Только спокойствие,

Когда почти пять лет назад бурлила, возмущенная грязными выборами белоленточная Москва, настроен я был печально и пессимистично. Потому, как понимал, как и большинство тех, кого считаю своими единомышленниками: шансы на победу парламентскими методами неотличимы от нуля. Перетрусившая власть испугалась не этого: она тоже прекрасно понимала, что изменить оппозиции ничего не удастся, а ее борьба с фальсификатом обречена лишь на микроуспехи — ​ну парочку-тройку наиболее рьяных адептов существующего режима можно образцово посечь, но никак не на глобальный успех — ​реструктуризацию Государственной думы.

Власть испугалась отчего-то российской «цветной» революции, а спустя два года, когда протестное движение фактически сошло на нет, — ​российского «Майдана». У страха глаза велики: ничего подобного нынешнему режиму пока не грозит, а пугаются наши власти призрака. Вспоминая, что риск непарламентского переворота материализовался в 1917-м с отрицательными для страны последствиями и в 1991-м, давшим, увы, не реализованный пока шанс на нормальное развитие России.

Однако, страшась и пугаясь, власть не видит коренного отличия современной ситуации от предшествовавших тем двум переворотам. А ключевой, по уроженцу Трира, — ​конечно, вопрос о собственности. Но вот по моему, уроженца Москвы, мнению, речь идет не о «заводах, затонах и пароходах» и не о доходных домах, а о вполне конкретном имуществе, которыми обросли многие российские домохозяйства за последние четверть века. Индивидуальные предприниматели с их средствами производства, владельцы квартир, автомобилей, дачных домов, вкладов — ​тех активов, которыми их владельцы могут распоряжаться по своему усмотрению без каких-либо существенных ограничений. Но при этом в анамнезе — ​сворачивание нэпа, раскулачивание, перевод первых кооперативных домов конца 1920-х годов в государственную собственность, естественно, без возвращения паев, раскулачивание, неоднократные денежные реформы, — ​стоит ли продолжать? Боязнь повторений экспроприаций, какой бы словесной мишурой они ни были обсыпаны, заставляет собственников поддерживать ту власть, которая не покушается на их имущество. Вот это первично. А геополитика, идеология, свара со всем миром — ​все это вторично, но дополняет порой удачно собственную гордость гражданина: государство мало того, что не покушается на мою собственность, так еще и показывает кузькину мать «нерусскому миру».

В 1991-м первый российский президент и правительство реформ о таком якоре политической стабильности могли лишь мечтать. И к октябрю 1993-го не сложилось. А вот в начале 2000-х стала складываться социальная опора нынешнего режима. Ну вот, например, в 1990 г. в собственности граждан находилось всего 26,4% жилого фонда России (в городах существенно меньше, а именно 15,1%). В 2000 г. она достигла 58,1%. В этот же период доля жилья, находившегося в государственной и муниципальной собственности, снизилась с 68,1 до 32,9%. Но окончательное закрепление отношений собственности в жилищной сфере произошло в следующее десятилетие. В 2012 г. доля жилья в собственности граждан составила уже 83,5%, а в государственной и муниципальной — ​всего 12,8%. Величина под риском для населения — ​около 2,8 млрд квадратных метров, или, при средней стоимости квадратного метра 50 тыс. руб., — 140 трлн рублей. Имеет смысл затаиться и не злить власть.

Автомобили опять же. Входили в рыночную эпоху с 59 собственными легковыми автомобилями в расчете на тысячу жителей, в начале путинской эпохи (2000 г.) их число возросло до 132, а вот в 2014 г. их было уже более 283. Имеет смысл затаиться и не злить власть.

Или вот вклады населения в кредитных учреждениях. Да, за первый геополитично-кризисный 2014 г. при падении реальных располагаемых денежных доходов населения на 1% вклады населения в кредитных учреждениях, скорректированные на индекс потребительских цен, увеличились на 1,7%. В 2015 г. в реальном исчислении они сократились на 5,3%, увеличившись при этом в абсолютных размерах до 23,2 трлн рублей. Имеет смысл затаиться и не злить власть.

Во всех этих случаях цена возможных потерь для собственников слишком велика. И потому большинство будет и дальше поддерживать существующую власть, которая гарантирует абсолютному большинству нерушимость прав собственности. В пределах разумного, конечно, но ведь отжатие бизнеса, неформальные практики его ведения затрагивают абсолютное меньшинство россиян. По барабану небизнесменам, а таковых большинство. Равно как и наезды на несогласных с политикой нынешней власти по барабану молчащим, ибо за ними собственность. А ведь неизвестно, что учинят оппозиционеры, придя к власти. Вспоминая почти классика, есть опасность, что победитель «на обломках самовластья вновь химеру возведет».

В нынешней ситуации есть, однако, и бесспорные плюсы: маргинальные идеи того же Глазьева насчет мягких вариантов запрета валюты имеют мало шансов быть реализованными. Ибо зачем злить средний класс?

Хотел бы оказаться плохим прогнозистом, но подозреваю, что сложившаяся ситуация — ​всерьез и надолго.

Сергей Смирнов, доктор экономических наук