Восемнадцать лет назад в Армении произошло катастрофическое землетрясение. Утро следующего дня застало меня в Ленинакане, потом был Спитак. Сняв десятки пленок и исписав блокнот, я бродил среди руин и потерянных людей в поисках одного кадра, который передал бы весь трагизм произошедшего. И, кажется, тогда я нашел его. Одинокая, потерявшая всех старуха, сидящая на ящике с куском протянутого ей хлеба в руке на фоне руин города и уцелевшего истукана.
Потом я написал короткий текст — молитву о прощении.
Она перед вами.
…И дрогнула земля, и рухнул мир, и смрадные тучи пыли и гари поднялись к небу, и кто стоял — лег, а кто лежал — тот остался лежать, и кто говорил — замолчал;
и дети сущие, и бывшие дети, и будущие осиротили землю, оставив ее без своих потомков, и земля приняла их;
и кто строил жилища из песка и воды — строил могилы себе и другим и называл их городами, и пали те города, как ложь перед Словом испытанным, и невиновные во лжи смешались с теми, кто не чувствовал вины, как вживе было, и тысячи тысяч осиротели сердцем от гибели тысяч и тысяч;
и померк свет, и бродили в огне кострищ и пожарищ люди, и искали себя меж спасшихся от беды и не находили;
и сдвинулось все и смешалось, и только памятники вечно живым мертвецам незыблемые стояли среди омертвевших живых, которые просили не хлеба, но гроба, а им протягивали хлеб;
и многие из многих мест пришли развести руками горе, и руки их не знали усталости, и иные ворами пришли, и были они нелюди.
И все там было:
и искали живые близких своих среди погребенных под прахом, и найдя, успокаивались тихо, и было это страшнее крика;
и ходили по измученной древней земле и спрашивали: за что?
И я спросить хочу:
в чем провинилась восьмидесятилетняя крестьянка Азни Мкртычян, что, дав погибнуть дочери ее, и сыну, и невестке, и трем внукам, Ты так жестоко наказал ее, оставив живой на этой земле?
Прости ее, Господи! Прости ее.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»