протоиерей Олег Теор, исповедовавший Балагиных много лет и все знавший об их бедах, сказал Жене: «Мне Бог открыл. Надо дом отдать». Очень верующий, открытый, доведенный до отчаяния и хватающийся за любую надежду, Женя Балагин передал Дом привратника в собственность РПЦ, потеряв и дом, и бизнес, и веру.

Продолжение истории оказалось неожиданным. После нескольких статей об этой истории в СМИ Женя попал на личный прием к Андрею Турчаку. Губернатор отправил Женю к юристам псковского комитета по охране наследия. Там Балагину помогли оформить иск к Росимуществу, в котором он требовал компенсировать его затраты на реставрацию дома. Неожиданно для всех суд иск удовлетворил.

Мы долго думали, можем ли писать об истории Жени Балагина как о счастливой. Вернуть домик привратника ему не удалось, доверие к миру — тоже. Пять миллионов рублей компенсации Женя раздал в счет долгов: родителям, брату, дедушке Маши, который продал свой дом ради внучки. В церковь семья ходит, но к священнослужителям относится с осторожностью.

Теперь Женя работает на стройке: кроет крыши, ремонтирует дома. Маша почти все время проводит дома с детьми: Серафима требует постоянного внимания, у десятилетней Саши случаются приступы астмы. Летом, после года ожидания, Маша с детьми получила путевки в санаторий под Геленджиком. Женя поехал с ними — увидел море впервые за свои сорок лет.

Теперь Маша мечтает бросить Псков и хотя бы на год переехать к морю, на юг: найти работу для Жени, снять квартиру. Но Женя боится. Кажется, история с домиком привратника пошатнула в нем не только веру в Бога — но веру в человека и его силы. Мы едем в «семерке» Балагиных, и Женя рассказывает, глядя куда-то вперед, на серые осенние поля:

— Я сейчас дом строю. Хозяева купили плитку разного размера и попросили уложить ее в беспорядке. Я сначала сказал: конечно, сделаю. Потом смотрю — не получается хаос. Как ни клади, все равно одна закономерность выходит. Вот и у человека так: сколько ни пытаешься выскочить, сломать систему, не получается. Как ни крутись — вернет тебя жизнь в колею.

— Но ведь надо же пытаться, Женя. Надо пытаться, — мягко возражает Маша.

Накормив пирогами, Балагины везут меня в Печоры и Изборск, к старинному монастырю, древней крепости, бьющим из земли кристальным ключам.

В Печорах жизнерадостная, активная и легкая Серафима спотыкается, падает, прикусывает язык, плачет. Женя подхватывает дочь на руки, Маша вытирает ей кровь, целует. Девочка почти сразу затихает и успокаивается, но родители смотрят на нее с привычным беспокойством.

Позже мы заговорим с Женей о том, насколько сложно воспитывать детей с синдромом Дауна, но посреди разговора он прерывается, смотрит на Серафиму: «Как хорошо, что она у нас есть».

Машины пироги мы доедаем на обратной дороге. Стоит развернуть сверток, как машина наполнится теплым запахом дома, словно сделаны они не из молока и дрожжей, а из покоя, терпения и тепла.