3 ноября уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова встретилась с Ильдаром Дадиным — заключенным сегежской колонии №7 в Карелии, который накануне рассказал о том, что его пытали и избивали. После встречи Москалькова сказала, что верит Дадину, но также не может не верить и сотрудникам колонии, которые обвинения в избиении отвергают. Омбудсмен предложила перевести Дадина в другую колонию, чтобы избежать «подозрений в необъективности или субъективном подходе» к заключенному. И сообщила, что Дадин согласился пройти тест на «детекторе лжи» 4 ноября. Адвокат Дадина Алексей Липцер прокомментировал «Новой газете» визит уполномоченного по правам человека.
— То, что Татьяна Москалькова в принципе приехала в колонию к Дадину, уже хорошо. Как и то, что она верит Ильдару. Это, на наш взгляд, положительная динамика. Мы с позитивом относимся и к ее предложению перевести Дадина в другую колонию, однако сам Ильдар в своем письме указывал, что он не хочет, чтобы его переводили в другую колонию. Он хочет в этой колонии добиться справедливости, чтобы наказали виновных, прекратились противозаконные действия не только к нему, но также и в отношении других заключенных, — рассказал «Новой» Липцер.
По поводу предстоящего, по словам Москвальковой, теста Дадина на «детекторе лжи», адвокат отметил, что его подзащитный еще не проконсультировался о целесообразности такого действия, на что имеет полное право. Как и на присутствие на процедуре своего защитника.
— Мы планируем направить заявление в колонию и в региональный УФСИН о необходимости дождаться адвоката, чтобы у Дадина была квалифицированная юридическую помощь, если тот откажется проходить «детектор лжи». Мы не доверяем этой процедуре в принципе, а тем более, если она будет проводиться только в присутствии сотрудников колонии, следственных органов, УФСИН и одного Ильдара, — заявляет Липцер.
По его словам, к Дадину второй день не пускают адвокатов и родственников.
— С Ильдаром связи сейчас нет. Завтра выходной день, и боюсь, что и завтра в колонию никого не пустят. В любом случае, мы, конечно, не будем довольствоваться только этим предложением Москальковой. Все равно будем настаивать, чтобы проверка заявления об избиении проводилась в полном объеме, с обследованием видеозаписей, допросом других заключенных, с изучением других случаев применения насилия в этой колонии.
— Вам что-то известно о видеозаписи, которую упоминал заместитель начальника ФСИН Валерий Максименко? Якобы на ней Дадин подтвердил, что пыток и избиений не было.
— Это была (первая, — Ю.Р.) реакция ФСИН, которая ничем не мотивирована и не подтверждена. Они сказали о наличии записи, но никто ее не видел. Вообще. Она нигде не публиковалась. Я думаю, что ее и не было.
— «Новая газета» публиковала выдержку из журнала от 12 сентября. Как следует из записи, к Дадину применялась физическая сила и спецсредства, поскольку он «в грубой форме» отказался выходить из камеры и принимать положение для обыска. Вы видели этот журнал?
— Не видели, потому что нам его не предоставляли и не представили бы. Для нас единственная возможность ознакомиться с ним, это обратиться в суд по заявлению об обжаловании взыскания в отношении Ильдара. Но на встрече, когда я предложил ему этот вариант, он сказал, что об этом пока преждевременно говорить. Сначала он хочет добиться какой-то реакции на его заявление о том, что 12 числа его избивали и подвешивали к потолку. ФСИНовцы заявляют, что 12 числа ничего не было, что он к тому времени якобы уже находился в СИЗО.
— Не совсем понятно, почему Дадин не хочет запрашивать эти записи. Почему это преждевременно?
— Он не «не хочет». Пока мы как адвокаты не можем их получить по запросу. Мы можем обратиться в суд с обжалованием постановления о взыскании 10 числа. Постановления о взыскании 12 числа нет. Оно якобы было вынесено из-за наличия у него запрещенных бритв.
Когда я общался с Ильдаром, он твердо сказал, что никакие взыскания пока обжаловать не хочет, потому что хочет сначала добиться реакции общественности, привлечения внимания к ситуации в колонии.
Он резонно предположил, что если мы просто пойдем обжаловать действия руководства колонии без какой-то поддержки общественности, то мы ничего этим не добьемся. Обычно так и происходит. Поэтому мы решили сначала распространить его заявление через СМИ, чтобы был общественный резонанс, и уже отталкиваясь от этого, возможно, дальше уже обращаться в суды.
— В соцсетях, вы, наверное, видели, уже довольно много комментариев о том, активист раздувает скандал, и на самом деле никаких пыток не было. И сейчас на эти ваши слова критики снова скажут, что Дадин просто привлекает к себе внимание.
— Позиция Дадина ничем не отличается от той, что у него была, когда рассматривали его уголовное дело. Он уже и тогда заявлял, что не верит в правоохранительные и судебные органы. Наоборот, с его стороны было правильно сначала заявить обо всем этом, а потом добиваться справедливости. Чтобы не просто формально подошли, а с привлечением правозащитников, общественных деятелей, которые не дадут местному суду формально рассмотреть заявление, как они это делают. Насколько я знаю, адвокаты других осужденных в этой колонии обращались в прокуратуру и другие ведомства и еще ни разу за все это время не было принято положительного решения по заявлению о противоправных действиях.
— Ситуация, когда Дадин потерял сознание. Что это было? Главврач Петрозводской городской больницы не смог ни подтвердить, ни опровергнуть диагноз «эпилепсия». Вы сами говорили «Дождю», что Дадин раньше не жаловался, что болен. Врачи, как писали в некоторых СМИ, заявили, что он симулировал. Что на самом деле произошло в тот день?
— Меня там не было, я не могу утверждать, что это было. И я уже говорил, что ни у родственников, ни у защитников не было связи с Ильдаром. Я могу сказать, что Ильдар никогда не был замечен в каких-то симуляциях. Это человек, который стоит за правду и справедливость. Это для него самое важное. Даже предположить, что он что-то делал намеренно, чтобы добиться для себя какой-то выгоды, я никогда не смогу.
Спасибо, теперь на почту вам будут приходить письма лично от редакторов «Новой»