Ожидаемо. Московский городской суд всегда выносит правильные решения — и по иску военных прокуроров, обидевшихся на статью о гибели «Курска» (жалоба «Новой» принята в Страсбурге), и по всем — даже самым нелепым — предупреждениям Роскомнадзора (жалоба «Новой» коммуницирована ЕСПЧ)… За многие годы нашей «подсудности» МГС фактически ни одно дело, имеющее политическую подоплеку или именитого истца, не разрешилось в пользу журналистов.
Лишь однажды Московский городской суд ошибся, когда принимал решение в пользу своих коллег — судей Гордеюка и Беспалова, попавших в диссертационный скандал. «Новая» тоже тогда процесс проиграла, но Верховный суд решение отменил, направив дело на новое рассмотрение в область. Там московские судьи и проиграли, правда, до сих пор никак не могут вернуть газете и автору статьи истребованную компенсацию.
И вот — опять. Мосгорсуд утвердил решение суда Басманного по иску Игоря Сечина, обидевшегося на статью о яхте «Святая принцесса Ольга». И бог бы с этим — нам не привыкать. Если бы не дурной прецедент, закрепленный ныне судебным решением, жертвами которого могут стать любые издания, журналисты и блогеры.
Поясняем. Суд обязал нас опровергнуть то, чего мы не писали. Вообще.
Опровергнуть мы должны те выводы, которые (по прочтении статьи) каким-то образом сначала сформировались в голове истца, затем были трансформированы и переложены на бумагу его адвокатами, и — третья производная от оригинала — переосмыслены нанятым экспертом. А решение суда, собственно, это не что иное, как переведенное на юридический язык заключение эксперта — профессора филфака МГУ М.В. Шульги. Которая, например, всерьез полагает: тот факт, что статья подписана редактором отдела расследований, изначально порочит и умаляет честь и репутацию истца.
И все выводы эксперта, а вслед за ним и суда строятся вот на какой «научной» базе, цитируем Шульгу:
- «Имплицитная информация выявляется на основе дополнительного осмысления значения слов и выражений, синтаксических конструкций, входящих в высказывание, на основе структуры высказывания, с учетом всего контекста и ситуации употребления этого высказывания».
- «Понимание имплицитной информации требует от читателя дополнительных смысловых преобразований».
- «Если при этом имплицитная информация имеет свойство обязательного следствия, определяемого контекстом, то она рассматривается как особая разновидность утверждения — скрытое утверждение».
То есть «читатель» может успешно обжаловать в суде свое представление о прочитанном, сложившееся в силу его сиюминутного настроения, жизненных обстоятельств, умственных способностей, психического здоровья, образовательного ценза и мировоззрения, в том случае если ему показалось, что в статье есть некие «скрытые утверждения», которые (если их рассматривать в контексте вместе с заголовком и фотографиями, подписью автора и размером шрифта) нанесли ему непередаваемые моральные страдания. И суд примет этот фантом за сведения и факты, опубликованные журналистом. Вот как это работает на примере иска И. Сечина.
Высказывания «Новой»: «…Руководитель «Роснефти» вряд ли мог себе позволить купить такую яхту» и «Но даже при его официально высоком заработке аренда St. Princess Olga сильно ударила бы по семейному бюджету» — эксперт обзывает «имплицитной информацией» и превращает в будто бы нами написанное «утверждение»: «Расходы Игоря Сечина существенно превышают его официальные доходы и официальные доходы членов его семьи». И далее (по такому же принципу) эксперт приписывает «Новой» «утверждения», что будто бы «Игорь Сечин скрывает информацию о своем зарубежном имуществе», а яхта будто бы «является имуществом Игоря Сечина и/или его жены».
И такого исследования, оказавшегося для судей единственным аргументом, — 46 страниц.
Фактическую же сторону вопроса: отдыхала ли Ольга Сечина на яхте «Святая принцесса Ольга» — то есть то, что действительно является сведениями, добытыми журналистами «Новой», суд рассматривать отказался, даже не приобщив к делу наши доказательства.
Обидно, что на эксперта Шульгу можно пожаловаться разве что в «Спортлото». Но вот решение Московского городского суда мы будем обжаловать дальше: и в президиум МГС, и в Верховный суд, и в Европейский суд по правам человека. Дело принципа.
Нельзя согласиться с тем, что в стране образуется каста «неназываемых» персон и компаний, любое упоминание о которых ведет к заведомо проигранному иску.